– Круто, – эхом откликается Корали. – Насчёт мамы. – И ухмыляется. – А ты животных любишь?

– Думаю, да.

У Кейси был котёнок по кличке Трусишка, но сами мы животных не заводили из-за папиной аллергии на шерсть.

– Небось обидно, что пропустил экскурсию и не видел рыжих волков, а?

– Ещё как, – честно отвечаю я. – Мне было бы ужасно интересно.

– Вот кого стоило бы пожалеть, – заявляет Корали, потягивая сок из пакета. – Своим наплевательским отношением, охотой, капканами люди довели этих животных почти до полного истребления, а никто и слова не сказал! И ведь даже охотились на них не ради еды! По-моему, за каждым живым существом должен кто-то присматривать: кормить, ласкать. Как ты считаешь?

Я киваю.

– Тебе стоит поспешить, – говорит она, глядя на мою пиццу. – Обед почти закончился.

– Ну и ладно. Я не голоден.

Правда, мама вовсе не считает это поводом выйти из-за стола. После трагедии я почти перестал есть: что ни положи в рот, всё на вкус как уголь, – так она грозилась отвезти меня в больницу и кормить через трубочку. И до сих пор любит следить за моей тарелкой и щёлкать зубами, заставляя доедать.

– Тебе задание уже выдали? – спрашивает Корали.

– Ага, – отвечаю, – там ерунда какая-то.

– Мне тоже. Хочешь, сделаем вместе после школы?

– Конечно.

Это слово вырывается само, я даже сперва не могу поверить, что произнёс его, поскольку весь день только и надеюсь побыстрее вернуться домой и посидеть в одиночестве на подоконнике. Чтобы можно было глядеть на болото и стараться не думать о Кейси. Но пока я придумываю способ дать задний ход и с честью выпутаться из ситуации, Корали уже выбирает место.

– Предлагаю пойти в библиотеку. Это совсем рядом, и у них есть солёные ириски.

– Конечно, – повторяю я, так и не дав оправданиям сорваться с губ. – Звучит неплохо.

Звенит звонок, мистер Чарльз кричит, чтобы мы не забыли убрать за собой. Я беру поднос с нетронутой пиццей и думаю, что Дэниэл мог бы с тем же успехом не возвращать мне деньги.

По дороге из столовой меня догоняет Сюзанна.

– Зря ты сел с этой девчонкой. – Голос у неё совершенно ледяной, хотя щеки покраснели. Я поднимаю глаза: Корали идёт всего на пару шагов впереди. – Я старалась быть милой, старалась помочь тебе завести друзей… Я головой из-за тебя рисковала! Но, похоже, Дэниэл и Джонно были правы: тебе за нашим столом не место.

И, снова откинув волосы назад, гордо удаляется. А проходя мимо Корали, ещё и нарочно толкает ту в плечо.

Корали оборачивается, поднимает бровь.

– Что ж, думаю, тебе больше не стоит волноваться, нравишься ты ей или нет.

– Не знал, что здесь есть библиотека, – говорю я.

Корали шагает рядом, расталкивая велосипедом толпу школьников, спешащих по домам или в «Рыбный дом» за порцией картошки фри и коктейлем. Кто-то из них кричит ей «привет», она в ответ улыбается или взмахивает рукой.

– Ну, официально это не библиотека, – признаёт Корали. – Но так даже лучше.

– Из-за ирисок?

– Помимо всего прочего.

Лавируя между хаотично расползающимися минивэнами, мы наконец выходим со школьной парковки.

Перед уходом я заскочил в кабинет мисс Сильвы и позвонил маме, сообщив, что хочу после школы позаниматься с другом. Сперва она не разрешила, но мысль о том, что я могу обзавестись друзьями, оказалась слишком заманчивой.

– А кто-нибудь из взрослых рядом будет? – только и спросила она.

Корали, даже не пытаясь скрывать, что подслушивает, кивнула.

– Да, мам, – смущённо ответил я.

– Позвони, как туда доберёшься, чтобы я могла поговорить с этим взрослым.

– Окей. – И я повесил трубку.

– Как считаешь, мама не слишком тебя опекает, а? – интересуется Корали, когда мы сворачиваем на Мейн-стрит.

– Гм, пожалуй.

– Можешь ей сказать, чтобы не волновалась. В Палм-Ноте ничего плохого не случается. Честно говоря, здесь вообще ничего не случается.

– А ты, значит, уже ходила в эту школу? Ну, раньше?

– Ага. – Теперь, когда мы выбрались из толчеи, она забирается на велосипед и, медленно крутя педали, катит рядом.

– И почему ушла?

– Стипендию получила. В школу-интернат в Атланте. Для вундеркиндов.

Я чувствую, как брови потихоньку ползут вверх.

– Так ты вундеркинд?

Никогда ещё не встречал вундеркинда. Может, этим и объясняется тот странный факт, что мысли Корали в сто тысяч раз быстрее моих.

– Это значит, что я гений.

– Я знаю. И в чем твоя гениальность? – спрашиваю я. – В смысле, какие у тебя выдающиеся способности?

– Скрипка, – коротко отвечает она, лениво наворачивая круги.

– А чего вернулась?

– Вышвырнули. Там на самом деле смешная история вышла.

Я жду, что она продолжит, но она молчит, не сводя с меня глаз.

– Можно мне её услышать?

Похоже, это волшебные слова, поскольку, едва я спрашиваю, она начинает трещать. И трещит без умолку всю дорогу мимо «Тексако», «Рыбного дома» и «Розовой пальмы». Словно птица, всю ночь прождавшая рассвета, чтобы начать свои утренние трели.

– В общем, музыканты ненавидят танцоров, потому что те вечно строят из себя, будто они круче нас, понимаешь?

Я вижу, как Герман переходит улицу и скрывается в «Песочнице» – вероятно, чтобы пополнить запасы чипсов.

– Короче, у нас с ними война, кто кого прикольнее разыграет. Ну и я придумала как-нибудь ночью пробраться к ним в танцевальный зал с парой вёдер воды и средством для мытья посуды…

Пот течёт у меня по спине, бусинами собирается на лбу. А ведь мы не прошли и двух кварталов! Увидев широкий лист, упавший с одной из обступивших бухту пальм, я уже готов поднять его и обмахиваться, как веером.

Но прохожу мимо, поскольку это выглядело бы слишком странно.

– …как здоровенная банановая шкурка. Вот. Была. Потеха, – продолжает Корали.

Рваная ослепительно-белая волна прокатывается по бухте, еле слышно разбиваясь о каменную стену. Блики на воде сверкают так ярко, что мне приходится прикрыть глаза рукой. Совсем как в Бостоне, где солнце отражается от снега с такой силой, что можно даже обгореть, если вовремя не намазаться кремом.

От мыслей о снеге я внутренне содрогаюсь, хотя на улице жара в миллион градусов. И стараюсь сосредоточиться на рассказе Корали.

А та сипло хохочет:

– В этих своих джазовках они только и делали, что поскальзывались и падали. Потом стали цепляться друг за друга и падать все вместе. Будто стая розовых фламинго.

Для пущего эффекта она пытается изобразить этих танцоров и машет во все стороны руками, прямо не слезая с велосипеда.

– Как костяшки домино, – выдавливает она, едва переводя дыхание от хохота. – Орут и валятся, орут и валятся. До такого даже я бы не додумалась.

При виде Корали, изображающей толпу падающих как доминошки балерин, я тоже не могу сдержать улыбки.

Под вывеской «Мак – товары для дома» Корали слезает с велосипеда.

– В общем, оно того стоило. Не считая того, что одна девчонка сломала лодыжку. За это меня и выгнали.

– Вот отстой!

– Да не, нормально. Мне всё равно не особенно нравилась Атланта. Я ведь деревенская девчонка.

Увидев, что Корали направляется к двери, я запинаюсь, вспомнив, как в прошлый раз чуть было там не задохнулся.

– Я думал, мы идём в библиотеку.

– А мы и идём, – не моргнув глазом отвечает она. – Это здесь.

И наклоняется, чтобы почесать двух кошек, опять развалившихся на коврике.

– Итан, это Зора и Зельда. Зельда, Зора, познакомьтесь с Итаном.

– Встречались, – бормочу я, вспоминая своё постыдное бегство в первое утро после приезда в Палм-Нот.

Но следую за Корали, пускай и без особого желания. В магазине по-прежнему пахнет землёй, но теперь я чувствую ещё запах резины и опилок. К тому же сегодня кондиционер работает немного лучше.

– Мак? – кричит Корали, оглядываясь по сторонам. – Мак! Это Корали!