Вик подумал, что выглядит героем в глазах всех без исключения обитателей Централи. Но эта мысль почему-то вовсе его не обрадовала. Вик хотел поприветствовать Лен, но его все время от нее оттесняли. Особенно усердствовал Алеквикторвич, висевший у Вика на плече и слезливо бормотавший ему в самое ухо какие-то слова прошлых. Вик был глубоко благодарен Анту, когда тот отстранил прошлого и сказал негромко:

— Ты не очень устал? Мы ведь хотели продолжить наш разговор — помнишь?

— К чему такая спешка? — удивился Вик.

— Завтра Совет. Нужно решаться сейчас, до него.

— Решаться? — переспросил Вик. — Решаться на что? Вместо ответа Ант, повысив голос, объявил об усталости Вика и о необходимости дать ему отдых. Толпа послушно расступилась, и Вик с Антом двинулись к Большому Сфальту, по направлению к жилым блокам. На ходу Вик обернулся, отыскал взглядом лицо Лен и помахал ей рукой. В ответ приветственно замахали все собравшиеся на Ферме.

Лен не сделала этого. Она просто смотрела на него. — …Гор остался у фермеров, — услышал Вик голос Анта. — Я так понимаю — ему там понравилось?

— Да, — ответил Вик и добавил, — мне тоже.

— Но ты вернулся. И все остальные.

— Трудно объяснить, — поморщился Вик. — Централь — вся наша жизнь. Здесь мы дома. Мы привыкли… понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Ант. — А как насчет того, что «дальше так невозможно». Это ведь твои собственные слова. «Дальше так невозможно»…

И внезапно Вик понял все.

— Ты хочешь… — у него перехватило дыхание, — ты хочешь переселить… — он с трудом подбирал нужные слова, — переселить Централь на земли фермеров?!

— Хотя бы часть Централи, — невозмутимо отозвался Ант. Они стояли друг против друга. Со стороны Фермы доносился шум радостных голосов. Но здесь было тихо.

— Кстати, — продолжал Ант, — Лег Ответил однозначно: препарата хватит еще на одну зиму. И все. Либо в следующую зиму мы пытаемся выжить здесь, либо… — он сделал паузу, а потом добавил решительно, — либо переселяемся в леса.

— Переселить Централь… — у Вика вырывались лишь отдельные слова, не складывающиеся в цельные фразы. — Эту землю… оставить… хотя, конечно…

— Вик, — проговорил Ант, Он смотрел в глаза Вику. — Вик, мы сможем жить там?

— Многие смогут, — ответил Вик, стараясь тщательно подбирать слова. — Или, нет.

Немногие. Как Гор. Он ведь один из всего конвоя… Централь — наш дом… Я не знаю, Ант, ничего не знаю! Неужели все это непременно нужно решать сегодня, сейчас, здесь?!

— Да, — просто ответил Ант. — Завтра Совет. Представь, что начнется, когда Лег объявит о препарате? Хаос. Мы должны его предотвратить. Мы должны представить — вернее — я представить, а ты обосновать выход из этого Положения.

Они по-прежнему неподвижно стояли друг против друга. Взрыв радостных криков донес до них весть о возвращении повозок.

Совет не состоялся в назначенное время. Ночью, когда Централь только-только заснула после бурной и радостной встречи конвоя, умер Алеквикторвич. Лег долго не мог определить причину смерти, потом вздохнул, покачал головой и обронил одно-единственное слово:

— Старость…

С утра лил дождь, небо затянули тяжелые серые тучи. Ант перенес Совет на следующий день в знак скорби. Вик был рад этой, пусть небольшой, отсрочке.

Накануне они с Антом так и не смогли договориться до чего-либо определенного. У Вика разболелась голова, он извинился перед Антом и отправился спать. Он едва добрался до своего топчана — и тут же провалился в черную яму беспробудного сна.

Разбудил его шум дождя. За мутным стеклом висела шуршащая серая пелена, в комнате было полутемно. Вик отправился в душевую и долго мылся ледяной водой, отгоняя сон. Потом он собрал всю свою грязную одежду, отнес ее в прачную и, свалив в один из больших металлических чанов с подогретой водой, которые стояли здесь, как умел занялся стиркой. Тут появилась Мара — и от нее Вик узнал о смерти прошлого.

Еще одного… Оставался теперь только один — Сергипетроич. Это напомнило Вику о его решении поговорить с прошлыми, о решении, принятом возле загадочной зоны эрапорта. Следовало поторопиться с разговором — иначе — иначе вскоре говорить будет уже просто-напросто не с кем.

Мара помогла Вику, и с ее помощью он быстро разделался со стиркой. Оставив одежду в прачной сушиться, Вик вернулся в свою комнату, чтобы поесть. Сидя на топчане и сосредоточенно пережевывая порцию свежей фермерской пищи, он думал о том, как объяснить свое появление Сергипетроичу. Простое любопытство? Но Сергипетроич не любил любопытных, он всегда был молчалив, замкнут и на вопросы о Городе, о минувших днях отвечал либо скупо и односложно, либо не отвечал вовсе.

Впрочем, Вик смутно надеялся, что сегодня — в день скорби, в день смерти последнего из своих друзей, Сергипетроич будет разговорчивее. Не может быть, чтобы сознание того, что он остался последним из прошлых, никак на него не повлияло.

Покончив с пищей, Вик отыскал под топчаном большой кусок удивительно прочной ткани прошлых — брезенда — накинул на плечо акэм, завернулся в брезенд и вышел из комнаты.

Сергипетроич жил в главном жилом блоке, так что идти было недалеко. И все равно, несмотря на брезенд, Вик успел промокнуть с ног до головы. Дождь хлестал с такой силой, словно Река встала на дыбы и обрушилась на Централь с неба. Воздух был душным и плотным от переполняющей его влаги. Все тропинки, все сфальты скрылись под водой, Вик едва добрался до Большого Сфальта через вязкую, грязную жижу. Ни один человек не встретился ему по пути. Люди Пета работали на Станции, служба пищи — на Ферме, ходовики мокли на границах, а все остальные сидели по своим блокам и комнатам.

Сергипетроич тоже сидел у окна своей комнаты. Он, казалось, ничуть не удивился приходу Вика. Равнодушно ответив на его приветствие, Сергипетроич продолжал неотрывно вглядываться в далекие очертания построек и блоков Города, едва различимых сейчас за пеленой дождя.

— Я пришел… — неуверенно начал было Вик, но, неожиданно, Сергипетроич перебил его:

— Одиночество, — сказал он. — Одиночество всегда, даже тогда, когда ты окружен людьми. Особенно тогда, когда ты окружен людьми… Ты не знаешь этого чувства.

Вы не знаете и не можете знать. А может быть я не прав, и чувство одиночества вам тоже знакомо. Возможно, это оно ведет вас к Развилке. Как ты думаешь? — спросил он Вика, не поворачивая головы и не отрывая своего взгляда от окна.

— Я не знаю, — ответил Вик.

— Ты пришел, чтобы поговорить о Городе, — не спросил, а утвердительно произнес Сергипетроич, по-прежнему не поворачивая головы.

— Да, — сказал Вик. — О Городе и об Исходе.

— Я наблюдаю за тобой, — неожиданно сказал прошлый, обращая, наконец, к Вику свои старческие, слезящиеся, но внимательные глаза. — Наблюдаю за тобой на Совете. — Во взгляде прошлого Вик уловил какое-то доброе, дружеское чувство. — Я очень внимательно за тобой наблюдаю. Ты первый, кому удалось провести конвой без потерь и попутно показать серым, на что мы способны. Ты составил план, по которому ходовики должны были перейти границы Централи — и они сделали это. Я уверен, что и фермеры относились к тебе с уважением. Ведь так?

— Не знаю, — вновь пришлось сознаться Вику.

— Как ты думаешь, сможем мы договориться с фермерами и заключить с ними союз?

Вик никогда не думал об этом.

— Пожалуй, это было бы нелегко… — медленно ответил он, растягивая слова, чтобы выиграть время для обдумывания столь прямо поставленного вопроса. — Нелегко, конечно, но возможно. Вполне возможно.

— Такой союз нам бы очень помог, — заметил прошлый. — И, мне кажется, ты в силах заключить его.

— Я?! — Вик был поражен до глубины души.

— Почему бы и нет? Возможно, ты способен и на большее… — прошлый замолчал, не договорив. — Но довольно об этом. Ты пришел, чтобы узнать о Городе и об Исходе.

Спрашивай. Я отвечу тебе.

— Как все это произошло? — спросил Вик. — Как образовалось наше государство?