В кармане заинтересованно шевельнулось.

Рой машинально пригладил лацкан пиджака, прикидывая, что на общие пляжи соваться, наверное, не стоит. Несмотря на жаркий день, оба песчаных берега первого озера выглядели не то, чтобы людными, но и не пустовали. Права оказалась Верочка, Вера Дмитриевна, заклинательница редиски — детишки помладше все по летним лагерям разъехались.

Зато те, кто постарше, очень даже остались: девочки, насколько он видел со своего пригорка, по большей части на левом пляжике обосновались, мальчики — на правом. Взрослых с ними раз–два и обчелся, но с местной общительностью ему ни на женском, то есть, девичьем, ни на мужском–мальчишеском берегах покоя не видать.

Придется, видимо, в камышах плескаться, с мостков второго озерца нырять.

Пока Рой окрестностями любовался и место выбирал, Ерик, бедняга, весь извелся, сидя в темном и душном кармане. Близость воды поднимала напарнику настроение и слишком уж очевидно настраивала на игривый лад.

Прикинув, что дальнейшее промедление чревато новым приступом прорыва чернил, Рой мысленно махнул рукой на полагающуюся инспектору солидность. Снял пиджак и на ходу расстегнул рубашку чуть ли не до пояса. После чего направился к краю первого котлована, намереваясь обойти его справа и спуститься к каким–нибудь мосткам второго озера.

Больше всего ему третье глянулось, но раз Марь Филипповна велела не ходить, значит, там какой–то местный подвох обосновался, а с подвохами надо разбираться на свежую голову. Желательно ещё, предварительно искупавшись.

Ерик нетерпеливо запрыгал в снятом пиджаке, оттягивая руку и напоминая, что их задача заключается в отработке серого участка, а не в исследовании местности на предмет предательского захвата с целью подготовки прорыва. Вздохнув, Рой мысленно подтвердил его полную правоту. Боевой или не боевой, а выпнули в серости копаться, значит, надо сидеть и делать, что сказано, а не пытаться спасти человечество от ядерной войны путем отключения от электроэнергии. Поселок под полной естественной защитой, следовательно, даже местный подвох никакого вреда принести не способен по определению.

Как бы ни хотелось опальному боевому поскорее вернуться в строй.

Почувствовав намек на упаднические настроения, Ерик, для надежности, последний раз подпрыгнул, а затем ментально вздохнул и согласился — просто на всякий случай, из любопытства — исследовать неблагонадежное озерцо. Вдруг, и правда, что–нибудь интересное отыщется, вроде давно забытого и надежно обезвреженного клада. За это ведь тоже как–то поощрить могут?

Рой усмехнулся. Вот ведь странное качество добросовестность. С одной стороны, хорошо, а с другой — совсем даже не очень. В заварухах всяких жизнь спасает, и не только себе, любимому. Зато при нормальном существовании жить спокойно не дает.

Стоило Рою начать удаляться, обогнув первое озеро, как на «мальчишеском» пляже обнаружилось шевеление.

Кто–то в ярко–красных спортивных шортах, загорелый и не по–детски мускулистый, с пшеничной копной вьющихся волос и зычным голосом, громко скомандовал:

— В воду! До бревна — и обратно! Кто первым выйдет на берег, станет подающим!

Прищурившись против солнца, Рой пронаблюдал, как вопящая стайка мальчишек, поднимая кучи брызг, с визгом и хохотом вбегает в воду. Кто с нырка, кто с разбега — плывут к бревну, спокойно дрейфующему примерно посередине озера. Мальчишек насчитывалось человек шесть или семь, а шума и энтузиазма от них выделялось, как с рабочего батальона, вознамерившегося штурмовать гнездо подводных прядильщиц.

— Да–вай! Да–вай! — надрывался оставшийся на берегу парень.

С противоположного берега полетели первые слабые отголоски острой незаинтересованности. Кучка девчонок, до сих пор спокойно изнемогавшая под присмотром парочки клонов Марь Филипповны, внезапно принялась делиться кремом для загара, коктейлями и глянцевыми журналами.

Точнее, учитывая поправку на местность, время и возраст, скорее, семечками, газировкой и впечатлениями. И все это — пристально не–глядя в сторону плывущих на штурм бревна мальчишек.

Спортсмен в красных шортах резко вскинул обе загорелые руки, подбадривая выделившихся лидеров.

Из кармана донеслось настойчивое напоминание о том, что даже для вечных выворачивание шеи на сто восемьдесят градусов даром не проходит.

Легкий порыв ветра кинул в лицо пригоршню аромата теплой воды, настоянной на кувшинках.

Рой рассмеялся, сделал еще шаг и обнаружил, что дорожка резко понеслась под уклон, прямо в заросли наползающей на берег осоки с камышами. Да так и скатился по ней, посмеиваясь и бодро перебирая безнадежно запыленными ботинками.

Внизу дорожка разделялась на несколько тропок, ведущих, видимо, каждая к своим мосткам. Рой подумал, и решил, что чем дальше зайдет, тем надежнее спрячется. Если уж местные мужики умудряются под пугал маскироваться, то одна из местных вездесущих бабулек с зоркими глазами вполне способна прикинуться в камышах старой ветошью. Ерик у него, конечно, умница, но невидимый плюх в воду с брызгами кого хочешь насторожит. А там и до сплетен, и до вил в бок недалеко. Поэтому лучше в самую середину зарыться — в целях конспирации.

Умница Ерик откровенно изнемогал, из последних сил держа форму. Рой его даже из кармана достал, чтобы близость вожделенной воды продемонстрировать. Так и шел по тропке — уже не пыльной, а все больше с каждым шагом отсыревавшей прямо под ногами — проламываясь сквозь обнаглевшую осоку, вымахавшую выше человеческого роста.

Со стороны посмотреть — настоящий инспектор с ручкой наготове. И пиджак через плечо перекинут.

— Ты что ж такое делаешь, гад? — неожиданно взвыло из камышей голосом гарпии, почуявшей близкую добычу.

Рой инстинктивно ушел влево, где осока росла гуще, вытянулся в боевую позицию, на ходу укрепляя защиту и раскидывая сеть.

— Ты зачем этой твари наш улов скармливаешь?! — еще громче завопило с вероятной точки дислокации противника.

В ботинке противно хлюпнуло. Ерик, от неожиданности не придумавший ничего лучше, как обернуться вокруг ладони лазерным кастетом, шустро собрался обратно в ручку и сделал вид, что так и был.

— Так я кошечку хотел подкормить…

Фасеточные глаза наспех рекрутированной стрекозы отразили многократно умноженное и причудливо разбитое на манер пчелиных сот изображение деревянных мостков. Точь–в–точь, как представлялось, обломанных и занозистых, на которых разворачивалась эпическая битва мнений.

— У нее же котята, их кормить надо, — убежденно проскрипел древний дед в полосатой майке и подвернутых понизу трикотажных штанах.

Штаны, к слову, выглядели чуть ли не более потрепанными, чем мостки.

— Кошечка?! — наступала на него такая же древняя бабка в косынке и пестром выцветшем платье. — Да у этой кошечки яйца больше, чем у тебя!

Предмет спора, полосатый и пушистый, весивший, наверное, больше, чем оба спорщика вместе взятых, сидел тут же неподалеку. Толстый хвост обвёрнут вокруг лап, усы сыто топорщатся. Зверюга без ярко выраженного интереса наблюдала за баталией, а на последних словах ловко извернулась, вытянув заднюю ногу пистолетом и принялась вылизываться, демонстрируя полную и окончательную победу бабкиной стороны.

Стрекоза, почуяв свободу, унеслась от греха подальше, протранслировав напоследок мелкоячеистое изображение пруда в зеленую точечку сонной ряски. Рой подумал, что одной бабульки с зоркими глазами им с Ериком хватит, чтобы не рисковать. Накинул звукоизоляцию, убрал все остальное и побрел выбираться из камышей тем же путем, каким явился.

Уму непостижимо: бабке сто лет в обед, а как рыбкой делиться, так сразу разглядела, кто дань собирать пришел, котик или кошечка.

Не наврали, выходит, на инструктаже; у местных наблюдательниц с глазами, когда требуется, все в полном порядке. А вот с собственной вечной боевой готовностью пора было что–нибудь срочно придумывать. Иначе и до профессионального перекоса недолго докатиться, которым их еще во времена учений пугали.