— Расскажите мне подробно, что произошло.

Линч ввела её в курс дела.

— А отец Корнелиус… Полагаю, тот же метод убийства, что и с предыдущими жертвами?

— Да, задушен. Ребята ищут по базе данных, имеет ли он какое-либо отношение к другим жертвам, — ответила Линч.

— Я нашла эту связь в Риме. Поэтому позвонила Бойду и отправила его поговорить со священником.

— Что вы нашли?

— В своих показания Патрик О’Мелли упоминал отца Кона. Я выяснила, что отец Корнелиус Мохан был священником при приюте «Санта-Анджелы», когда Салливан и Браун жили там. Затем его неоднократно переводили в другие учреждения и приходы. Он, должно быть, был серийным насильником детей.

— Но каков мотив для убийств? — спросил Кирби. — И как сюда вписывается педофил-священник?

— Каким-то образом вписывается.

Лотти массировала виски, пытаясь унять головную боль.

— Лучше бы Бойду выкарабкаться, — сказала она, и они погрузились в молчание.

Из интенсивной терапии к ним поспешил доктор. Лотти подпрыгнула и зашагала ему навстречу.

— Я инспектор Паркер. Мне нужно увидеть сержанта Бойда.

— Мне всё равно, кто вы. Никто не зайдёт туда, пока он не будет стабилен.

— Сколько времени это может занять?

— Сколько потребуется.

— Доктор, прошу вас.

— Мне удалось сохранить его разорванную селезёнку. Он счастливчик. Никаких других возможных внутренних повреждений я не обнаружил. Он останется в интенсивной терапии до конца дня. Предлагаю вам всем пока поехать домой и позвонить позже.

Лотти заглянула в маятниковые двери, когда мимо пробежал доктор.

— Пойдёмте, — сказала она, — мы можем сделать для Бойда куда больше, если найдём ублюдка, сотворившего с ним такое. Теперь всё это стало личным. 

Кирби отвёз Лотти домой, чтобы она могла взять свою машину. Её мать мыла полы на кухне.

— Ты когда-нибудь слышала об отце Корнелиусе Мохане? — спросила Лотти после того, как поблагодарила мать за то, что присматривала за её детьми.

— Да. Он живёт в Баллинаклой. Уже давно вышел на пенсию.

«Господи, мама и правда всех тут знает».

— И?

— Он был местным куратором в Рагмуллине, еще в семидесятых.

— Что ещё ты о нём знаешь? — Лотти внимательно наблюдала за матерью.

Роуз Фитцпатрик ответила на её взгляд.

— К чему всё это? — спросила она, выжимая половую тряпку.

— Так, для общего сведения.

— Насколько я помню, он какое-то время был одним из капелланов в «Санта-Анджеле».

— Правда? — Лотти знала, что её мать пыталась уйти от ответа.

— Ну ладно, Лотти. Я ответила тебе на вопросы о нашем со Сьюзен Салливан разговоре и вижу, что тебе не терпится спросить меня о чём-то ещё.

— Был ли хоть намёк на скандал вокруг его имени, особенно во время его службы в «Санта-Анджеле»?

Роуз повернулась, поставила швабру и ведро в подсобное помещение, схватила пальто и застегнула его. Натянув шапку на уши и стоя уже у двери, она обернулась.

— Мне это хорошо известно, Лотти Паркер, и ты прекрасно знаешь ответ.

— Так же хорошо, как и то, что это ты бросила Эдди после смерти отца, — мрачно заявила Лотти. Это был первый раз, когда она обвинила мать.

Рози отпустила дверную ручку и сделала шаг к Лотти, в её глазах были слёзы.

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что твой драгоценный отец покончил с собой. Он не просто умер. — Из её горла вырвалось рыдание. — И никого я не бросала.

— Прости. — Плечи Лотти опустились, она протянула руку и сжала плечо матери, в то же время ожидая, что та смахнёт её, но она этого не сделала.

— Нет, это ты меня прости. Ты была слишком молода, чтобы всё это понять. Я никогда не могла говорить об этом, но всегда оплакивала эту потерю. Ты знаешь, что такое горе; как тяжело жить, когда мужа нет рядом. Я старалась сделать всё правильно для тебя. Очень старалась.

Лотти это знала, но она жила с зияющей дырой в своей жизни каждую секунду каждого дня. Теперь она хотела получить ответы.

— Я хочу знать, что произошло и почему. Ты должна мне хотя бы это.

Роуз отстранилась и понизила голос:

— После всего, что я сделала для тебя и детей, не думаю, что должна тебе что-то.

— Но почему папа покончил с собой? — не унималась Лотти.

— Я не знаю.

— Хорошо, я приму это. Пока что. Но Эдди? Мой младший брат, ты отдала его в это место, оставила гнить там. Этого я принять не могу.

— Ты не знаешь, как всё было тогда. Клеймо позора из-за самоубийства. Я была вдовой с двумя маленькими детьми. А Эдди, он… он был невозможным. У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда, мать. Ты просто ошиблась.

— Не суди меня, Лотти.

— Тогда скажи мне, почему ты поместила Эдди туда.

— Это было единственное место, где с ним могли справиться.

Лотти горько рассмеялась:

— Только вот они не справились, не так ли? Он сбежал, так ведь? Каково же ему было? — Лотти тряхнула головой, стоило ей представить все ужасы учреждений семидесятых годов.

Роуз укуталась в пальто и направилась к двери.

— Я живу с тем, что сделала, каждый день своей жизни. Мне уже пора идти. Я пришла сюда не для того, чтобы меня допрашивали и осуждали. Пока.

Лотти ещё долго сердилась после ухода матери. Теребя пальцы, она считала паутины, сплетённые на шкафах, и глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Как Роуз удавалось превратить любой вопрос в обвинение в её адрес? Она была единственным человеком, который мог по-настоящему поразить Лотти. 

Проверив Кэти, Хлою и Шона, всё ещё находясь в ступоре от нежелания матери дать ей долгожданные ответы на вопросы, Лотти переоделась и, решив не принимать душ, поехала в участок. Недостаток сна восполнялся адреналином.

Она дала Кирби и Линч задания. Нужно было отвлечься от мыслей о тяжёлом состоянии Бойда и найти конкретные доказательства, чтобы продвинуться в расследовании убийств. Лотти была убеждена, что смерти двух священников, Корнелиуса и Ангелотти, были связаны со Сьюзен Салливан и Джеймсом Брауном, и общая нить вела к «Санта-Анджеле».

Загрузив фотографии книг со своего телефона в компьютер, Лотти с горящими глазами уставилась на экран. У каждой записи была своя невысказанная история, каждое имя было чьей-то душевной болью. И эта боль переживалась в залах, комнатах и землях «Санта-Анджелы». Ей нужен был доступ к зданию, чтобы прочувствовать это место и понять, содержит ли оно ответы, которые она так жаждала получить.

— Распечатайте эти фотографии и расположите на доске в хронологическом порядке, — обратилась Лотти к Линч и направилась в импровизированную кухню. Там она вскипятила наполовину пустой чайник воды и, повернувшись с чашкой в руке, застала в дверях Корригана.

— Доброе утро, сэр. — Лотти пила свой кофе настолько непринуждённо, насколько могла.

— Дерьмово выглядите, Паркер. — Суперинтендант сложил руки на груди.

Выхода не было, уходить он не собирался. Лотти выпрямилась во весь рост и набралась показной храбрости.

— Спасибо, сэр, — сказала она, выдавливая улыбку.

— Я не дурак, — спокойно сказал Корриган. Слишком спокойно. Лотти приготовилась к наступлению.

— Я знаю, — ответила она. А что ещё можно сказать?

— Не умничайте со мной, — сказал он, опуская руки, и слегка наклонился вперёд, мимо Лотти. Она вздрогнула и пригнулась, но затем заметила, что он просто включил чайник, при это преграждая ей путь из кухни.

— Вы ездили в Рим, — прорычал он.

— Да, сэр. — Не было смысла отрицать это.

— Вы нарушили мой прямой приказ. Я мог бы отстранить вас, уволить, подать ваши яйца на блюдечке, если бы таковые у вас имелись.

— Да, сэр. — Лотти натянула рукав рубашки, не собираясь оспаривать ничего из сказанного.

— Надеюсь, оно того стоило, учитывая, сколько проблем это принесло вам и всем остальным, — сказал он, наливая себе буквально каплю воды.

— Думаю, так и есть. — Лотти протянула ему упаковку молока, от запаха которого её мутило.