Гарри распахнул глаза и увидел обеспокоенное лицо Драко, который, кажется, что-то ему говорил.
— Пора просыпаться? — спросил он звёздного мальчика, но тот пожал плечами.
— Это ваш сон. Решаете только вы. — Гарри больше не смотрел на него, но слышал, что тот уже спокойнее отвечает.
— Сколько мы уже здесь?
— Не знаю, — теперь голос звучал удивлённо.
— Тогда, как мы поймём, что уже время уходить отсюда? — складывалось впечатление, что звёздный мальчик не совсем понимает, зачем им вообще уходить.
— Это ваше место. Уйдёте, когда захотите…
Гарри посмотрел на Драко, который уже совсем растерялся и робко протягивал руку к Поттеру. Он вернулся в момент, когда ладонь Малфоя почти замерла у его собственной. Сделав резкое движение, он сам сжал его пальцы. Увидев облегчение на его лице, Поттер понял, что ещё не готов вернуться в реальность и увидеть снова холодное раздраженное выражение. Отстранённый, далёкий взгляд.
— Давай ещё полетаем! Или поговорим… Не хочу возвращаться…
Они побывали в кафе, посмотрели на оранжерею в Хогвартсе, даже вымочили ноги в фонтане Мэнора. Любое, самое странное желание они выполняли с ребяческим энтузиазмом, и Поттер был безбрежно рад, что Драко из его сна больше не поднимал важных вопросов. Потому что просто общаться с ним, просто дружить было таким счастьем…
Именно поэтому Гарри был уверен, что держал Драко за руку всё это время. Он проснулся, чувствуя его хватку, осторожно высвободил запястье и выскользнул из спальни. Спустился вниз, напоследок оглянувшись на спящего парня, не позволив себе даже оставить поцелуй на его щеке. Дом встретил тишиной, Кричер что-то бормотал Нарциссе, всё ещё лежащей без сознания, но больше здесь никого не было. Гарри просто знал это. И вот, эта газета. Этот бред про его участие в чём-то. Хотелось поговорить с кем-то, но будить Драко рука не поднялась бы.
Гарри сел на кресло и понял, что всё ещё уставший. Душой. Тело восстановило силы. И магия была под контролем. Это было ощущение, когда после тяжёлого длинного перехода по горам ты снимаешь рюкзак с плеч. Лёгкость во всём теле такая, что кажется, ты сейчас взлетишь. Именно так Поттер ощущал себя, когда Драко оказался рядом. Магия была в балансе. Магия была внутри. И снаружи. Она словно пронизывала всё тело, была в воздухе, была в нём. Он был расслаблен и спокоен. Но вот смотреть на Драко и понимать, что его нельзя обнять. Нельзя сказать ему, да что там, нельзя даже показать, как он к нему относится… Это было сложно. Гермиона бы спросила, почему? Почему просто не рассказать Драко о том, что они были вместе? Что они любили? Что они горели друг другом?
Поттер для себя решил это ещё во время войны. Что не станет. Не станет напоминать о том, что между ними было что-то большее, чем дружба и партнёрство. Потому что нельзя просто заставить человека полюбить, потому что так было раньше. А дружбу они хотя бы смогут повторить. И сохранить партнёрство. Если Драко захочет, конечно. Сейчас просто нужно неспешно и подробно рассказать ему, что произошло тогда, на шестом курсе. Как они нашли путь к друг другу. К сотрудничеству. К союзу. Рассказать, как искали природу этой связи. Как в итоге пришли к тому, что это именно соратничество, как научились его использовать. Как наложили Обливиэйт. А дальше дать Драко возможность самому решать, как продолжать их общение. В дружеском ключе, или просто попытаться научиться жить с этой связью, но разными жизнями. А может, он предложит другой вариант…
— Теперь ты слишком громко думаешь, Поттер. Гарри… — смягчился к концу фразы Драко, и с благодарностью принял вторую кружку чая, уже заваренного, ожидающего его пробуждения под чарами Сохранности.
— Да… Я тут… Вот тут… — он левитировал газету Малфою, тот прочитал заголовок и бегло ознакомился со статьей.
— Ты был рядом, — только и сказал он.
— Да, я был рядом. Видимо, министр нашел кого-то, кто мог бы исполнить эту роль за меня. Общественности нужен Герой. Понимаешь?
— Пожалуй, даже лучше чем ты, Поттер. Ты понимаешь, что если у них есть ручной герой, то ты им ни к чему? Со своим мнением. Со своими идеями и представлениями о справедливости? — Драко говорил тихо, спокойно, и ничем не намекал на какое-то недовольство.
— К чему ты ведёшь?
— К тому, что ты можешь быть в опасности, Гарри. Особенно, если кто-то узнает о том, какая сила теперь в тебе прячется… Второй Темный Лорд… Угроза существующему порядку… Слишком много власти в одних руках… Нам нужно хорошенько подумать, что с этим делать…
— Но я думаю, у тебя уже есть идеи… — Гарри проглотил вопрос о том, почему «нам». Просто принял к сведению, что Драко разделяет его проблему и готов её решать.
Драко кивнул.
— На самом деле, первое, что нам нужно сделать – это вытащить Нарциссу. Профессор Линкмор мне кое-что рассказал о том, что с ней происходит. Нам нужно распечатать Мэнор. Нам нужно открыть ритуальный зал. Если я правильно понял, то отец перед смертью наложил на неё Империо. Империо Инфинитум, если быть точным.
— И что это значит?
— А это значит, Гарри, что даже после своей смерти мой отец меня едва не убил. Меня и её.
Гарри очень старался не лезть Драко в душу и в голову, но тот и правда транслировал свои эмоции и мысли очень чётко.
— Драко, главное, что всё обошлось. И вы оба живы… А он уже больше не сможет вам навредить… — ему так хотелось утешить Малфоя, выказать ему свою поддержку, своё участие, но он не решался. А потом Драко сделал то, чего Поттер вообще не ожидал. Он протянул свою руку, как раньше, как всегда, ладонью вниз, и Гарри почти на автомате протянул в ответ свою.
— Расскажи мне всё, — мысленно попросил Драко. — Я сменил сторону, дважды. И я не жалею об этом. Но мне нужно понять… Мне нужно всё про себя понять…
И Поттер, выдохнув, собравшись с силами, рассказал. Всё. С самого начала. Что-то подробнее, что-то походя, но он рассказал обо всём, что произошло с самого начала шестого курса. О чём-то Драко задавал вопросы нехотя, но слушал внимательно, что-то наоборот придирчиво выспрашивал, и иногда они даже спорили о том, как именно происходили события, которые Поттер чувствовал только через связь. Но руки не расцепили ни на миг. И многое Драко понимал только по тем эмоциям, что ощущал от Поттера. Самым сложным было рассказывать о тех моментах, которые происходили летом. И на седьмом курсе. Когда Гарри подошёл в своём рассказе к тому дню, когда Драко пропал, Малфой не смог выдержать этого контакта.
— Гарри, я не понимаю, как ты… Это же… Почему?.. — ему было так плохо. Он вспомнил, что на следующий день после его невольного переезда в чертоги фрау Райзеншварц, ныне покойной, ему было очень холодно и пусто, а позже настало совсем плохое время, когда его выворачивало изнутри, и немыслимо хотелось пить. А Поттер уже отвечал.
— А я и не справился. Я сначала сбежал в себя, и если бы не Гермиона… А потом снова едва не совершил огромную глупость, — он помолчал, но все же признался. — Сонная лощина.
— Нет! — Драко выкрикнул это так громко, что сам стушевался своей экспрессии, но посмотрел на Гарри с вызовом. — Ты не посмел бы! Не посмел бы! Ты же взял с меня обещание, что больше никогда!.. А сам!..
— Я думал, тебя больше нет. И не мог… Не мог понять, как мне…
Малфой гневно сверкал глазами. Ему не совсем была понятна собственная злость и паника, но он был уверен, что просто разорвет Поттера голыми руками, если он сейчас приблизится. Драко встал и прошелся по гостиной, чтобы хоть как-то погасить разбушевавшееся нутро, но на втором круге Гарри перехватил его ладонь и сжал.
— Успокойся. Я больше никогда. Обещаю.
Вся ярость растворилась в тихих словах и теплой руке. Кончики пальцев засветились золотом. Снова. И Драко с интересом посмотрел на то, как их переплетённые руки горят и медленно потухают.
— Мы с Гермионой так и не поняли, от чего зависит это сияние. Оно было серебряным, а потом стало мягче, сейчас золотое, но не всегда горит ярко, иногда и вовсе не светится от прикосновения… Но сейчас не время выяснять теорию. Так что… Я не могу ответить на твой, ещё не сформулированный, вопрос.
