Некоторые разногласия вызвала организационная сторона переправы. Одни предлагали начинать ее раньше, другие — позже, по вскоре и по этому поводу пришли к соглашению. Только один командир батальона из Армии Крайовой несколько колебался в окончательном решении, да и то лишь потому, что не имел согласия полковника Монтера. Но связаться с главным штабом было не так просто. Понадобится по меньшей мере несколько часов для того, чтобы курьер подземными ходами добрался до штаба. Столько же времени нужно, чтобы вернуться обратно. А решать надо незамедлительно. Командир батальона согласился с мнением остальных офицеров.

На совещании приняли план, который предложил полковник Станявский из Армии Людовой. Эвакуация начнется ночью с субботы на воскресенье, а на случай, если немцы станут освещать Вислу ракетами или если переправа затянется до рассвета, решили установить вдоль берега дымовую завесу. Сначала эвакуируют раненых, а затем переправят за Вислу боевые отряды. С отрядами уйдет и часть населения.

Офицеры разошлись по своим участкам готовиться к переправе.

Хотя связь с главным штабом была затруднена, но командир батальона все же решил доложить полковнику Монтеру о принятом решении. Рослая девушка, одетая по-мужски, приняла донесение и исчезла в канализационном колодце.

После полудня линия обороны постепенно начала отодвигаться к берегу Вислы. Солдаты, предупрежденные об эвакуации, ждали только наступления темноты, чтобы начать переправу. Они заняли новую линию обороны. В районе крепости, господствующей над Вислой, немцы пытались усилить нажим, но их атаку решительно отбили.

Защитники Жолибужа дали знать и на ту сторону Вислы. Польские стрелки и артиллеристы из дивизии Тадеуша Костюшко были готовы, прикрыть огнем ночную переправу. По грубым подсчетам, должно было переправиться по меньшей мере около трех тысяч солдат, офицеров. А кроме того, раненые, женщины, дети… Никто не хотел оставаться у немцев.

Между тем девушка из корпуса связи, покинувшая Жолибуж, с невероятным трудом преодолела подземные лабиринты и на исходе дня доставила пакет дежурному главного штаба. Полковника Монтера в штабе не оказалось, и донесение прочитал его заместитель Вахновский. Он немедленно бросился к генералу Буру.

— Пан генерал, в Жолибуже непредвиденные затруднения, — взволнованно сказал он. — Части Армии Людовой намерены… — Вахновский запнулся — в комнате была пани Моздживицкая. Она передавала генералу Буру радиограмму из Лондона.

— Почему так стремительно, полковник?.. Что произошло в Жолибуже?

— Я должен вам доложить, пан генерал, но…

Вахновский кивнул на радистку, он не решался говорить при посторонних.

— Докладывайте… Пани Регина посвящена во все наши тайны. Она становится моей главной помощницей… — Бур многозначительно посмотрел на Регину — оценит ли она этот жест безграничного к ней доверия.

— Через полтора часа начнется переправа Армии Людовой, — сказал Вахновский. — Наш батальон тоже намерен перейти к русским. Немцы расценят это как нарушение договора о капитуляции…

Генерал Бур поднялся из-за стола. Он немного досадовал на себя за то, что разрешил пани Регине присутствовать при таком разговоре. Но теперь уж нечего было делать…

— Что можем мы предпринять? — спросил Бур. Потом родилось решение: — Немедленно пошлите в Жолибуж связного… Запретите эвакуацию… Прикажите силой оружия оставаться на месте.

Полковник Вахновский вежливо возразил командующему:

— Пан генерал, понадобится несколько часов, чтобы пройти к Жолибужу. За это время войска будут на том берегу Вислы.

— В таком случае… — Бур на мгновение задумался. — В таком случае немедленно отправляйтесь сами… У вас уже есть немецкий пропуск?

— Да, пан генерал, пропуска получены для всех.

— В таком случае берите охрану и немедленно отправляйтесь через германские позиции. Остановите войска любыми мерами. Прикажите всем сложить оружие. Капитуляцию мы начнем с Жолибужа… Пусть адъютант Моздживицкий выдаст пропуска и вашим людям… Там должны быть на предъявителя… Идите немедленно!

Регина отошла в сторону. Она слушала и не хотела верить своим ушам. Она впервые узнала о капитуляции. Этого не может быть! Чувство преклонения, с которым Регина относилась когда-то к генералу Буру, давно пошатнулось. Теперь оно рушилось окончательно.

Полковник Вахновский исчез за дверью, а генерал Бур все еще стоял перед столом и нервно крутил попавшийся под руку карандаш.

— Пан Тадеуш, — сказала Регина. Голос ее сорвался, и она повторила снова: — Пан Тадеуш, правильно я поняла, что все мы сдаемся немцам?.. Значит…

— Мы капитулируем, пани Регина. Это не то же самое, что сдаться в плен. Мы получаем права комбатантов и остаемся почти на равной ноге с противником…

— А те, кто не желает сдаваться, те могут продолжать борьбу?

Генерал Бур снисходительно улыбнулся. Он любовался женой адъютанта. Волнение определенно шло ей… Порозовевшие щеки, вздрагивающие тонкие ноздри и тициановские медно-красные волосы, рассыпавшиеся по плечам…

— У нас существует воинская дисциплина, — сказал он, — как в любой армии мира. Не может же солдат поступать так, как ему заблагорассудится… Но почему это вас так взволновало, пани Регина? Поверьте, я никогда вас не оставлю… Мне по-прежнему нужна будет радистка… Я уверен, что в Германии нам создадут приличные условия.

Регина подошла ближе, ее зеленые глаза сузились, пылающие щеки вдруг побелели. Сказала совсем тихо:

— А полковника Вахновского вы послали в Жолибуж для того, чтобы подчинить солдат своей дисциплине?..

— Да, конечно, за этим, пани Регина. Вы…

— Вы подлец и предатель, генерал Комаровский! — Регина с размаху ударила по щеке генерала Бура. — Можете меня расстрелять за нарушение дисциплины!

Регина быстро вышла из комнаты. Она еще не знала, что будет делать, но для нее было ясно одно — надо какими бы то ни было путями предупредить людей в Жолибуже.

Она поднялась по разбитой лестнице, траншеей перебежала улицу и остановилась. Куда же дальше?.. Надо пойти к Янеку!.. Конечно!.. Он ей поможет!

За время восстания Регина несколько раз встречалась с Янеком, но избегала с ним разговаривать. Она твердо решила вычеркнуть из памяти все, что произошло между ними в Испании. Но сейчас, когда ей понадобилась поддержка, она, оказывается, сразу подумала именно о нем, о капитане Фернандо… Ну и пусть… Янек поможет…

Подвалами и дворами Регина пробиралась в сторону Саксонского парка. Она знала, что именно там сражается отделение хорунжего Трубницкого. Янек как-то говорил ей об этом.

Она нашла Янека в подвале, который у солдат назывался «глубоким тылом». Немцы ослабили напор, и все, кто остался в отделении, могли спокойно отдыхать. Такого давно не было! Целый день их никто не тревожил.

Янек, обрадованный встречей, внимательно слушал Регину, и лицо его все больше хмурилось. Как бесконечно знакомо ей было его выражение! Оно всегда появлялось у Фернандо в момент опасности, когда приходилось туго в Испании.

— Так… так… — повторял он для самого себя, когда Регина рассказала обо всем, что назревало в Варшаве. Как подло! — вырвалось у Янека, — Надо немедленно идти в Жолибуж, — сказал он.

Янек отошел к товарищам…

— Не может быть!.. Это провокация!.. Откуда ты знаешь? — послышались возгласы солдат, которым Янек Касцевич рассказал страшную новость.

— Я предлагаю идти в Жолибуж, — сказал пан Годжий. — Если это так, нам всем надо уходить за Вислу, к русским… Но я должен сначала сходить за Карлой. Она здесь, недалеко…

— Имей в виду, придется идти катакомбами. Выдержит ли твоя жена?

— Но что же мне тогда делать? — растерянно воскликнул Годжий. — Не оставаться же у немцев…

Из всего отделения немедленно идти в Жолибуж отказался только один Новицкий. Он сказал, что не верит глупым побасенкам, но если все действительно окажется так, как говорят, Мариан Новицкий подчинится приказу.

Что касается Стася Родовича, то он сразу же стал на сторону Янека. Конечно, надо уходить к русским.