«Не тупи, Поттер! Ничего я тебе не сделаю!» — появляются слова на пергаменте и следом ещё:

«Какой же ты всё-таки магл!»

Гарри злится на эти строчки и хватает свиток, чтобы выбросить. Неожиданно острый край режет его палец, и парень вскрикивает:

— Ну, здрасьте, только этого не хватало!

Он отдёргивает руку от опасной штуки и в неверии наблюдает, как его последняя фраза появляется на пергаменте, как раз за словами «Найди у мадам Пинс книгу…», которая остаётся недописанной. Гарри кажется, что он слышит, как Малфой смеётся над ним, но на бумаге появляется:

«Если всё ещё хочешь помочь, то тебе придётся поселиться там. В библиотеке Хога книг хватит не только на наш с тобой век; одной больше, другой меньше. Книга называется “Артефакты в жизни волшебника: много — не мало”. В ней подробно описано, как работает такой пергамент».

Гарри несколько раз перечитал строчки. Что-то в них сильно настораживало, но что именно, было непонятно. Малфой следующим сообщением перечислил названия книг и свитков, написал имена авторов или просто волшебников, о которых нужно найти информацию, и гриффиндорец в который раз за вечер захотел выбросить этот чёртов пергамент. Кажется, строчек не меньше сотни.

Уже вечером, укладываясь спать, Гарри понял, за что зацепилась его интуиция: Малфой совершенно обычно, нейтрально, подробно изложил свою мысль, без упрёка или оскорбления. Так, как изложила бы её Гермиона, если бы от неё требовалось помочь с учёбой. Засыпать с этой мыслью было не просто.

Тем не менее постепенно эта мысль стала привычной и больше не тревожила так сильно уставшие от сотен книг мозги. Не то чтобы Гарри задумывался об этом слишком часто, но Малфой оказался вполне сносным партнером по «учёбе». Их общение не выходило за рамки обсуждаемого предмета, и никакой негативной окраски в нём не было. Гарри не стесняясь задавал вопросы, если чего-то не мог разобрать. Малфой вполне терпеливо объяснял или указывал, где прочитать. Их научный тандем сработался, главным в таком совместном поиске ответов было не задумываться над тем, с кем именно они общаются. Они могли спорить о предмете изучения до глубокой ночи, но, как только кто-то из них переходил на личности, оппонент просто сворачивал пергамент. Этот выход они тоже нашли совместно.

Их общение за пределами «поиска», как они оба называли свои мытарства по просторам неизведанных ранее знаний, было очень сложным. Гарри постоянно казалось, что Малфой что-то задумал, и он то и дело порывался проследить за ним, но понимал, что не много пользы с того, что он будет сверлить малфоевскую спину глазами в библиотеке. А слизеринец в основном был именно там, ещё на Астрономической башне и у себя в подземельях. Буквально на второй неделе общения после очередной безобразной ссоры с упоминанием родителей, друзей, личных качеств и физических особенностей их ярость выбралась за пределы переписки. Они встретились у совятни и сцепились, как настоящие петухи. Парни набрасывались друг на друга без тормозов, пытаясь использовать собственные кулаки в качестве последнего аргумента. В пылу драки они не заметили, как у них появились свидетели, и только невероятная удача помогла им сохранить в тайне то загадочное мерцание, что сопровождало каждое соприкосновение их рук.

Гарри сидел верхом на Малфое, уже предвкушая победу. Он с силой удерживал слизеринца за предплечья, игнорируя разливающийся от них свет, когда услышал чьи-то шаги. Тут же отпустив чужие руки, он схлопотал по лицу и уже готовился к ещё одному удару, когда Малфой тоже услышал незваного гостя. Он с силой оттолкнул от себя парня, с ненавистью выкрикнув:

— Какой же ты тупоголовый слабак, Поттер! Магическую дуэль не потянешь, потому и набрасываешься, как последний магл! — он мгновенно выхватил палочку и наставил её на Гарри. — Редукто!

Тот не ожидал магической атаки, но интуитивно дёрнулся в сторону, спасаясь от летящего заклинания.

В следующую секунду он уже отвечал:

— Инсендио!

Малфой дёрнулся от обжёгшей его магии и в этот же момент выкрикнул:

— Ступефай!

Гарри согнулся от полыхнувшей ожогом шеи и благодаря этому пропустил заклятие над своей головой. Мгновенное понимание вышибло воздух из его лёгких, и он вместо атакующего заклинания внезапно охрипшим голосом произнёс:

— Инкарцеро!

Верёвки опутали Малфоя, который некрасиво шлёпнулся в траву. Гарри подбежал к нему, опёрся коленом на грудь, но гораздо слабее, чем сделал бы это, будь он на самом деле настроен на продолжение дуэли и победу. Он склонился над ним низко-низко, в угрожающем жесте приближаясь к его лицу. Тот с ненавистью глядел на своего врага, трепыхаясь и пытаясь сбросить путы. Но, услышав хрипящий шёпот, замер:

— Я чувствую твою боль, Малфой. Я чувствую, как горит твоя шея и как сильно пережаты запястья. Что бы это ни было, оно не только мерцает в темноте.

Для пущего убеждения непрошеного зрителя он оттолкнул от себя слизеринца, будто сказал ему что-то отвратительно-гадкое, и, повернувшись спиной, использовал Фините на своё заклинание. Вся ненависть и злость улетучились, словно и не было; в голове кружилось осознание, что они с Малфоем связаны сильнее, чем он мог предположить.

Именно после этого случая парни решаются на отчаянный шаг: постараться не ссориться. В конце концов, пока у них общая цель, нужно научиться хоть как-то общаться. И то, что в итоге получалось, было вполне нормальным. Гарри предложил попробовать на практике понять, что именно делает заклинание с их телами. Малфой настороженно-оптимистично поддержал, но с условием, что сначала они изучат матчасть. Так они и развили навык прекращать зарождающиеся споры на корню и делиться любой, хоть отдалённо похожей на полезную, информацией. В ежедневном общении, которое не прекращалось даже в выходные, они волей-неволей научились доверять мнению друг друга на предмет необходимости и достоверности полученных знаний. Когда Гарри возвращается к этому в будущем, он не понимает, как всего за месяц они прошли такой огромный путь, и не находит иного ответа, кроме: «Это магия!»

После стычки в начале октября Малфой везде появляется только в чёрных перчатках, выставляя их напоказ и всячески демонстрируя, что ему неприятно прикасаться к вещам, которых до него касались грязнокровки.

«Классная идея!» — появляется на пергаменте слизеринца на следующей паре, когда они на сдвоенных зельях готовят Бодроперцовое. У Гарри получается на «Превосходно», и на его пергаменте в свою очередь появляется: «Я думал, гриффиндорцы не жулят». Гарри даже не обижается. На следующей же перемене Малфой вытаскивает его из толпы однокурсников и поливает отборными оскорблениями. До драки не доходит, но об их столкновении узнаёт профессор МакГонагалл. Гарри спрашивает на Истории Магии: «Зачем?», —вызывая довольные взгляды от Гермионы, заглядывающей к нему в свиток и «видящей» конспект скучнейшей лекции на свете. Малфой отвечает: «На всякий случай. Нужно было проверить». Действительно, сквозь перчатки свечение не пробивается.

Первые «практические испытания» назначены через пару дней после их несостоявшейся драки. Они оба наказаны деканом Гриффиндора, и это очень удобно — совместить отбытие наказания и эксперимент. В живую им всё ещё неловко общаться, но Малфой, кажется, сам того не замечая, начинает это общение с рукопожатия, и мерное биение чужого сердца в твоей ладони не может не направить на конструктивный лад. Они будто настраиваются на одну волну, и диалоги идут проще.

Все приборы и предметы на полках блестят первозданной чистотой, и парни принимаются за изучение своей связи. Когда идеи на этот вечер иссякли, они остаются сидеть на парте. В тишине и без имитации бурной деятельности оба отдыхают. Скорее душой, чем телом.

— Слушай, Малфой, мы уже столько времени мучаемся над этой ерундой, — увидев зарождающуюся бурю негодования, он поправился, не желая провоцировать конфликт, — Над этой важной ерундой безо всякой помощи со стороны. И у меня невольно возникает вопрос, — блондин вопросительно поднял бровь, а, не дождавшись продолжения, ещё и хмыкнул. Гарри подумал ещё немного, прежде чем озвучивать такое, но всё же вздохнул и произнёс: — А почему ты не спросил у родителей?