— Согласно отцу Оуэну, секретарю епископа Коннора, отец Ангелотти курил. Почему вы интересуетесь?

— Просто собираю как можно больше информации. — Лотти решила сменить тему разговора. — Что вам известно о доме «Санта-Анджела»?

— «Санта-Анджела»? Немного. Он перестал быть детским домом в начале восьмидесятых. Думаю, что до самого закрытия этот дом служил местом, куда монахини уходили на покой. Пару лет назад его продали.

— Что стало с записями?

— Полагаю, они заархивированы, — ответил отец Джо. — К чему все эти вопросы о «Санта-Анджеле?

— Как бы мне узнать, где хранятся записи? — Лотти проигнорировала его вопрос.

— Всё весьма загадочно, инспектор, но оставьте это дело мне. Я могу провести небольшое неофициальное расследование для вас.

Лотти уловила озорство в его глазах, и на мгновение ей показалось, что она видит мальчика, каким некогда был отец Джо — до того, как белый воротничок Римской церкви сковал его ещё в юношестве. Лотти встала, чтоб уйти, и протянула ему руку. Рукопожатие длилось на секунду дольше, чем полагалось, или ей это показалось?

— У вас есть мой номер. Дайте знать сразу, как узнаете что-нибудь, — сказала она.

— Конечно. 

Отец Джо просматривал епархиальные записи в локальной сети, используя свой личный пароль. Он ввёл в поиск «Санта-Анджела».

Доступ закрыт.

Необычно.

Он позвонил отцу Оуэну.

— Кажется, у меня возникли трудности, я не могу найти базу данных епархиальных записей, — сказал он.

— Епископ Коннор нанял консультанта для обновления нашей внутренней сети данных. Он хотел повышенной безопасности.

— Но, несомненно, эти записи доступны нам, священникам.

— Можете воспользоваться моим паролем. Может, у вас получится войти. Уверен, епископ Коннор не станет возражать.

— Вы просто спаситель.

Повесив трубку, отец Джо ввёл пароль заново.

Вошёл в сеть.

Он смотрел на курсор, мигающий на пустом экране.

Там не было никаких записей касательно дома «Санта-Анджелы».

Он снова взялся за телефон. 

— Ты что? — взорвался Бойд, когда Лотти рассказала ему, где была. — С ума сошла?

— В чём твоя проблема? Он считает, у него есть возможности, которых нет у нас. — Почему она оправдывала свои поступки перед Бойдом?

— Ты всё ещё пьяна, — сказал он, — это единственный логический ответ.

— Давай потише, — ответила Лотти, оглядываясь, не слушал ли кто их перепалку. Линч и Кирби старательно выполняли свою работу, опустив головы.

— Он подозреваемый в убийстве Салливан. — Бойд мерил комнату длинными шагами, от стены до стены. Головная боль Лотти усиливалась с каждым его громким шагом.

— Я не говорила ему, зачем мне нужны записи или какие именно записи мы ищем. Мне лишь нужно убедиться в их существовании и текущем местоположении.

— Если предположить, что отец Джо убийца, то он наверняка догадывается, что в этих записях есть что-то, что тебе нужно, и уничтожит их, если их ещё не уничтожили. А если и не догадывался, то теперь точно сотрёт их.

— Ты несёшь бред, Бойд. — Лотти вытянула стул и плюхнулась на него.

— В любом случае, зачем тебе эти записи? — спросил Бойд, стоя перед ней.

— Не знаю.

Как же ей хотелось вернуться в свой офис. По крайней мере, там она могла спокойно размышлять, без посторонних.

— Записи могут не иметь никакого отношения к нашему делу. На данном этапе это просто догадка. Метод тыка.

— Говоря о догадках, это ты забрала мои запасы сигарет утром? — спросил Бойд, кидая пустую пачку в мусорную корзину.

Лотти достала из кармана пачку сигарет и бросила Бойду. Он поймал её и вышел в коридор.

— Линч?

— Инспектор?

— Я ненадолго выйду. 

Лотти была уверена, кладбище Рагмуллина было самым холодным местом в Ирландии. Вокруг свистел ледяной ветер, а морозное солнце накрывало надгробья мерцающим туманом. Жуткие монолиты, стоявшие в тени больших сосен, отбрасывали глубокие тени на могилы, замедляя оттепель. Кристаллизованный снег, замерзший на рождественских венках, придавал невероятное мистическое ощущение окружающей обстановке.

Ветер мгновенно усилился и зашуршал пластиковой упаковкой на горшечной пуансеттии. Некогда красная головка цветка, теперь почерневшая и увядающая под тяжестью снега, была напоминанием того, что кто-то приходил сюда оставить знак для тех, кто больше не был среди живых, но жил в их памяти.

Высокий гранитный крест был символом четырёх коротких десятилетий, прожитых Адамом в этом мире. Лотти давненько не навещала его могилу, избегала её в Рождество и вот теперь, окружённая пустынным кладбищем, словно обветшалой шалью, которая едва ли могла утешить, Лотти просила у Адама прощения.

Здесь ужасно одиноко, молвила она каменному кресту. Я берегу тебя в моём сердце.

Лотти покосилась на соседние надгробия, хранившие свои истории, спрятанные глубоко в холодном граните. Тишину нарушал звон колоколов, и по спине Лотти побежали мурашки. Пора идти. Ей еще предстояло раскрыть не одну тайну и поймать убийцу.

Выходя с территории кладбища, примерно в миле оттуда, в поле Лотти увидела силуэт дома «Санта-Анджелы», окутанного мягким серым туманом. Какие скелеты лежат глубоко зарытыми в стенах этого дома? Сколько жизней он разрушил? Лотти подумала о Сьюзен и её малыше. Она вспомнила о другом ребёнке, пропавшем много лет назад. Был ли он мёртв? Будет ли его тело когда-нибудь покоиться на территории кладбища? Был ли этот пропавший мальчик настоящей причиной того, почему она так сильно хотела увидеть записи из этого дома милосердия? Лотти не была уверена в своих мотивах. Но она точно знала, что никогда не сможет забыть этого ребёнка. Он числился пропавшим без вести так долго, что другие вполне могли забыть о нём, но не она. Она постоянно проверяла его дело, и это было нечто большее, чем просто упражнение памяти таким образом она не позволяла себе забывать о нём ни на мгновение. В день, когда Лотти поступила в полицию Ирландской Республики, следуя по стопам своего покойного отца, она дала себе обещание найти этого мальчика. Но до сих пор ей не удавалось сдержать данное обещание.

Лотти поспешила обратно к машине, пока призраки прошлого не стали слишком тяжёлой ношей на её плечах. 

Лотти сидела рядом с Бойдом напротив менеджера банка Майка О’Брайена. Этот человек не понравился ей с того момента, как сел за свой стол, даже не поздоровавшись. Но Бойд знал его. Они ходили в один и тот же спортзал и тренировали молодёжную команду Рагмуллина по хоккею. Лотти задумалась, тренировал ли О’Брайен когда-нибудь Шона? Она знала, что Бойд точно это делал.

— У вас есть банковские выписки Брауна и Салливан, — сказал О’Брайен, — так что ещё вам от меня нужно?

Его крошечные глаза напомнили Лотти хорька, которого однажды пытался протащить в дом в качестве питомца её сын. Мутный и хитрый. У неё было чувство, что О’Брайен пытался перехитрить её, выпячивая грудь и безуспешно создавая вид важного человека. Перхоть от слишком длинных седых волос запятнала плечи его черного костюма. Алмазные запонки сверкали на запястьях при флуоресцентном освещении. Перед ними сидел мужчина, который хотел казаться в два раза моложе, но получалось обратное.

«Жизнь — дерьмо, О’Брайен».

Но, когда пару минут назад он провожал их в свой кабинет, Лотти отметила его быструю спортивную походку. Для некоторых часы, проведённые в спортзале, окупались. «Если находится на это время», — подумала она.

— Сержант полиции Бойд изучил выписки жертв, — сказала Лотти.

— Нам нужно понять, откуда поступали денежные средства, — добавил Бойд.

— Что вы имеете в виду? — глаза О’Брайена метались от одного детектива к другому.

— Мы обнаружили суммы свыше пяти тысяч евро, которые поступали на их счета регулярно в течение последних шести месяцев, — ответил Бойд.