Тут она поняла, что на нее по-прежнему смотрели трое взволнованных детей.

— Все хорошо, честно. Мне нужно просто умыться.

Она и думать не хотела, что было бы, не появись то такси. Водитель сказал, что видел лишь спину нападавшего, бежавшего к старым вагонам вниз по заброшенной железной дороге. Он собирался последовать за ним, но Лотти просто хотела домой. Хотела увидеть своих детей и убедиться, что они в безопасности. Таксист очень выручил ее.

— Приготовлю тебе чашку чая, — сказала Хлоя.

— Я помогу, — отозвалась Кэти.

Шон присел на подлокотник.

Лотти была рада видеть рядом своих детей. Они были в безопасности, как и она. Пока.

— Не нужно чая, — ответила Лотти. — Мне нужно прилечь. Давайте закажем еду на вынос.

Она огляделась. Ее сумки нигде не было. Грабитель сбежал при звуке скрежета тормозившей машины, но не с пустыми руками. Что ж, богаче он не станет. Слава Богу, что она не взяла с собой деньги Сьюзен Салливан из холодильника. «Небольшое милосердие и все такое», — подумала она.

— В банке на кухне должны быть деньги, — сказала Лотти, осторожно вставая на ноги.

Не спеша она поднялась по лестнице к себе в комнату, не обращая внимания на беспорядок на полу и вещи, висевшие на открытой двери шкафа. Лотти медленно разделась и залезла под душ, позволяя горячим струям воды облегчить боль и почистить порезы.

Обернувшись в полотенце, Лотти принялась оценивать свои раны. В худшем случае ребро было сломано, а в лучшем — просто ушиб ребер. Нос раздирал глубокий порез, но сломан он не был. Еще один небольшой порез пролегал под левым глазом. «Да уж, завтра я буду выглядеть неважно», — подумала она, когда кровотечение возобновилось.

Руки болели, на шее была глубокая ссадина, уже ставшая фиолетовой. Ему почти удалось задушить ее. Лотти утешала себя тем, что сопротивлялась. Отчаянно. Почему Сьюзен Салливан не дала отпор, чтобы защитить себя? Джейн Дор сообщила, что на теле практически не было признаков борьбы. Каким же человеком надо быть, чтобы не обладать инстинктом самосохранения? Лотти не могла этого понять.

Она сбросила вещи с кровати на пол и опустила голову на подушки. Ей нужно было с кем-то поговорить, помимо Бойда. Она прошлась по контактам в телефоне в поисках давнишней хорошей подруги. Последнее время они с Аннабель О’Ши, одной из самых давних ее подруг и полной противоположностью самой Лотти, виделись редко. Аннабель увлекалась всем подряд, что только придет на ум: спортзал, йога и прочие занимательные упражнения. Лотти не представляла, как можно тратить на себя столько времени. Автоответчик велел оставить сообщение. Она не стала.

Повесив трубку, Лотти натянула на ноющее от боли тело одеяло и постаралась уснуть. Еще долгое время она оставалась в сознании, одной рукой держа книгу «Аргос», и думала о Джеймсе Брауне с его обклеенными порнографическими изображениями стенами спальни и о Сьюзен Салливан с ее гостиной, полной газет, холодильником с замороженными деньгами и домом, никак не отражавшим ее жизнь. И о своем неизвестном нападавшем. В голове постоянно раздавались его слова: «Подумайте о своих детях». На нее напали целенаправленно. Но почему?

Бойд работал допоздна, читая отчет патологоанатома и слушая звон церковных колоколов, предвещавших начало Нового года.

Он открыл онлайн документы по планированию и начал перекрестно сравнивать детали с документами по призрачным поместьям. Методичная, кропотливая работа. В такой работе он был хорош. Она занимала его мозг, отвлекая от прочих дел, от других людей. От одного человека в частности.

В итоге ничего не найдя, он отправился домой и заставил себя хорошенько попотеть на велотренажере. Отчаяние поднимало уровень адреналина в крови, практически разрывая ему грудную клетку. Он сдался, сел на велотренажере и прикурил сигарету. Неожиданно комнату осветил свет искрометных фейерверков в ночном небе. И он был один. 

Телефон Лотти зазвонил в четыре утра. Она взглянула на него, номер был неизвестен. Сообщение.

«Пусть Новый год принесет вам мир».

Лотти набрала ответное сообщение: «Кто это?»

Через несколько секунд она получила ответ: «Отец Джо».

Улыбнувшись, Лотти провалилась в сон. Ей снились голубые глаза, кресты в кругах и веревка, обвязанная вокруг ее шеи. Она проснулась в холодном поту. Забравшись в душ, Лотти стояла под горячей водой, а затем, обмотав полотенцем свое тело, покрытое синяками, легла на кровать.

Сон к ней так и не вернулся.

1 января 1975 года.

Девочка проснулась от страшной боли внизу живота.

Она выкарабкалась из постели и закричала в агонии, покуда боль усиливалась.

— Пресвятая Богородица. О, Господи! — прокричала она.

Мать вбежала к ней в комнату.

— Что за шум?

Она остановилась при виде крови и воды, лившихся по ногам ее дочери. Неожиданно она поняла, что происходит. Перекрестившись, она подошла к девочке и уложила ее на кровать.

— Что ты натворила?

Девочка закричала, потом снова и снова. Мать в ужасе смотрела на дочь, пока та одним единственным толчком произвела на свет ее внука.

Малыш заплакал. Они оба плакали. И никто не знал, что делать. Они все плакали и плакали.

— Я позову акушерку, — сказала девочке мать. — И священника. Он должен знать, что делать.

— Нет!

Девочка вскрикнула пронзительным, переполненным ужаса, голосом. 

— С Новым годом меня, — сказала Лотти, поднимая жалюзи на кухне.

На улице было темно, и Лотти уставилась на свое лицо в синяках, отражавшееся в окне. Она провела руками по волосам, подумав, что надо бы их постричь и покрасить. Каштановый оттенок тускнел, уступая место тоненькой полосе седых волос. Но у нее были и другие заботы помимо того, как бы не стать похожей на барсука. Черт, она выглядела так, будто билась десять раундов с олимпийским боксером Рагмуллина.

Проверив телефон, она прочла сообщение, пришедшее поздно ночью от отца Джо Бёрка, но не ответила ему. Так даже к лучшему. «Он подозреваемый», — подумала она.

Заняв себя уборкой по кухне, она расплющила пустые бутылки из-под «Кока-Колы» и сложила коробки из-под пиццы в мусорный ящик. Два вечера подряд ее дети ели еду на вынос, что совсем не хорошо. Нужно было сходить в супермаркет, и Лотти надеялась, что «Теско» будет открыт, несмотря на новогоднее утро и всю эту праздничную чепуху. Она открыла шкафы, мысленно составляя список нужных продуктов, а затем вспомнила, что у нее не было ни кошелька, ни банковских карт — ничего.

Высыпав в тарелку две последние упаковки сухого зернового завтрака, Лотти села за стол и задумалась о нападавшем. «Мог ли это быть убийца Салливан и Брауна? Пытался ли он убить ее?» Она отмела эту мысль. Нужно было позаботиться о своих детях.

Ее детях: Хлоя испытывала давление в школе; Кэти боролась с нескончаемыми заданиями в колледже и мысленно замкнулась в себе после смерти Адама; Шон целыми днями играл в приставку. Лотти отчаялась. Как она могла справиться и с ними, и со своей работой? Может, стоило попросить маму приглядывать за ними? Но воспоминания об их последней ссоре были еще свежи.

Вздохнув, Лотти налила кофе в чашку и молоко в тарелку со злаками. Молоко плюхнулось в тарелку плотными сгустками. Подавив позыв рвоты, вызванный кислым запахом, Лотти сделала глоток кофе. «Сигаретка бы не помешала», — подумала она, когда головная боль начала усиливаться. Лотти поискала в ящике болеутоляющие, нашла «Ксанакс» и проглотила таблетку. Обняв свое ноющее тело, она мысленно прогоняла боль прочь.

Вероятно, ее детки проспят до обеда. На следующей неделе их снова ожидали утренние подъемы — обратно в школу.

А ей — на работу.