— Прошу, выпустите меня. Я хочу домой, — просил Джейсон, выдыхая пар в холодном воздухе.

— Ты будешь делать ровно то, что я тебе скажу! — прогремел голос, но затем утих, оставляя за собой невысказанную угрозу.

Дверь захлопнулась, и в дверном замке щёлкнул ключ.

Джейсон ждал и слушал. Кто-то царапал потолок, а где-то вдалеке каркала птица. Больше он ничего не слышал, вокруг стояла мёртвая тишина. 

После многочисленных протестов Бойд согласился прикрыть Лотти.

— Это всего лишь до завтра, — сказала она.

— Мне не стило бы…

— Спасибо, Бойд. Я знала, что могу на тебя рассчитывать. — Лотти сжала его ладонь. — Если спросят, я снова обыскиваю дома жертв. Ищу подсказки, разговариваю с подозреваемыми.

— Какими подозреваемыми? Какие подсказки?

— Здесь что, эхо? — Лотти прислушалась. — Придумаешь что-нибудь.

Если отец Джо нашёл что-то стоящее, она будет в безопасности, но Корриган наверняка всё же отстранит её от дела, как только узнает, что она ослушалась его приказов. С другой стороны, он ведь не говорил категорического «нет», не так ли? К чёрту его.

Вернувшись домой, Лотти опустошила школьный рюкзак Шона, положив его книги на сушилку, и побежала наверх искать чистые вещи. Лотти стаскивала с вешалок рубашки и свитера, образуя на кровати гору одежды.

— Что ты делаешь? — спросила Хлоя, стоявшая в дверном проёме, всё ещё одетая в пижаму.

— Лечу в Рим, по работе. Я позвонила бабушке, она побудет с вами сегодня.

— Что? О нет!

— Знаю, знаю, — ответила Лотти. — Но я должна знать, что вы все в безопасности. — Она поднесла к груди красную сатиновую блузку, ища одобрения дочери.

Подросток поморщила нос и покачала головой:

— Дай взглянуть. Что тебе нужно?

— Что-то милое и чистое.

Из груды вещей Хлоя достала кремового цвета шёлковую блузку на мелких пуговицах, топ на бретельках и пару тёмно-коричневых джинсов.

— Что думаешь? — спросила дочь. — Они сочетаются с твоими ботинками.

— Отлично, — ответила Лотти. — Сложишь их в сумку? Ты же меня знаешь.

Порывшись в вещах, Лотти нашла тёмно-синюю футболку с длинными рукавами и переоделась. Убедившись, что джинсы выглядят вполне презентабельно, решила не переодеваться.

— Однажды я сожгу эти футболки, — заметила Хлоя.

— Они удобные. А вот насчёт этой блузки я не уверена.

— Она потрясающая! Тебе надо лучше стараться. Может, найдёшь порядочного мужчину, — ответила Хлоя.

Лотти в удивлении уставилась на дочь.

— А это ещё что значит?

— Тебе нужно выходить куда-то, встречаться с людьми. Ты слишком молода, чтобы быть одинокой до конца жизни. Я знаю, отец хотел бы, чтобы ты нашла кого-нибудь и была с ним. — Хлоя взяла со столика небольшой тюбик увлажняющего крема. — Положу это в пакет для заморозки — для безопасности в аэропорту.

Лотти наблюдала, как дочь уходит. Ей и в голову не приходило, что её дети могут желать, чтобы она встречалась с кем-то. Несмотря на всё, что они пережили с болезнью Адама, они не переставали удивлять её.

Сидя на кровати, Лотти обдумывала свой раскритикованный гардероб. Заметив на верхней полке свитер толстой вязки, она вскочила и потянула его вниз. Свитер Адама для рыбалки. Поднеся его к носу, она жаждала услышать хоть тень его запаха, но знала, что тот давно исчез после стирки. Неповторимый запах Адама, въедающийся в одежду, был единственным ощутимым воспоминанием о нём, пока прошлым летом Роуз Фитцпатрик не бросила все его вещи в стиральную машину, чтобы избавиться от моли. В тот день и вырвалась наружу клокочущая ярость. Лотти избавилась от неё, как и от своей матери, выгнала из дома и рыдала, уткнувшись в корзину с постиранным бельём. Глубоко в душе она понимала, что мать не виновата, но она чувствовала себя осквернённой. Всё, что ей осталось, это всепоглощающее чувство потери.

Лотти крепко прижала свой маленький комочек памяти об Адаме к груди, а затем сложила его и положила обратно на полку. Нужно помириться с мамой. Скоро.

Хлоя вернулась с прозрачным пластиковым пакетом, бросила в него банку с кремом и положила поверх рюкзака.

— Сложила сменное нижнее бельё? — спросила она.

Порывшись в ящике комода, Лотти достала бюстгальтер и трусики и бросила их в сумку.

— Что бы я без тебя делала, Хлоя Паркер?

— Я действительно не представляю, мать, — ответила Хлоя, качая головой и смеясь.

— Бабушка скоро придёт.

— Думаю, одну ночь мы её потерпим.

— Только об одном прошу, приглядывай за Кэти. Вчера она была очень расстроена. И ещё — никаких ссор.

Хлоя закатила глаза.

— Как всегда, снова Кэти. А как насчёт меня и Шона?

— Я знаю, что могу положиться на вас. Прошу тебя?

— Конечно, — ответила девочка. — Обещаю не убивать Кэти, по крайней мере, до твоего возвращения. А ты будь там поосторожнее с обольстительными итальянцами.

Лотти крепко обняла дочь, поцеловала её в лоб и пошла попрощаться с остальными двумя детьми.

— Есть новости от Джейсона? — спросила она Кэти.

— Нет, — ответила дочь. — Я собираюсь обойти наших друзей, может, что разузнаю у них.

— Не волнуйся так, — сказала Лотти. — Наверняка выкурил слишком много травки и вырубился где-нибудь.

— Мам!

— А когда я вернусь, мы с тобой обсудим это растениеводство, — добавила она.

— Что?

— Как избавляться от сорняков и травы.

Кэти улыбнулась, и Лотти обняла дочь.

Шон стоял в дверях.

— Когда я получу новую приставку? 

Лотти вышла из дому после одиннадцати часов утра. Бойд стоял, прислонившись к машине. Он протянул руку и взял сумку с её плеча.

— Я поведу, — сказал он, садясь в свою же машину.

— Давай обойдёмся без проповедей, — попросила Лотти, садясь рядом.

— А я не понимаю, что на тебя нашло, — ответил Бойд, разворачивая машину. — Ладно, не будем об этом. Ты ела?

Лотти покачала головой. Бойд наклонился, достал плитку шоколада из бардачка и бросил её на колени Лотти. Бойд был сосредоточен на скользкой, покрытой льдом дороге, они ехали молча, и, несмотря на непогоду, добрались до аэропорта за пятьдесят минут. Они припарковались рядом с терминалом отправлений. Лотти положила рюкзак на колени.

— Если ошибаюсь насчёт этого, что ж, так тому и быть. Но я обязана ради погибших выяснить всё, что смогу.

— Ты поставишь крест на своей карьере, и ты это понимаешь. Не стоит ехать, — сказал Бойд.

— Это мы ещё посмотрим, — ответила Лотти.

Лотти вошла в двери терминала настолько уверенно, насколько была способна; цель её казалась смутной — возможно, потому, что она понятия не имела, что делала. 

Бойд вернулся в Рагмуллин, гнев его не улетучился. Он сел за стол Лотти, задаваясь вопросом, как она выберется из этой передряги. Какой бы авантюристкой она ни была, это переходило все границы.

Без неё кабинет казался пустым. Как и его сердце. Бойд взял её чашку с кофе. Неопрятная Лотти. Встав, он коснулся старой папки, лежавшей на столе. Лотти охраняла её, словно государственную тайну. Он никогда не интересовался этим делом раньше. Теперь же его съедало любопытство, и он открыл папку.

Губы мальчика на фото были искривлены, словно он размышлял, какое ещё зло его ожидает. Бойд бегло пробежался по тексту. Мальчик находился в заточении в «Санта-Анджеле». Мать заявила о его пропаже, когда администрация учреждения сообщила, что он сбежал. Бойд вернулся к имени мальчишки и тут же понял, почему это дело и пропавший мальчик так важны для Лотти. Почему она не рассказала ему? Неужели их дружба ничего не значила?

Бойд продолжил читать дело, а когда закончил, то задался вопросом, а знал ли он и вовсе Лотти Паркер? 

Выйдя из скоростного поезда, следующего из аэропорта на станцию Термини, Рим, Лотти краснела от предвкушения. Стоял спокойный вечер, и шёл мелкий дождь. Лотти достала часы, чтобы исправить разницу во времени в один час.