— Вот, ваше величество, это и в самом деле настоящий шпион! — прокомментировал он.

— Кто тебя подослал? — зловещим голосом поинтересовался Валленштейн.

Клара, понуро опустив голову, молчала.

— Скорее всего, иезуиты, — ответил за неё маркграф. — У них всюду — глаза и уши. Вы, ваше величество, уже имели возможность в этом убедиться, когда была похищена ваша дочь. Теперь совершенно ясно, кто помогал отцам-иезуитам!

Герцог схватил колокольчик и изо всех сил затряс им. Немедленно вбежал встревоженный камердинер.

— Карл, немедленно пришли сюда гауптмана Деверокса! — рявкнул герцог.

Бравый вояка появился почти мгновенно в сопровождении двух гвардейцев.

— Взять эту дрянь и бросить в застенок, вызовите любого полкового палача и заставьте её вспомнить всё, даже то, чего она не знает! — заорал взбешённый до предела Валленштейн.

— Будет сделано, ваше высочество! — рявкнул в ответ Деверокс и подал знак гвардейцам.

Те, не мешкая, грубо схватили визжащую, как свинья под ножом, девушку и поволокли её по длинным запутанным коридорам в мрачное подземелье. Офицер учтиво поклонился и вышел следом.

— Вот на кого можно положиться до конца! — улыбнулся герцог. — Согласитесь, господа, что верных людей в наше время — не так уж много! Итак, вы, маркграф, уверены, что в том случае, если я приму окончательное решение — вступить в союз с Густавом Адольфом, — высадка шведских войск не заставит себя долго ждать и обязательно произойдёт в землях герцога Богуслава Померанского? Поэтому меня, как вы понимаете, очень интересует, когда именно произойдёт эта высадка?

— Уже в конце июня этого года, ваше высочество, когда установится тёплая погода, и войска, а также флот будут приведены в полную боевую готовность, — заявил маркграф. — После этого шведское войско двинется по направлению к Кольбергу, а затем — через земли курфюрста Бранденбургского на Франкфурт и дальше в Саксонию, что позволит нейтрализовать имперскую армию под командованием фельдмаршала Тилли.

— Я бы предпочёл подождать до конца лета, когда будет собран урожай зерна и будет заготовлено достаточное количество фуража и провианта для моих войск, и... — герцог не успел договорить, как Нордланд тем же бесшумным шагом быстро метнулся к камину, достал из кармана камзола небольшой двуствольный пистолет, взвёл курки и выстрелил вверх, прямо в дымоход.

Из каминной трубы раздался душераздирающий вопль, и вниз посыпалась сажа. Стрелявший ухмыльнулся и разрядил в дымоход другой ствол. В трубе послышался какой-то шум, и что-то тяжёлое и чёрное с криком грохнулось на каминную решётку.

— Зачем вы убили трубочиста? — удивился герцог.

— Разве вы, ваше высочество, ещё не поняли, что это не трубочист, а обыкновенный шпион, который всё это время нас подслушивал? Кстати, на крыше дворца находятся ещё двое его сообщников! — воскликнул маркграф. — Их необходимо достать во что бы то ни стало!

Герцог, выругавшись, схватился за колокольчик, и во дворце мгновенно поднялась тревога: гвардейцы гауптмана Деверокса выскочили во двор и, став в шеренгу, тщательно целились из мушкетов в две чёрные фигурки трубочистов, скользящие по красной черепице на крутой островерхой крыше.

Хильденбрандт, прежде чем покинуть кабинет герцога, тщательно осмотрел и обыскал раненого, у которого одна из двух пуль, попавших в седалище, раздробила какую-то кость таза. Отобрав у лжетрубочиста кинжал и искусно припрятанный карманный пистолет, его покинули, так и оставив лежать навзничь на полу у камина, в полной уверенности, что злоумышленник не сбежит.

Во дворе Замка грянул дружный залп. Герцог с доверенными лицами шведского короля и немецких протестантов поспешил наружу. Один из шпионов, вероятно, был серьёзно ранен и покатился по наклонной поверхности крыши вниз. Раздался дикий вопль, и его тело грохнулось с высоты четырёх этажей на вымощенный булыжником двор. Последний лжетрубочист успел юркнуть за огромную печную трубу. Деверокс, не мешкая, приказал гвардейцам тщательно обшарить всю крышу дворца и поймать шпиона во что бы то ни стало. Однако того и след простыл. Третьим лжетрубочистом был никто иной, как Хуго Хемниц, оправившийся от недавнего ранения в шею. Успев влезть в одну из труб, упираясь ногами и спиной в кирпичную кладку дымохода, он торопливо спускался вниз. Надеясь на свою, выработанную годами наблюдательность и в этот критический момент уповая на милость Господа, иезуит был убеждён, что обязательно попадёт не куда-нибудь, а в покои самой герцогини. Когда тяжело ранили его напарника, брата Герхарда, Хемниц сразу же бросил страховочную верёвку и сделал отчаянный рывок в сторону заранее намеченной каминной трубы на крыше. Отличная зрительная память, умение не терять хладнокровие и ориентацию в критических ситуациях, поразительная ловкость и выносливость и на этот раз не подвели этого зловещего иезуита. Очутившись в камине, который находился в спальне герцогини, он, весь чёрный от сажи, выскочил наружу, словно чёрт из преисподней в тот самый момент, когда обнажённая герцогиня, стоя перед огромным венецианским зеркалом, освещённым двумя свечами из чёрного воска, расположив перед собой горшок земли с могилы покойника, недавно умершего от чёрной оспы, и череп повешенного год назад на крюке поджигателя и убийцы, проводила магический ритуал, вызывая дьявола.

— Восстань! Восстань! Восстань же из ада и приди ко мне! — твердила герцогиня глухим монотонным голосом. Внезапно заметив позади себя отражённый в зеркале чёрный силуэт, герцогиня громко вскрикнула и чуть не свалилась в обморок, но как истинная сатанистка, прошедшая посвящение в известной часовне в подземельях резиденции самого епископа, она, набравшись силы духа, резко обернулась.

— Мой повелитель! — вскричала она в диком восторге.

Хуго Хемниц в ответ залепил ей хорошую оплеуху и, выхватив острый, как бритва, кинжал, протянул его герцогине.

— Я пришёл, суккуба! А теперь немедленно иди в кабинет своего мужа и принеси мне в жертву лежащего у камина человека по имени Герхард! Эта жертва очень угодна мне! Помоги ему умолкнуть навеки и с миром уйти с этого света, где правлю я — князь тьмы, в лучший мир — в преисподнюю, где тоже правлю я, ибо этот человек слишком большой праведник, он верой и правдой служит Католической церкви. Спеши, суккуба, ибо этот иезуит уже напал на след угодного мне вашего тайного братства посвящённых и готовится всё донести инквизиции! — замогильным голосом прогудел Хемниц, пользуясь тем, что герцогиня не узнала его.

Оставив ошарашенной герцогине кинжал, он с этими словами осторожно выглянул в коридор и, угрожающе кивнув в сторону кабинета её мужа, бросился к хорошо известной ему потайной двери, от которой ход вёл к склепу под часовней, а затем к выходу из подземелья на кладбище, где его уже поджидала осёдланная лошадь и двое послушников во главе с графом Лауэнбургом.

Не успела герцогиня и глазом моргнуть, как иезуит исчез, словно растворившись в воздухе, совсем как настоящее исчадие ада, которое она только что вызывала из преисподней.

Когда герцог в сопровождении маркграфа, барона Хильденбрандта и графа Кински вернулся в свой кабинет, их внимание привлекла нелепая поза шпиона: он лежал там же, где его только что оставили, но теперь лицом вниз, а вокруг головы бедняги расплылась огромная лужа крови.

Хильденбрандт первым подбежал к неподвижному телу лжетрубочиста и рывком за волосы поднял его голову. Изумлённому взору присутствующих открылась страшная зияющая рана на горле несчастного.

— Ему только что перерезали глотку! — воскликнул барон. — Кровь ещё бежит из вен!

— Кто это мог сделать?! — вскричал герцог.

— Надо срочно допросить горничную, — подсказал маркграф.

Герцог, пробормотав проклятие, схватился за колокольчик, и в кабинет опрометью вбежал камердинер.

— Пусть гауптман Деверокс немедленно приведёт сюда эту проклятую стерву — горничную её высочества! — велел Валленштейн.

Потянулись минуты тягостного ожидания, во время которых герцог нетерпеливо мерил широкими шагами расстояние между стенами своего огромного кабинета.