Магистр упал на колени, жадно хватая воздух ртом, и пытался отползти от крови, растекающейся по камню и марающей его золотую мантию. Он побелел от страха, и Малфою подумалось, что тот умрёт от банального сердечного приступа.

— Р-ритуал… — прохрипел мужчина. — Ритуал не окончен… Я не… не знал, что он уже… Брак… Я бы никогда…

— Не тратьте воздух впустую, — раздался ледяной голос Поттера. — На вашей совести смерть не одного волшебника. Ваши руки в крови так же, как и ее. — Он указал на лужу, которая еще минуту назад была живым — относительно — человеком. Пламя Инсендио постепенно угасало, а ритуальный зал наполнился запахом горелой плоти.

Мимо Малфоя прошел мужчина, но Драко не сдвинулся с места. Таким он не видел Поттера даже во время сражения с Волдемортом. И это зацепило парня. Он откуда-то знал, что с ним что-то не так.

— Мистер Диггори, что с ней? — раздалось справа, и Малфой вздрогнул, понимая, что Грейнджер тоже присутствовала при этой бойне. На ее лице не было отвращения или жалости. Она лишь скользнула взглядом по тому месту, где лежали останки фрау Райзеншварц, и подошла ближе к Нарциссе. — Ей нужна помощь? — девушка задержала взгляд на Драко дольше положенного, но он этого не заметил. Слишком его беспокоил вопрос, который она озвучила, и ещё то чувство неправильности Поттера, что не отпускало его до сих пор.

Адам наложил Диагностические чары и наклонился ниже, чтобы вытереть кровь с лица женщины. Но сказать ничего не успел. Внезапно ритуальный зал поглотила полутьма, и сами стены завибрировали от странного, потустороннего звука:

— Шаловливый мальчишка… Как же ты умудрился связать себя узами брака до наступления вашего знаменитого брачного возраста, а? — голос захихикал, и Малфой понял, что Серая дама не умерла. Пока нет. — Интересно, что станет с тобой, если я заберу у тебя твоего супруга, а? — снова противное хихиканье. — Или лучше забрать тебя у него, а потом вдоволь насытиться его силой… Он ведь у тебя очень силен…

От этого голоса пробирало холодом до костей. Он не давал думать, даже смысл сказанного не сразу доходил до мозга, словно задерживаясь о лёд, пронизывающий темноту в зале.

Звук отражался от стен, и невозможно было определить, где находится сущность. Но Поттера это не испугало. Он закрыл глаза и развел руки. Стены задрожали, и его тихая фраза прогремела, как раскат грома:

— Драко мой.

Голос был словно не его. И пожалуй, не будь Малфой и так сбит с толку всем, что творилось вокруг, он испугался бы Золотого мальчика, но сейчас его зацепило то, что этот голос был так похож на голос этой самой сущности, что по спине всех присутствующий пробежал озноб. И только потом до него дошел смысл фразы. «Драко мой».

Он почти смирился с тем, что забыл свою жену, даже не обратив внимания на тот факт, что до него донесла только что Серая дама — ведь действительно, как он мог бы жениться на ком-то, а потом забыть об этом, если только сегодня ему исполнилось восемнадцать? Ему было некогда думать об этом. Как и о том, кто стал его супругой. Его предположение об Астории Гринграсс развеялось в одно мгновение, словно внутри существовало чёткое знание, что это не может быть она. «Драко мой!» — звучало в его голове, и это было правдой. Он просто знал, что он Поттера. Он попытался представить, как такое могло произойти, но в голове словно разлился серый туман, и вопрос остался без ответа. А дальше, дальше он видел как на него неслось что-то тёмное, полупрозрачное, но наполненное такой ненавистью и чернотой, будто Волдеморт восстал из мёртвых. А потом Герой возник перед ним из ниоткуда, просто воплотился перед ним, закрывая собой. Его спина просто оказалась в метре от него. Сущность сменила направление и, взметнув мантию Поттера, растворилась с хохотом. Драко будто толкнуло в грудь, но Избранный даже не шелохнулся. И в этот самый момент Малфоя словно окатило единственной за все время этого представления здравой, рациональной мыслью. Поттер защищал его. Не Нарциссу, которой вроде как задолжал жизнь, а его. И зачем это было нужно Герою, Драко не мог понять. Да, они видимо были на одной стороне. Пока его держали пленником в антрацитовой камере, он столько всего себе напридумывал: и дружбу, и смех, и кое-что еще, никак не укладывающееся в голове, — что не совсем понимал, что реально, а что его фантазия. Но этот Поттер стоял перед ним, готовый грудью принять удар от ведьмы, защищая его.

Грейнджер укрылась в руках мистера Диггори, испуганная появлением сущности, а магистр на карачках отползал к выбитым дверям. Его скулеж тоненьким писком пробивался сквозь установившуюся тишину.

— Её держит здесь магия её рода. Родовой камень. — Адам подал руку девушке, чтобы она могла подняться с пола. — Нам лучше покинуть ритуальный зал. А в идеале и замок как можно скорее.

Поттер кивнул и обернулся к Малфою, наконец, заглядывая в его глаза. Время снова стало буксовать. Драко не мог оторваться от зелени, прожигающей нутро своей близостью. Взгляд Поттера был настолько интенсивным, настолько говорящим, что парня буквально наполняло всем этим невысказанным, непонятным, кричащим, но таким интимным, что вслух и не произнесешь.

Гарри только кивнул Драко. Рука, поднятая, но так и не донесенная до его ладони, замерла. Казалось, он сдерживает слова, сдерживает себя, чтобы не сделать и не сказать чего-то, что разломает эту атмосферу «нормальности» их отношений. И Малфой понял, что у них были отношения. Было не просто вынужденное сотрудничество… Драко сменил сторону, но у них с Поттером было большее. Возможно, они и правда стали друзьями. Такими, которые скучают друг по другу и беспокоятся друг о друге. Он не помнил, нет, но чувствовал, что близок к разгадке.

— Пойдём, — голос Героя вырвал его из раздумий. Он звучал много мягче, чем несколько минут назад, но все равно царапнул что-то внутри своим холодом. — Адам, вы можете забрать Нарциссу?

— Что с ней? — Драко дёрнулся было к матери, ругая себя за все эти несвоевременные сентиментальные бредни, но мистер Диггори уже поднял её на руки.

— Можете не беспокоиться. Она не заметит левитации. — Поттер почувствовал вопрос Малфоя еще до того, как тот его озвучил: — Ей больно, Драко, но внутри. Ей очень больно, и здесь мы ей не поможем. Я не знаю, что с ней. Я просто чувствую, что ей нужно домой. Нужно идти. — Он обошёл парня и направился к выходу. — А где профессор?

— Мы не знаем. Ты переместил нас за собой, когда позвал Драко, а профессор Линкмор остался там… — Гермиона критично оглядывала пространство зала, медленно светлеющего после того, как сущность ушла. Она подмечала детали для себя, ведь это был первый раз, когда она попала в колыбель магии рода. Ее любопытство светилось вниманием во взгляде, и это было абсурдно, но почему-то знакомо. И ещё она, помимо интереса к помещению, изучала его, выискивая глазами опасность, прикрывая спину Гарри, как и весь этот год. И Драко безотчетно захотел её поблагодарить за то, что все это время она была рядом с ним. Не оставила, не бросила, не спряталась, а шла рука об руку в прошедшей войне. Он едва сдержался, чтобы не сказать ей «Спасибо».

Поттер сделал лишь несколько шагов, когда резко остановился, едва не заставив Малфоя врезаться в свою спину. Он чуть повернулся, глядя в угол, где теперь все чётче угадывался женский образ.

— Ты свободна. Глубоких вод тебе, сирена.

На бледном лице удивление выглядело пугающе, но ещё больше существо удивилось, когда почувствовало, что оно действительно свободно от плена. Такого подарка, как и такой силы от мага она не ожидала.

«Береги его, истинный, пуще себя. Я вижу, что глупые маги не ведают, что выйдет из их затеи. Твердой суши вам, истинные!» — звонкий голос лился, как ручей, и судя по тому, что Драко поклонился Аке, последнее предложение она сказала им обоим.

Малфою хотелось спросить, что значит «истинные», откуда Поттер знает эти тонкости обращений с магическими существами — он же полный олух в этом предмете! Зачем он закрыл его своей спиной… С каждым новым открытием сегодня Драко все больше выходил из себя. Он так долго находился в неведении, примирился с мыслью о том, что он ненормальный, что в его душе не хватает целого куска, даже почти поверил, что он сходит с ума от одиночного заключения, раз ему снится Поттер на пике страсти. И каждый следующий поступок Золотого мальчика все сильнее выбивал из колеи. Ничего не объяснял, а ещё больше запутывал.