Выглянув в очередной раз, он увидел человека, явно направляющегося к его шатру.

Такого великана Вик видел впервые. Кто бы это мог быть? Вик насторожился. Он понимал, что надеяться на забывчивость Главного Пхана не приходится.

Незнакомец шумно ввалился в шатер, даже не стряхнув с себя комья снега и не задернув полог. Это пришлось сделать самому Вику Пока незваный гость устраивался у костра, Вик украдкой оглядел его. Незнакомец был без шапки, густые, черные волосы падали ему на плечи. Он был молод, моложе Вика. Его одежда выдавала в нем хозяина, к широкому кожаному поясу были пристегнуты акэм, нож и многочисленные сумы. Лицо незнакомца было сравнительно чистым, и это насторожило Вика. Он подумал, что единственный умытый человек, которого он видел до этого у серых, — Главный Пхан.

Послышался скрип снега, полог резко отдернулся, и в шатер просунулась голова Грязного. Серый открыл уже было рот, чтобы сказать что то, но, внезапно, закрыл его и вытаращил глаза на сидящего у костра великана. Тот метнул на Грязного один единственный взгляд — и серый, пятясь задом, исчез, так ни слова и не сказав.

Вик насторожился еще больше — Ты ранен в ногу, — произнес незнакомец. «Может, он из службы здоровья, или что там вместо нее у серых?» — подумал Вик. Он терялся в догадках.

— Нет, — ответил он. — Просто вывих Черноволосый великан молча взял правую ногу Вика в свои ручищи, помял ступню (Вик сжал зубы) — а потом резко рванул. Вик едва не потерял сознание от боли, но сумел сдержать крик, твердя себе, что с вправленным вывихом бежать будет намного проще. Намного… Намного… Все плыло у него перед глазами. Наконец, Вик заметил, что незнакомец пристально смотрит на него. В глазах его было что-то вроде удивления.

— Похоже, тебя не зря прозвали Упрямым.

— Не зря, — процедил Вик сквозь зубы. Он все еще пытался избавиться от головокружения.

— Однако, ты сразу же согласился выдать входы в подземелья, Упрямый.

«Так и есть, — подумал Вик. — Мне расставляют ловушку».

— Другого выхода не было, — ответил он. — Мы привыкли принимать вещи такими, какие они есть. Рели я попал в безвыходное положение — так это и есть безвыходное положение.

— Много слов, — произнес незнакомец, не отрывая своих острых, внимательных глаз от лица Вика. — Много слов, Упрямый… Ты ходовик?

— Ходовик.

— Ваш пхан мертв, — небрежно сказал незнакомец, продолжая наблюдать за Виком. — Его голова на шесте, там… — он махнул рукой в сторону Фермы. — Ты знал это?

«Кост мертв!» В глазах у Вика потемнело, но он сумел сдержать себя.

— Нет, не знал. Высокое Небо… значит, Высокому Небу было угодно, чтобы так случилось.

Некоторое время в шатре царило молчание.

— Хочешь знать, как мое имя? — произнес, наконец, незнакомец, словно прочитав мысли Вика. — Ворон.

— Я думал, у вас имена получают в драке.

— А я и получил свое в драке. Их было против меня слишком много, мне пришлось одному из них выцарапать глаза. Но это было давно. Теперь все иначе, — Ворон повел могучими плечами и едва не обрушил шатер. Потом он вновь посмотрел в лицо Вику и неожиданно сказал с какими-то новыми, почти дружелюбными интонациями в голосе:

— Ты думаешь о побеге.

Это был не вопрос, а утверждение. Вик растерялся, не зная, что ответить. Да и что отвечать? Зачем? Ведь Ворон ни о чем не спросил. Но почему он сказал это?

Что ему известно? Что ему нужно?..

Пауза затянулась. По губам Ворона скользнула едва заметная усмешка.

— С чего ты взял? — заговорил, наконец, Вик, надеясь, что голос его звучит достаточно уверенно. — Почему это я думаю о побеге?

Вместо ответа Ворон потянулся к пологу шатра и откинул его. Тут же из снежной завесы вынырнула фигура Грязного — словно ожидая приказа. И приказ последовал незамедлительно.

— Свяжи его, — коротко бросил Ворон, указывая на Вика. Вик был настолько ошеломлен, настолько ошарашен, что без сопротивления позволил Грязному связать себя. Ворон сам проверил прочность веревок. Затем он выбрался из шатра, не удостаивая пленника больше ни словом, ни взглядом.

— Кто это? — догадался спросить у Грязного Вик.

— Ворон? — хмуро переспросил Грязный, тоже, в свою очередь, проверяя веревки. — Сын Главного Пхана, понял?

Оставшись один, Вик тупо уставился на весело пляшущие перед ним языки пламени.

Теперь он не сможет осуществить свой план. Теперь нечего и думать о побеге…

Следовало быть осторожнее. Но он и так был осторожен. Откуда он мог знать, что… Мысли путались, рвались, цеплялись одна за другую. Чувство полнейшего поражения овладело Виком. Отчаяние охватило его, ломая волю к сопротивлению.

Теперь ему оставалось ждать конца метели и — смерти. Смерти, которая означала к тому же смерть всех близких ему людей.

Метель прекратилась вечером.

Небо очистилось от туч — и стали видны усеявшие его звезды. Полог шатра чуть отогнулся-Вик ползком подобрался к этому месту, улегся поудобнее, вглядываясь в черное небо и мерцающие в нем огоньки.

«Звезды, — думал Вик. — Что это? Я не знаю этого, и никогда не узнаю».

Никто из них не узнает. Но…

«Человека невозможно остановить», — говорил Сергипетроич.

Погибла Централь, погибнут он и его народ — останутся фермеры, серые, Город.

Когда-нибудь, спустя много лет, образуются новые государства и народы. Человека невозможно остановить!

«Опомнись, — сказал себе мысленно Вик. — Перестань глазеть на небо, опусти глаза пониже, на землю»…

Он посмотрел в сторону лагеря серых. Теперь, когда метель утихла, костры и снующие вокруг них фигуры в лохмотьях и звериных шкурах виднелись отчетливо.

Фигуры были человеческими, но человеческого в их поведении было немного. Они ссорились из-за места у костра, из-за теплой шкуры, из-за куска мяса. Визгливые, бестолковые ссоры вспыхивали одна за другой и прекращались так же внезапно и бестолково, как начались. Хозяева раздавали пинки женщинам, женщины таскали за волосы друг друга и колотили детей, дети швыряли камнями и комьями снега в рабов. Голоса, только что спокойные и вполне дружелюбные, внезапно превращались в отвратительный визг и агрессивный рев, чтобы тут же стать вновь спокойными и дружелюбными. Вику казалось, что перед ним скорее стая ворон или одичавших собак, чем разумные люди.

Но это были не вороны, не собаки, а именно люди. За которыми будущее. Именно за ними.

Появился Грязный. Он лениво подкинул веток в костер и протянул Вику кусок мяса.

— У меня руки связаны, — напомнил Вик.

— Жри так, а, понял? — отмахнулся Грязный, тыча мясом чуть не в самое лицо Вику.

Тот отвернулся, не сдержавшись:

— Жри сам!

— Так и сделаем, Упрямый, — ничуть не обидевшись согласился серый. Он немедленно впился зубами в мясо, оторвал почти половину куска и, смачно чавкая, удалился.

Посещение Грязного встряхнуло Вика. Он вновь принялся обдумывать планы побега.

Поджечь шатер, взорвать мину он сумеет и связанным. Но чего этим можно добиться?

Только смерти, а умереть он и так успеет. Завтра, перед тем как идти в подземелья, его развяжут… вот тогда мина опять даст ему крохотный шанс на спасение. Там, в Станции.

А если его не развяжут?

Если его поведут на Станцию со связанными руками?

Тогда — никаких шансов. Вик заскрипел зубами. Проклятье Небу! До чего они догадливы и омерзительны, эти серые крысы, особенно этот старик и его сын!

Внезапно Вик краем глаза заметил странное движение сбоку от себя. Вначале ему померещилась крыса. Но крыса не может так металлически поблескивать в свете костра! Скосив глаза, Вик увидел медленно вползающий в шатер нож. Едва не угодив ногами в костер, Вик торопливо подобрался поближе. Нож лежал перед ним — грубый, самодельный нож, изготовленный явно не в Централи. Фермеры?! Но откуда они здесь… да и ножей они своих практически не имели, получая их, как и другие металлические предметы, от Централи. Нет, это был нож серых. Кто-то из них решил оказать Вику хорошую услугу.