Серые, холодно-прозрачные, как у дога, глаза Гитлера сделались страшными… Резче обозначились свинцовые мешки под его глазами… Он подозвал Бургдорфа:

— Пошли телеграмму и прикажи арестовать Германа… Он болен, как Роммель… Ты меня понял, Бургдорф?..

— Да, мой фюрер, Роммель умер от кровоизлияния в мозг…

Приговор был вынесен… Борман и Геббельс переглянулись…

— Где этот трус Фегелейн? — спросил Гитлер. — Его еще не поймали?

Генерал Бургдорф доложил, что Фегелейна доставили в Имперскую канцелярию. Агенты гестапо захватили его на окраине города, куда он успел добраться, сбежав из Имперской канцелярии.

Все рушилось, расползалось, но гестапо продолжало работать… Гитлер криво улыбнулся:

— Далеко не ушел… Разжаловать и расстрелять за дезертирство… Немедленно…

Кровавая вакханалия продолжалась.

Бургдорф тотчас же выполнил приказ Гитлера. Фегелейна расстреляли во дворе Имперской канцелярии. Обычно самонадеянный и наглый грубиян, Фегелейн теперь на коленях молил штурмовиков не убивать его. Ведь он, Фегелейн, личный представитель Гиммлера. Он сам поговорит с фюрером… Фюрер поймет его…

Бургдорф махнул рукой, раздалось несколько выстрелов. В грохоте ожесточенной битвы за город выстрелов почти не было слышно…

Бургдорф вернулся в подземелье. Вместе с Борманом и Кребсом он мертвецки напился.

К судьбе шурина Гитлер больше не возвращался. Он спросил, что слышно от генерала Венка.

Двенадцатая армия перешла в наступление, но, не доходя до Потсдама, остановилась. Венк был не в силах пробиться к городу. Наступление захлебнулось. Об этом доложил комендант Берлина, генерал Вейдлинг. Комендант еще раз предложил Гитлеру покинуть Берлин. Есть последняя возможность улететь на самолете — в районе Тиргартена на проспекте сняли уличные фонари. Здесь могут приземлиться легкие самолеты…

— В таком случае пусть прилетит сюда Грейм, — сказал Гитлер, — Я назначу его вместо Геринга…

Покидать Берлин Гитлер не захотел. Он объявил, что разделит судьбу германской столицы… Его снова охватила апатия и усталость.

Безразличным голосом Гитлер сказал:

— Русские могут проникнуть к Имперской канцелярии через метро… Откройте шлюзы на Шпрее…

Этот приказ тоже был выполнен.

Потоки воды устремились в подземные станции берлинского метрополитена. В день бракосочетания Адольфа Гитлера и Евы Браун на станциях метро погибли тысячи немецких раненых, многие тысячи берлинских детей и женщин.

Вечером прилетел Грейм. Его доставила в Берлин Ханна Рейч, женщина-капитан. Самолет сел рядом с колонной Победы, но при посадке Грейма ранили в ногу винтовочным выстрелом. Русские снайперы уже обстреливали центр города.

Грейма принесли в Имперскую канцелярию. Он нуждался в медицинской помощи, но Гитлер затеял церемонию присвоения ему звания фельдмаршала. Бледный от боли и потери крови, Грейм стоял перед фюрером и принимал его поздравления… Потом вызвали хирурга Брандта, и он оперировал Грейма.

На другой день рухнула антенна, и осажденные в Имперской канцелярии остались без связи с внешним миром, Тяжелый снаряд попал в основание мачты. Стали налаживать полевой радиопередатчик.

Управление войсками тоже нарушилось. Начальник штаба Кребс сидел с телефонной книгой и обзванивал частные квартиры берлинских жителей. Он задавал один и тот же вопрос:

— У вас в районе еще нет русских?..

Отвечали по-разному. Одни испуганно говорили, что пока, слава богу, нет, другие шепотом сообщали: Целендорф занят еще позавчера…

Так выяснялась безрадостная картина битвы… Кольцо окружения стягивалось все туже вокруг центральных районов Берлина. Советские войска заняли Шляхтензее, Далем. Еще раньше был взят Панков. Утром русские атаковали Вильгельмштрассе… Это совсем близко от Имперской канцелярии — метров пятьсот… Советские снайперы проникли на крышу отеля «Кайзергоф» — на противоположной стороне улицы… В германских руках оставались только Тиргартен, рейхстаг, Имперская канцелярия и прилегающие кварталы…

Агония продолжалась еще двое суток… В подземельях давно сместились представления о дне и ночи. Спали и бодрствовали в разное время суток.

В присутствии свидетелей Гитлер подписал завещание. Задыхались от дыма и пыли, от пороховой гари, которую гнали вентиляторы в подземелье. Накануне он просидел несколько часов за составлением нового правительственного кабинета. Он переставлял фамилии, точно карты в пасьянсе. Гитлер все еще не мог примириться с мыслью, что он уже ничего не значит, что события текут мимо него и он бессилен что-нибудь сделать…

Тем не менее формирование кабинета несколько развлекло его… Главой правительства он назначил адмирала Деница.

Снаряды все гуще рвались вокруг Имперской канцелярии. Глухие взрывы потрясали своды, но здесь было безопасно, и дети Геббельса скоро привыкли к звукам разрывов. Они даже затеяли игру, развлекаясь тем, что считали взрывы. Снаряды падали с интервалом в три минуты.

— Двадцать один!.. Прямое попадание!..

— Нет, двадцать три!.. Тот снаряд упал дальше…

Девочки заспорили — считать ли снаряды, которые упали за пределами сада…

Взрослые не обращали внимания на детей… Гитлер сказал Геббельсу:

— Я возлагаю на тебя ответственность сжечь наши трупы…

Жена Геббельса бросилась на колени, истерично взмолилась:

— Мой фюрер, не нужно этого!.. Не нужно!..

— Теперь уже поздно… — Гитлер взял под руку Еву Браун и повел в другую комнату. Гитлер шел ссутулившись и шаркал ногами…

— Двадцать два!.. Опять прямое попадание! — воскликнула старшая из девочек.

Но это не было разрывом снаряда… В соседней комнате раздался пистолетный выстрел. Гитлер, раскусив ампулу с ядом, успел еще выстрелить себе в рот… На Еву Браун яд подействовал молниеносно…

Это было в понедельник, 30 апреля…

Здоровяк Гюнше вынес трупы в сад и опустил их в воронку. Шофер Эрих Кемпке принес канистры с бензином — последний бензин, который он слил из баков громоздкого, как автобус, «майбаха»…

Берлин горел… Среди тысяч пожарищ смрадный костер, поднимавшийся над садом Имперской канцелярии, был почти незаметен.

Первого мая гамбургское радио сообщило о смерти Гитлера. Траурную дробь барабанов сменила музыка Вагнера. Потом к микрофону подошел адмирал Дениц.

— Наш вождь Адольф Гитлер пал в бою, — сказал адмирал — Фюрер назначил меня своим преемником…

Снова раздалась траурная дробь барабанов…

А война подходила к своему завершению… Советские батальоны штурмовали рейхстаг… Севернее Берлина они завершали разгром тринадцати окруженных, бешено сопротивляющихся дивизий. Левый фланг наступающих войск поворачивал на Прагу, где дивизии Шернера, повернувшись спиной к американским войскам, готовились к обороне.

Геббельс и генерал Бургдорф написали письмо советскому командованию. Они сообщали о смерти Гитлера и просили заключить перемирие. Начальник штаба генерал Кребс вызвался доставить письмо — может быть, у него найдутся знакомые среди русских. Кребс был военным атташе в Москве, он знал язык гораздо лучше других…

С большим белым флагом парламентера Кребс перешел в расположение советских войск. Его переговоры закончились неудачно — русские отказались вести сепаратные переговоры…

Кребс вернулся в Имперскую канцелярию.

Второго мая Берлин капитулировал.

Генералы Кребс, Бургдорф и другие покончили самоубийством. Отравился и Геббельс, предварительно отравив жену и детей… Обуглившиеся трупы девочек лежали рядком в саду Имперской канцелярии…

Мартин Борман, заместитель Гитлера по нацистской партии, пытался тайно покинуть Берлин. Горящими улицами он пробирался к Курфюрстендамму… Порой дым клубился так густо, что в нескольких шагах ничего не было видно… Борман пересек улицу, и в непроглядном дыму ему показалось, что на него рушится здание… Он шарахнулся в сторону… Но это был советский танк, который своей громадой отбросил Бормана на середину улицы… Другой танк, прогрохотавший в дыму, расплющил Бормана на мостовой…