На прошлой неделе произошло два события. Умер Франко, и Харри влюбился в Маргериту.

Том утверждает, что Харри на самом деле вовсе не влюблен, что это скорее похоже на увлечение немолодого мужчины юной девушкой. Я с ужасом услышала, как он назвал Харри немолодым, потому что это означало, что я тоже была немолодой. Поверить в это мне было бы так же неприятно, как проснуться утром нищей и безобразной. Поэтому я решила, что Том совершенно не разбирается в возрастах. Он был слишком молод и обладал искаженными представлениями об этом предмете.

Но, возможно, он был прав, когда сказал, что Харри всего лишь увлечен Маргеритой. Я старалась видеть в ситуации именно это… временное помешательство моего брата, короткую потеря рассудка, легкую форму безумия. Но это совсем не помогало. Правда заключалась в том, что Харри хотел Маргериту, вследствие чего я снова захотела Харри.

Или я никогда не прекращала хотеть его?

Естественно, я не сказала Тому ни слова об изменении моего отношения, но начала молиться о том, чтобы Харри поскорее надоела девственная Маргерита. Справедливости ради я должна признать, что она не отвечала на его чувства. Казалось, она не замечает их. К несчастью, это заставляло Харри ещё упорнее завоевывать её. Я и все остальные оказались в печальном и досадном положении.

Я помнила, как он смотрел на нее, когда она пыталась прибраться в его комнате, а я притворялась, будто стараюсь удержать его от выпивки.

Позже он открыто флиртовал с ней, втягивал её в беседу, словно она вовсе не была служанкой, начал совершенствоваться в испанском, поскольку Маргерита почти не знала английского. Самое удивительное заключалось в том, что он перестал пить!

– Если мы уволим её сейчас, – сказал Том, – это покажется подозрительным, когда мы убьем Харри. Полиция подумает, что мы испугались возможной свидетельницы, способной нас выдать.

День выдался солнечный, мы с Томом обследовали замок Санта-Барбара на окраине Аликанте. Расположенный на вершине горы Маунт Бенакантил замок был тем самым, о котором мы с Харри фантазировали в детстве. Я до сих пор помнила, как мы рассматривали яркие, соблазнительные фотографии в той книге об Испании.

Мы поднялись на самую высокую точку руин, полюбовались оттуда восхитительным видом на Средиземное море. Согласно путеводителю, замок Санта-Барбара строился карфагенцами в 230 году до н. э. как крепость. Высота башен составляла от трехсот до шестисот футов.

Все это представлялось мне малопримечательным по сравнению с тем фактом, что вместо того, чтобы находиться здесь с Харри, как мы всегда планировали, я была сейчас с Томом. Это казалось неправильным, несправедливым. ("Кто сказал, что жизнь должна быть справедливой?" вспомнила я слова Иэна, произнесенные им в Дартмуре.)

– Кажется, ты собиралась взглянуть на завещание Харри, – сказал Том. – Чтобы убедиться в том, что я – его наследник. Как твои успехи?

– Никак не могу его найти, – солгала я. – Мне казалось, что Харри должен хранить один экземпляр в своей комнате, но документа там нет. Я перерыла все.

Зеленые глаза Тома недоверчиво посмотрели на заходящее солнце.

– Когда ты этим занималась?

– Вчера утром, когда он был на почте.

– На этой неделе он часто ходит на почту. Почему?

– Откуда мне знать? – раздраженно ответила я. – Наверно, покупает марки.

– Именно они мне и нужны. Марки.

Он помахал пачкой открыток, купленных нами в киоске. Лично для меня открытки, как и буклет с описанием замка, являлись лишь сувенирами, которые будут напоминать о нашем посещении замка – не более того. Как бы мне ни хотелось это сделать, вряд ли я могла послать одну из них миссис Кук или Иэну. Они оба считали, что я нахожусь в парижском отеле "Ритц".

– Ты собираешься послать открытку кому-нибудь? – спросила я.

– Конечно. Почему бы и нет? Я обещал нашему барабанщику, что пришлю ему весточку из какого-нибудь далекого и экзотического места. Пока что я не написал ему ни слова.

– Барабанщику? – удивленно произнесла я.

– Парню из моей группы, который играл на ударных.

– Глупец, я знаю, кто такой барабанщик! Я говорю о разглашении тайны нашего местонахождения. Ты хочешь, чтобы весь Лондон знал, где мы? Что с твоей головой?

– Успокойся, – удивленно произнес Том. – Тебе не следует сердиться. Это делает тебя слишком красивой.

– Плевать я хотела на комплименты. Я не хочу, чтобы ты отправлял эту открытку. Ты меня понял?

Он выбрал ту, на которой замок Санта-Барбара был изображен ночью, с искусственной подсветкой. Картина казалась зловеще эффектной.

– Тут не о чем беспокоиться, Алексис. Во-первых, никто в Лондоне не знает о том, что мы здесь вместе. Никому не придет в голову связать нас друг с другом. Во-вторых, парни из моей группы думают, что я путешествую по свету. Я сказал им, что отправился в странствия по всему миру. В третьих, барабанщик сам покинул Лондон. Он переехал в Лос-Анджелес, чтобы скрыться от налоговой инспекции. В четвертых, я не укажу на этой прелестной открытке обратный адрес. В пятых, я даже не стану подписывать её, чтобы ты не волновалась. Ты наконец успокоилась?

Он улыбнулся, и я внезапно почувствовала себя дурой.

– Извини, Том. Я сегодня немного нервничаю.

– Это понятно, принимая во внимание то, что мы собираемся вскоре сделать.

– В этом-то и заключается проблема. – Я посмотрела на опустевший пляж Постигель, на возвышающиеся вдали горы. – По-моему, нам следует отложить это на некоторое время.

– Отложить? – Он перестал улыбаться. – Почему?

– Я говорила тебе. Я не смогла найти завещание Харри. О, я отыскала его бумаги. Свидетельства о браке и смерти Сары, его паспорт. Но не завещание.

– Где же оно, по-твоему?

Я прислонилась к каменной стене и закурила "бизонт".

– Вероятно, у его адвоката в Англии. Это нам ничем не поможет.

– Точно. – Том нахмурился. – Не нравится мне это, Алексис. Совсем не нравится.

– А мне, думаешь, нравится? Но я – не волшебница. Я не могу достать завещание, если его тут нет.

Он затянулся моей сигаретой. Эта его привычка бесила меня. Если он хочет курить, почему не зажжет собственную сигарету? Я поняла, что в последнее время меня стали раздражать многие привычки Тома. Даже секс с ним становился скучным, мне самой приходилось предлагать нечто новое. Он то ли не обладал воображением, то ли был слишком робким для совершения первого шага. Я не знала, в чем тут дело, и, по правде говоря, не хотела это знать.

Я чувствовала, что повторяется происшедшее в Лондоне – я стремительно теряла интерес к Тому. Удивительно, как способны дублироваться любовные ситуации. Человек, волновавший вас когда-то, снова окажет такое же воздействие после многолетней разлуки. И наоборот – тот, кто нагонял на вас скуку, снова вызовет её.

Неужели все действительно так просто? – спросила я себя.

Возможно, я должна была пресытиться Томом, разлюбить его и в конце концов бросить, потому в глубине души знала, что никогда не смогу убить Харри.

– Una peseta par los pensamientos,[74] – сказал Том.

– Они не стоят песеты. Я думала о том, как заставить Харри сказать мне правду о его проклятом завещании. Но пока что мне ничего не пришло в голову.

– Забавно. Я размышлял о том же самом. Интуиция подсказывает мне, что он говорит правду и на самом деле отписал мне половину.

– Что именно дает тебе такую уверенность?

– Просто я это чувствую, – с вызовом произнес он. – К тому же я устал болтаться здесь в ожидании. Давай все сделаем как можно быстрее. Что бы ни значилось в завещании.

– По-моему, это неважная идея. – Я потушила «бизонт». – Бессмысленно убивать Харри, чтобы потом остаться ни с чем.

– Ни с чем? В любом случае мы будем вместе, верно?

Я с любопытством посмотрела на него. Он не шутил. Он говорил серьезно. Я поежилась, несмотря на мою шубку из шиншиллы и шерстяные штаны.