При помощи Ворона Вик разыскал всех бездомников, обращенных серыми в рабов, и одного за другим расспросил их. Они действительно были немногословны, но кое-что Вику удалось узнать.

Люди, управляющие Городом, и не думали заботиться о всем его населении. Они заботились только о себе. Охрана границ была необходима не только для того, чтобы никто не проник внутрь Города, но и для того, чтобы никто не выбрался наружу. Большая часть населения вела нищенскую, полуголодную жизнь. Неплохо жилось только метам, да тем специалистам, без которых правители Города не могли обойтись. Остальные по сути дела были предоставлены сами себе. Правителей не интересовало, где они достанут пищу, одежду, топливо для того, чтобы обогреть зимой свои жилища. Лишь изредка правители снисходили до того, чтобы выделить горожанам какие-нибудь подачки. Конвои доставлял отобранную у фермеров пищу в специальный район, расположенный, как и предвидел Сергипетроич, в центре Города.

Этот район, где жили правители, охраняли особо. Он был как бы небольшим Городом внутри Города. Простые горожане туда не допускались. Остальная территория была разделена на три зоны. Одна называлась «общей», и жилось в ней чуть лучше, чем в двух других. Две другие, расположенные южнее центра Города зоны, представляли собой мир, где царил один закон: каждый за себя. Мосты через Реку сохранились, они выходили в первую из зон, поэтому ее обитатели добывали пищу и дрова на другом берегу Реки. Но мало было добыть пищу: нужно было еще и сохранить ее, сберечь от завистливых глаз остальных. Не выдерживая, многие обитатели этих южных зон пробирались через укрепления метов и бежали на территорию серых или на земли, расположенные за Рекой, — там тоже были укрепления, но не столь плотные, как у Большого Сфальта. Не доверяя друг другу, бездомники держались поодиночке, но главным местом, где они обитали, были покинутые городские блоки за Большим Сфальтом. Теперь Вику стало ясно, кем был по-звериному зарычавший на него человек, человек, которого он видел, когда вел конвой прошлым летом.

Вика неприятно поразило все услышанное. Привыкший жить по законам Централи, по законам Рода, которые, хотя и отличались друг от друга, все-таки неизменно предполагали ответственность старших за судьбы тех, кто им подчинялся, Вик не сразу постиг простую и жестокую логику городских правителей. Они вели себя как пханы серых. Но если те открыто признавали, что не знают вообще никаких законов, Город узаконил рабство, грабеж и право кулака, право того, у кого оружие, у кого власть.

Это была система — несправедливая и опасная.

Система, которая вполне заслуживала того, чтобы быть уничтоженной.

И Вик мог сделать это.

На Совете Централи он рассказал обо всем услышанном от бездомников. Как он и ожидал, его слова вызвали взрыв возмущения. Подсознательное желание вернуться в Город соединилось с вполне осознанным желанием уничтожить власть городских правителей. Но экстренная информация Вика в этот день оказалась не единственной экстренной информацией. Когда Вик закончил свой рассказ, когда улеглись страсти по поводу услышанного, со своего места поднялся Лег. Он был бледен и казался взволнованным до глубины души.

— Служба здоровья. Экстренная информация.

Все притихли. От службы здоровья не приходилось ждать хороших вестей. Особенно в качестве экстренной информации.

— Мы, совместно со службой детей… — Лег глянул на молчащую Лен, — …совместно со службой детей провели несколько этапов медицинского обследования. Опыты… И, кроме того, наблюдения над жизнью фермеров… — Лег откашлялся. Дольше тянуть было невозможно. И он выпалил единым духом:

— Действие препарата тормозило рождаемость!

— И теперь, когда запасы препарата истощились… — медленно выговорил Ант. — …Рождаемость в Централи резко возрастет. «Вот и все, — подумал Вик. — Все одно к одному. Прежняя жизнь — такая прочная, надежная, хорошо организованная — в прошлом. В прошлом, как прошлые. Теперь мы просто вынуждены забыть о прежних границах, о прежнем укладе жизни. Теперь мы вынуждены атаковать Город. Нас очень скоро станет слишком много, чтобы Город это терпел. Или мы — или они»…

Последнюю фразу Вик повторил вслух. Это не было случайностью. Он хотел, чтобы его услышали.

— Или мы — или они.

Сергипетроич кивнул. Кивнул и Ант, но в его взгляде был какой-то невысказанный вопрос, обращенный к Вику.

После окончания Совета Ант подозвал к себе Вика и Слава. И сразу же задал тот вопрос, который Вик угадал в его глазах:

— Мы — или они. Да, это так. Но кто сейчас сильнее?

— О чем спрашивать меня? — с досадой отозвался Слав. — У меня всего-навсего сорок ходовиков.

— А у тебя? — Ант обратился к Вику.

— У меня сто «кровных братьев», — сказал Вик, чуть помедлив. — Около пяти сотен воинов серых. И не меньше тысячи воинов породнившихся с нами фермерских родов. А может, и больше. Кроме того, после рассказов бездомников, я надеюсь, что жители Города если и не помогут нам, то, во всяком случае, не будут мешать. Против нас одни только меты, разбросанные по огромной границе Города.

— А моны?

— Большая их часть сопровождает Конвой. Мы атакуем его и постараемся захватить боевые машины прошлых.

Слав присвистнул.

— Смело, ответственный! — он так и не отвык обращаться к Вику подобным образом, хотя сам был ответственным вот уже несколько лун. — Но Конвой надо ждать со дня на день…

— Именно так, — подтвердил Вик. — Мины уже готовы. Я, кроме того, обнаружил любопытное оружие прошлых — старейшины называют его «гранатометами». Такое оружие способно остановить танк. Я вооружил им нескольких «кровных братьев». А ходовикам я передал пулеметы…

— Отличная штука! — заметил Слав тоном знатока. — Емкость магазина вдвое больше, чем у акэма, а что касается скорострельности, так эта машинка и в самом деле мечет пули, да так, что никакому акэму за ней не угнаться.

— Вы настроены воинственно, — спокойно отметил Ант. — Но каковы наши шансы?

Только откровенно.

— Конечно, откровенно, — пожал плечами Вик. — Пятьдесят на пятьдесят. Мы все еще многого не знаем о Городе.

— И все-таки мы атакуем?

Этот вопрос задал не Ант. Его задала Лен, незаметно подошедшая к беседующим.

— Атакуем, — решительно сказал Вик. — Это… как Река.

— Что?

— Река, — повторил Вик. — Я верю в наши силы. Река сливается из капель, из ручьев. Что это за сила? Вода! Но она способна двигать камни. Камни, которые мешают ей.

— И ты веришь, что Небо на нашей стороне?

— Верю.

— Ты можешь погибнуть, — сказала Лен.

— Но ты будешь жить. Ты и твои дети.

Оба поняли, что сейчас сказано главное. То, что толкало, влекло их друг к другу — и то, что разъединяло их. Они многое еще могли сказать друг другу. Но не успели. В зал Совета ворвался один из «кровных братьев», с ног до головы покрытый пылью:

— Конвой идет к Глубокому Озеру! — выпалил он.

— Мы могли бы проучить их прямо здесь, в поселке!

Вик ничего не ответил Ярославу. Он напряженно вглядывался в грозные очертания двух боевых машин прошлых, внушительно застывших у ворот поселка. От старейшин Вик узнал принцип устройства танка. Ничего загадочного в нем не было. Но эти машины обладали огромной боевой мощью. Кроме того, они впечатляли и внешне.

Орудийный ствол одного танка был направлен на убегающую в лес дорогу, ствол другого — прямо на хижины поселка. Вик знал, что находящиеся внутри танков моны держат под прицелом и дорогу и поселок. Атаковать сейчас было бы безумием.

Атаковать сейчас означало рисковать жизнями фермеров и их семей в поселке.

Старейшины подробно объяснили Вику, что может наделать выпущенный из танкового орудия снаряд.

Знали это, разумеется, и те моны, что хозяйничали в поселке. Они деловито загружали грузовики пищей, методично переходя от одной хижины к другой. Все они были вооружены акэмами и одеты в одинаковую пятнистую одежду, что делало их похожими на движущиеся части какого-то странного пятнистого механизма. Они не проявляли никаких эмоций. Грабеж Города не был похож на грабеж серых — с воинственным кличем и кровавой резней. Город грабил спокойно и уверенно. Моны были абсолютно уверены в своем превосходстве и в праве на грабеж.