С паном Годжием условились, что его будут ждать перед канализационным колодцем за площадью. Минут пятнадцать подождут, но не больше.

Солдаты выбрались из подвала. Их было четверо, Регина пятая. Она тоже решила твердо уходить в Жолибуж. Но как мучительно долго придется ползти через канализационные трубы! Поспеют ли они прийти туда вовремя… Вдруг Регину осенила мысль: что, если… Она отозвала Янека.

— Неужели уже дошло до того, что немцы выдали нашим специальные пропуска?! — усомнился Янек.

— Да, это так. Полковник Вахновский пошел прямо через немецкие позиции.

— Тогда можно попробовать, — согласился Янек.

Вместо того чтобы идти к колодцу, все повернули к главному штабу. Регина оставила солдат и спустилась в подвал. Адъютант Моздживицкий был в приемной одни, мрачный и злой.

— Что ты наговорила генералу? — спросил он.

— Ничего особенного! Сказала то, что он заслужил, — ответила Регина.

— Ты всегда что-нибудь выкинешь. Я никогда не видел генерала Бура в такой ярости…

— Меня это не волнует… Скажи, у тебя есть пропуска?

— Какие? — осторожно спросил Моздживицкий.

— Пропуска через немецкие позиции, — нетерпеливо и раздраженно пояснила Регина.

— Да, они у меня… Генерал Бур приказал выписать пропуск и на твое имя…

— Почему же ты не сказал мне об этом раньше?

— Это пока военная тайна, Регина…

Регина ничем не выдавала своего удивления.

— Ты можешь сейчас выдать мне пропуск?

— Но капитуляция произойдет только послезавтра.

— Генерал приказал мне получить пропуск сегодня, — солгала она.

— Если так… — лейтенант Моздживицкий полез в стол. Перебрал несколько пропусков с эмблемой орла и свастики.

— Мне нужен еще пропуск на предъявителя, — сказала Регина.

— Генерал сам распоряжается такими пропусками.

— Но полковник Вахновский все-таки получил его у тебя…

— Нет, он его возвратил… Поехал один, сказал, что ему не нужна охрана.

— Среди немцев он чувствует себя спокойнее; чем здесь, — не удержалась Регина. — Дай мне тот пропуск, который возвратил Вахновский.

— Но…

— Послушай, — прервала его Регина. — Вероятно, я обращаюсь к тебе с последней просьбой… Мне нужен пропуск. Я ухожу в Жолибуж и оттуда за Вислу. Я не стану сдаваться немцам… Если хочешь, идем вместе с нами…

— Но я не могу этого сделать, Регина…

— Ну что ж, — вздохнула Регина, — тогда прощай…

— Послушай, — сказал Моздживицкий, — никто не будет знать, что ты еврейка. У тебя есть пропуск, и ты вместе со штабом…

— Нет, нет! Не говори мне об этом!.. Я лишь прошу тебя выполнить мою последнюю просьбу.

Все еще колеблясь, лейтенант Моздживицкий протянул Регине безымянный пропуск. За дверью раздался голос командующего:

— Лейтенант Моздживицкий!..

— Я здесь, пан генерал! — громко отозвался он. Регине сказал почти шепотом: — Подожди меня, не уходи… Я сейчас вернусь.

— Нет, прощай!.. Об этом никому не говори, — она указала на пропуска.

— Но, может быть…

— Пан Моздживицкий! — нетерпеливо звал генерал Бур.

— Подожди!.. — умоляюще прошептал Моздживицкий и скрылся за дверью.

Регина не могла и не хотела ждать. Через несколько минут она была среди солдат отделения Трубницкого. Все вместе подошли к колодцу, где должен был ждать их пан Годжий. Его не было, хотя прошло уже по меньшей мере около часа. Отправились без него.

Германские позиции переходили под наведенными стволами пулеметов, но все обошлось благополучно. Пропуска, как по волшебству, открывали им все дороги. Без особых приключений они вскоре достигли Жолибужа. В районе происходило нечто странное. Всюду были видны взволнованные группы солдат. В стороне площади Джексона шла ожесточенная перестрелка, но на других участках было тихо.

Янек спросил, как пройти в штаб Армии Людовой. Оказалось, что это совсем рядом. Они спустились в подвал под развалинами большого дома. Здесь было темно, и на углу дощатого стола горел огарок свечи. Возбужденный Станявский стоял против полковника Вахновского. Лицо его было злое.

— Я не могу выполнить этого приказа, полковник Вахновский. Военное совещание высказывалось единодушно за переход на тот берег.

— В таком случае мы заставим вас это сделать силой, — ответил Вахновский. — Соглашение о капитуляции подписано, и все мы должны сложить оружие, в том числе и ваши солдаты из Армии Людовой.

— Нет, — еще раз жестко сказал Станявский. — Через двадцать минут мы начинаем переправу, как было условлено на совещании.

В подвал поспешно вбежал солдат с немецким автоматом и обратился к Станявскому:

— Пан полковник, немцы продвигаются вдоль набережной. Нас отрезают от Вислы…

— Но там стоял батальон Армии Крайовой, — воскликнул Станявский.

— Он прекратил сопротивление, пан полковник, и сложил оружие.

— Все в ружье! — скомандовал Станявский и в ярости повернулся к Вахновскому: — Это ваша работа, пан Вахновский?! Теперь я понимаю, почему вы пришли в Жолибуж со стороны германских позиций.

— Вы на что намекаете!.. Я пришел сюда по канализационной сети, — солгал Вахновский.

Но Станявский изобличил его. Он иронически посмотрел на сапоги Вахновского.

— Очевидно, в канализационных туннелях есть теперь чистильщики сапог, пан Вахновский…

Свет догоравшей свечи падал на ноги Вахновского. Em сапоги были безукоризненно чисты, как и его щеголеватый китель. Вахновский отошел в тень.

— Это не имеет значения, — пробормотал он. Потом начальническим голосом повторил: — Командующий войсками генерал Бур запретил переправу на левый берег. Прикажите своим людям сложить оружие.

— Так поступают предатели! — сквозь зубы процедил Станявский.

Он прекратил беспредметный спор и пошел к выходу. За ним двинулись остальные. Родович и Янек со своими солдатами шли сзади. Регина негромко сказала:

— Я — уверена, что Вахновский предварительно заходил к немцам… Это в самом деле его работа. Иначе, где еще он мог задержаться…

Развалинами пробрались к берегу реки. Стрельба раздавалась совсем близко. Стало темно. Станявский на ходу отдавал распоряжения. Послал разведку, чтобы уточнить, где противник.

На берегу стояла небольшая группа поляков. Их было человек двадцать, может быть тридцать. Это вместо трех тысяч, которые готовились к эвакуации. Подошли еще двое. Рассказывали, что едва пробились. Немцы отрезали Жолибуж от Вислы.

— Кто намерен переправляться, — сказал Станявский, — делайте это немедленно. Мы попытаемся задержать немцев.

Несколько человек спустились к лодкам. Остальные продолжали стоять.

— Ступайте, Регина, — сказал Янек, — Мы задержимся… Здесь всего две лодки.

— Я останусь с вами.

Снова поднялись по горбатой улочке. Бой шел в соседнем квартале, но было так темно, что расположение противника можно было только угадывать по вспышкам выстрелов. Перестрелка длилась не менее часа. Продвижение карателей удалось задержать. Станявский все ждал разведчиков. Наконец они возвратились. Вести были неутешительные — Жолибуж окружен и разгромлен. Предательство стоило дорого. В руках повстанцев остался только вот этот маленький клочок земли, протяжением в две сотни ярдов. Станявский приказал отходить.

Вода была черная и такая холодная, что ломило ноги. Янек помог Регине спуститься с камня, она зябко вздрогнула, и они вместе пошли вперед. Сначала вода доходила им до колен, потом по пояс, по грудь… Вот уже ногами нельзя достать дна. Регина поплыла, и ее подхватило течение. Когда над Варшавой вспыхивали осветительные ракеты, она видела на реке головы плывущих людей. Потом все исчезало и оставалась только черная вода, черное небо и холод.

Янек и Стась плыли рядом с Региной. Пловцы не сопротивлялись течению, они старались только как можно быстрее удалиться от левого берега. Каратели не замечали плывущих. Только когда пловцы были на середине реки, с берега дали пулеметную очередь. Пули, будто плетью, хлестнули рядом по воде, и на этом все кончилось. Пулеметчик, вероятно, стрелял просто так, для острастки.