Кроме того, сам «Снежный король» был на редкость талантливым и опытным полководцем, который прекрасно разбирался в оперативно-стратегических и тактических вопросах ведения боевых действий: он лично изобрёл новую тактику маневренного боя с применением смешанных пеших и кавалерийских подразделений при огневой поддержке полевой артиллерии. Причём, впервые в мире были изготовлены и применены в бою лёгкие, обшитые кожей, бронзовые и железные пушки[244]. Тактика смешанных пехотных и кавалерийских подразделений давала прекрасную возможность проводить коннице внезапные атаки и контратаки на боевые порядки противника и вовремя отходить под прикрытие пехоты и полевой артиллерии. В то время при атаках кавалерии применялась тактика, разработанная после того, как неповоротливые тяжеловооружённые рыцари окончательно потеряли своё значение в связи с широким распространением и применением огнестрельного оружия. Сменив латы и глухие шлемы с забралами на лёгкие кирасы и каски, двуручные или одноручные, длинные обоюдоострые мечи на шпаги, сабли и палаши, а также вооружившись ручным огнестрельным оружием, конники теперь шли в бой сплошной развёрнутой лавой и по команде командиров эскадронов при сближении с противником, двигаясь стремя в стремя, давали залп из седельных пистолетов или из коротких мушкетов, а затем, обнажив клинки, продолжали атаку, всей массой обрушиваясь на врага. За первой лавой атакующих следовали эскадроны тяжеловооружённых рейтар, которые обычно и завершали рукопашную схватку. Эта широко применяемая в то время тактика кавалерии называлась «Караколла» и считалась незыблемой классикой ведения боя. Густав Адольф был первым, кто этот, незыблемый прежде, принцип ведения боя кавалерией разрушил: он создал мобильные, хорошо вооружённые подразделения мушкетёров и батареи лёгкой артиллерии, которые перед сражением размещались между кавалерийскими эскадронами и, в случае атаки конницы противника, вели по нему интенсивный мушкетный и орудийный огонь. После того как атака противника захлёбывалась, в бой вступали кавалерийские эскадроны. Они с налёта врезались в расстроенные порядки войск противника и обращали его в паническое бегство. В случае вступления в бой новых кавалерийских резервов врага можно было быстро и организованно отойти под прикрытие своей пехоты и артиллерии, которые встречали врага мощными, уничтожающими залпами огня. В зависимости от рельефа местности и сложившейся ситуации в бою огонь пехоты и артиллерии мог быть не только кинжальным, но и перекрёстным, а также фронтальным и фланговым. Причём Густав Адольф часто лично составлял карту мушкетного и орудийного огня, справедливо полагая, что больше потерь можно нанести противнику, провоцируя его на бесконечные кавалерийские атаки и уничтожая на расстоянии пулями, ядрами и картечью, тем более что легко передвигаемые орудия позволяли сосредотачивать губительный огонь на наиболее опасных направлениях. Завершала дело внезапная атака хорошо вооружённых и обученных шведских конников.
Густав Адольф, над которым незаслуженно насмехалась придворная камарилья Фердинанда II, искусно применяя собственную тактику, часто выигрывал сражения против превосходящих сил противника. Не зря современники, вовремя сообразив, кто такой на самом деле был молодой шведский король, стали уважительно называть его «Львом Полуночи». Единственным достойным противником он считал герцога Валленштейна, которого не только серьёзно опасался — как подтвердится в будущем совсем не зря, — но и уважал, как солдат солдата. После, с уходом Валленштейна в отставку, Густаву Адольфу уже некого было опасаться. Однако из-за враждебной политики Георга Вильгельма, которого поддержал и курфюрст Саксонский, наступательные действия шведских войск задержались почти на целый год. Подобная политика курфюрста Бранденбургского была результатом происков его близкого родственника, маркграфа Нордланда, который хотя и был бастардом, но благодаря своим исключительным волевым качествам имел сильное влияние на высокотитулованных родичей. Правда, маркграф фон Нордланд, как и граф Кински, в это время находился в растерянности из-за внезапной отставки герцога фон Валленштейна и по примеру вождя чешских изгнанников пытался в лице курфюрста Бранденбургского найти замену попавшему в опалу владетелю Фридланда. Однако ни у Георга Вильгельма, ни у курфюрста Саксонского, явно не хватало для роли собирателя германских земель сил, и главное — политической воли. Однако, вскоре фельдмаршал Тилли, новый Главнокомандующий имперской армией и войсками Католической Лиги, опрометчиво захватил, дотла разграбил и разрушил Магдебург, учинив там дикую резню. В плену оказался маркграф Христиан фон Бранденбург, а сам город был отдан на три дня в полное распоряжение солдат. В этом старинном процветающем городе стали твориться такие ужасы, как в своё время в Равве Аммонитской[245]: солдаты армии графа Тилли убивали ни в чём не повинных женщин, стариков и детей, хорватские конники с пиками наперевес гонялись по улицам за детьми, насаживали их на пики или рубили саблями, женщин насиловали даже в церковных храмах и затем перерезали им глотки. Фельдмаршал Тилли не сделал ни малейшей попытки прекратить резню. Магдебург буквально утонул в разнузданных оргиях и насилии. Армия графа превратилась в кровожадную банду самых жестоких и отъявленных головорезов, которая бесчинствовала в Магдебурге несколько дней. Весь город был объят пламенем, едкий чёрный дым гигантскими столбами подымался на огромную высоту, заслоняя весь небосклон. Казалось, наступили ужасные времена Апокалипсиса. Красивый богатый город превратился в руины и чадящее смрадом обгоревших трупов пепелище. Трупы людей тысячами уносило течение Эльбы.
Фельдмаршал Тилли верхом на коне в сопровождении своих офицеров двигался по берегу Эльбы и то и дело морщился и чихал — от едкого дыма и запаха палёного человеческого мяса першило в горле. Однако жуткое зрелище множества человеческих трупов, заполнивших улицы пылающего города, покачивающихся в холодных водах великой немецкой реки, ничуть не смущало престарелого главнокомандующего имперской армией и войсками Лиги, и он время от времени произносил одну и ту же фразу:
— Это ещё слишком малое наказание для еретиков. Апокалипсис ещё грядёт!
В этот момент к фельдмаршалу подскакал на взмыленном коне граф цу Паппенгейм, опытный, побывавший во многих сражениях рыцарь, которого трудно было чем-то смутить, но сейчас потрясённый чудовищным зрелищем, задыхаясь от смрадного дыма и трупного зловония, пропитавших воздух в Магдебурге и его окрестностях, он воскликнул:
— Велите остановить избиение этих несчастных! Солдаты скоро вырежут всё население Магдебурга!
Фельдмаршал спокойно с сатанинской улыбкой на тонких бескровных старческих губах ответил:
— Солдат должен получить хоть какое-то вознаграждение за всю опасность и за все мучения, которым он подвергался при штурме этого проклятого города еретиков![246] — С этими словами, не удостоив лишним словом ошеломлённого графа, тронул шпорами коня и медленно двинулся дальше в сопровождении своей свиты вниз по берегу Эльбы, откровенно любуясь пожаром некогда процветающего города и плывущими по течению трупами.
В этот страшный день 20 мая 1631 года с жизнью распрощалось более десяти тысяч несчастных жителей Магдебурга, ещё более пяти тысяч было убито в следующие дни. О кровавых событиях в Магдебурге скоро стало известно не только во всей Германии, весть о них разнеслась громким эхом по всей Европе. Разрушение и ограбление городов и сел во время военных походов были обычным явлением в то жестокое время, но полное уничтожение процветающего города со всем живым стало достоянием широкой гласности: не менее 20 газет, 205 срочных печатных сообщений и 42 иллюстрированных листовки были посвящены лишь одной теме — «Магдебург». Уничтожение Магдебурга, как и осада Брейзаха протестантами в 1638 году, стали самыми чёрными страницами в истории Тридцатилетней войны. В результате движение протестантов получило новый дополнительный толчок: поняв, наконец, какая смертельная опасность нависла над городами и селениями Бранденбурга, курфюрст Георг Вильгельм поспешно согласился пропустить шведские войска через свои земли, тем более что «Снежный король» успел уже осадить Берлин и начал его обстреливать из тяжёлых пушек. Кроме того, потекли ещё и финансовые субсидии на поход армии Густава Адольфа. В то время, когда фельдмаршал Тилли пытался разжиться продовольствием и фуражом в Саксонии, курфюрст Иоганн Георг поспешил заключить военно-политический союз со шведским королём, как с защитником Германии. После чего Густаву Адольфу удалось начать активные наступательные действия, и в сентябре 1631 года в битве при Брейтенфельде он сумел разгромить войска начавшего терять разум и поэтому вконец озверевшего фельдмаршала Тилли. «Снежный король» одержал блестящую победу несмотря на то, что в самом начале сражения пехота саксонцев, не выдержав удара имперских войск, обратилась в бегство, оставив противнику свой обоз, всю свою артиллерию и даже два полковых знамени. Курфюрст Иоганн Георг, который по наущению графа Кински стал союзником шведского короля, пришпорив коня, с остатками своих потрёпанных войск, покинул поле сражения.
