В считанные минуты вампиры пересекли город и оказались на берегу. Здесь крыс не было, вероятно, все спрятались. Измученные дракой вампиры различали запахи хуже. Кровь пропитала тела, и затаись тут сотни крыс, их бы не заметили. Люц первым бросился в воду, за ним остальные.

Прохладное течение подхватило и несколько мгновений все четверо просто отдавались ему, позволяя нести себя в ночь, навстречу океану. Вода нежно ласкала кожу, её добрые ладони стирали кровь, боль и страх. Дэм немного успокоился, задышал ровнее. Бегство так измучило, что, казалось, не удастся шевельнуть даже пальцем. Все четверо несколько минут безропотно плыли по течению, потом Велаз, уверенными взмахами рук потащил тело к другому берегу. Дэму казалось, что он ползёт, а не плывёт. Честно говоря, слабость как навалилась, так и не отступала. Хорошо одежда не стесняла движений, не тянула вниз. Хоть какое-то преимущество получили вампиры от своей нищей наготы.

Тёмный берег приближался и вроде бы никто не ждал там, сверкая бусинками глаз и готовя к бою острые жёлтые резцы. Вода выбросила всех четверых на отмель. Вышли, осторожно озираясь, даже отряхивались по очереди, чтоб не терять бдительность.

Дэм подумал мельком, что раньше его раздражали другие кровососы, он любил одиночество среди людей, а сейчас чувствует себя спокойным и защищённым потому, что рядом славные ребята-вампиры. Люц, который поначалу казался пижоном, Велаз, производивший впечатление тугодума, чудак Зимей, переживший сто лет одиночества и не сошедший с ума и характера.

Команда — это здорово. Это надёжный шит за спиной и лишний кулак в драке. Это слишком по-человечески, но что бы он смог один против крыс и страха? Сдался бы, наверное, бежал обратно на север в смутной надежде, что неприятность как-нибудь сама уладится. А она — нет. Она везде догонит. Вот нельзя быть бессмертному идиотом. Всё можно, а это нельзя.

Что росло или стояло на этом берегу раньше, Дэм не знал. Людской мир с его заботами казался прежде низменным и неинтересным. Приятно было поглядывать на него свысока. Война разрушила хрустальные башни вампирских грёз, остались одни слёзы.

Люц довольно уверенно повёл их сквозь густые заросли. Раскидистые стебли ростом чуть ниже Дэма неприятно пахли. Были они жирные, угловатые, а вдоль раздутых рёбер тянулись бахромки растительной плоти. Листья тяжело свисали, топорщась редким ворсом, а на верхушках лиловели крупные цветы.

— Что за гадость? — спросил Дэм.

Люц обернулся, глянул мельком.

— Как бы ни называли люди это растение прежде, теперь оно — еда для крыс. Её становится всё больше. Скоро они сюда придут и построят новые жилища. Шалаши, потом города.

— Да, до войны вроде такого не было, — пробормотал Зимей. — Впрочем, не знаю. Как-то не интересовался.

— Все мы не интересовались. Теперь с минимум познаний и совсем без одежды шлёпаем неизвестно куда.

— То есть, Люц? Ты не знаешь, куда нас ведёшь?

— Очень примерно. Я был здесь. Давно. Всё так быстро меняется.

Или вампиры медленно живут. Дэм не стал уточнять. Утро приближалось. Люца, видимо, заботили те же печали. Он внимательно оглядывался. Бегать сквозь эту зелёную мерзость нечего было и пытаться, пробирались небыстро. Плоская унылая равнина не обещала укрытий.

— Придётся зарываться в землю, — сказал Велаз. — Река отмыла запахи, вряд ли нас найдут.

— Верно, — неохотно согласился Люц.

Дэм подумал, что приятель помог ему принять непростое решение, поставил перед фактом. Должно быть, белокурый вампир не любил пачкаться. В реке он нырял несколько раз, чтобы как следует отмылись не только тело, но и волосы. Дэм в целом ему сочувствовал. Унизительно как-то бессмертному закапываться в грунт и вылезать только ночью. Вести себя как червяк ползучий. Тут, правда, выбора нет: или выживать грязному, или подыхать чистому. Солнцу всё равно. Оно пощады не знает.

— Расходимся! — сказал Люц. — Прячем следы. Если будет погоня, и нас начнут искать днём, больше шансов, что хоть кто-то выживет.

Всё правильно, так действительно лучше, но на душе потемнело. Вампиры не привыкли прощаться. Время всегда держало их сторону, никто не ожидал, что оно вот так внезапно станет против. Все четверо неловко потоптались на месте, а потом бесшумно разошлись, не сказав друг другу ни слова.

Дэм пробирался сквозь заросли довольно долго. Он отклонился к реке, надеясь, что обратный след не примут всерьёз. Идти приходилось осторожно, чтобы не сломать хрупкие едко пахнущие стебли. Когда растения расступились, открывая неровные пятна разрытой земли, Дэм в первый момент подумал, что тут спрятался кто-то из вампиров, но следов оказалось много, да и не рискнул бы вампир ложиться вот так открыто.

Потом запах подсказал: орудовали крысы. Дэм вспомнил, что они эти вонючие растения едят. Стебли выглядели ядовитыми. Кое-где валялись небольшие, с кулак, светлые плоды неправильной формы. Вот они могли служить пищей. Должно быть, крысы съедали крупные подземные утолщения, а мелкие выбрасывали, предполагая, что из них вырастут новые кусты, а взрыхлённая почва этому поспособствует. Кажется, у людей целенаправленное обихаживание растений называлось земледелием.

Дэм присмотрелся к разбросанным комьям с любопытством: что если закопаться прямо тут, на открытом месте? Крысы не станут заново ворошить уже подчищенное, да и новая нарушенность почвенного слоя будет менее заметна. Заря на подходе, вряд ли он обнаружит лучший вариант. Уничтожив следы, Дэм поспешно и аккуратно, как это умеют только вампиры, внедрился в грунт. Ещё глубже. Достаточно. Здесь не найдёт злой свет, но всё ещё хватает воздуха.

Умостившись, он затих. Всё громче стучало сердце идущего дня. Отчаянно захотелось пережить его, пробудиться прохладной ночью. Мысленно Дэм пообещал себе, что всё пойдёт по-другому, если он воскреснет после вечерней зари. Он попробует жить, как люди. Вампиры существуют во мраке, и единственное место, где ещё есть свет — это их душа. Надо раздуть пламя, вспомнить забытое человеческое прошлое, сменить позорное равнодушие на подлинный интерес. Мир переменится к тому, кто готов развиваться. Жизнь станет лучше.

Так он утешал себя, в глубине души зная, что если день пройдёт благополучно и загорятся на небе ночные звёзды, давая вампиру ещё один шанс, он проснётся тем же эгоистом, каким был прежде.

Веки отворились с трудом. Давно он не спал в таком некомфортном месте, забыл, как это бывает. Дэм прислушался. Запахи сквозь толстый слой грунта сочились плохо, но звуки проходили легко. Солнце удалялось за горизонт, грохот ударных лучей звучал приглушённо. Жив. Земля показалась вдруг милой постелью, доброй и мягкой. Дэм подумал, что рад было бы спать так каждый день, обещай ему кто-то, что потом наступит пробуждение. Вот как всё повернулось. Кто мог ожидать?

Дэм выбрался на поверхность и испуганно съёжился. Крысы побывали здесь. Разрытых участков стало больше, и везде сохранился их запах, совсем свежий, не вчерашний. Ощущать, что эти мерзкие создания бегали над ним, ковыряли землю проворными лапками, шевелили гадкими усами, волочили голые хвосты, оказалось крайне неприятно. Страх пробрал до костей. Инстинктивно Дэм бросился обратно, к той полянке, где вампиры вчера разошлись. Они не назначали точного места, но собраться там, где расстались, выглядело логичным.

Колыхались вокруг жирные вонючие стебли. Здесь. Дэм остановился. Да, он не ошибся. У этого особенно высокого куста стоял сам, Зимей рядом, а Люц и Велаз там, дальше. Где все? Дэм прислушался. Одиночество никогда ещё не казалось таким жутким. Пойти искать собратьев? Неразумно, так они примутся бегать друг за другом, пока ненароком не столкнутся. Сколько можно полагаться на случай? Он так ненадёжен. Когда уже вампиры включат разум и заставят его работать?

Дэм вздохнул глубоко, облегчённо, когда из зарослей вынырнул Зимей. Наконец-то! Ночь сразу показалась светлой и уютной. Плохо всё же быть одному. По крайней мере в трудных обстоятельствах. Вампир отряхнулся и не выглядел грязным, но несло от него землёй. Они все переняли запах дневной постели, и нос не поможет разыскать собратьев, если в том возникнет нужда.