— Гермиона, как ты себе это представляешь? Я заявлюсь к нему в офис и заявлю: не смейте мне помогать?!

— Нет. Вообще-то я предлагаю положить конец этой кукле, что вещает от твоего имени. И теперь стой! Не перебивай! — она подняла указательный пальчик на манер Слизнорта. — Драко не обязательно восставать из мёртвых. Просто та чушь, что за эти две недели, да даже за месяц, натворили Джинни и Министр, уже выходит за всякие рамки!

— Грейнджер! Ты понимаешь, о чем его просишь? — этот ядовитый протест так сильно тряхнул Гермиону, что она только спустя долгие десять секунд поняла, что Драко случайно использовал магию. Но тон, которым он высказался, говорил сам за себя. — Ты просишь его подставиться. Пока он сидит тихо, никому нет дела до того, чем он занят. Мало ли, сколько времени у него займёт восстановление после битвы? И да, Поттер, я прочитал всю прессу за тот период. Ты набирался сил после сражения с Волдемортом, но сейчас чувствуешь себя прекрасно. Мисс Скиттер периодически саркастично отзывается о том, как чудодейственно на тебя повлиял отпуск, раз ты так сменил свои изначальные цели не лезть в политику, но следить за соблюдением справедливости и открытости в Министерстве.

— Мисс Скиттер и меня уже достала своими провокационными вопросами! Что случилось с Героем? Знаю ли я дату свадьбы? Боже, этот фарс на самом деле плохо отражается на моем мировоззрении. Я всё чаще хочу что-нибудь взорвать и всё реже считаю это такой уж плохой идеей… А что до твоего вопроса, Драко, тебе-то что? Вы с ним вместе почти непобедимы. Особенно, если наконец поймёте все основы вашего взаимодействия. А эта сила, которую Гарри как-то получил после смерти Волдеморта… Короче, бояться, как мне кажется, нечего.

— Нечего?! — Гарри настороженно положил руку на плечо Драко, успокаивая его прикосновением. — Гермиона! — имя вырвалось непроизвольно, но обращать внимание на это парень не стал, в отличие от девушки. — Пока Гарри сидит тихо, никто не интересуется его делами. Но стоит ему начать настаивать на своем…

— Пока Гарри, — язвительно передразнила его волшебница, — Сидит тихо, творятся жуткие дела! Даже мне, со всей моей нынешней, весьма сомнительной, кстати, властью, только вчера удалось узнать, где держат мистера Лавгуда! Что, на него тебе тоже плевать, Поттер, а?

Тихий ответ Героя поразил и Драко, и подругу.

— На всех. Мне плевать на всех, кроме него, Гермиона. Даже на себя. Поэтому перестань взывать к моей совести. Он рядом. Он жив. Он в порядке. Вот, что для меня имеет значение. Нам нужно найти то, что нужно Гилберту Уорику. Дождаться, когда Леди Малфой придет в себя. А уж после этого я буду думать, как поступить, чтобы было лучше. Но даже мистер Лавгуд, — теперь настала его очередь передразнивать девушку, — не заставит меня сделать то, что нужно другим, а не мне.

— А не ему, — ледяным тоном ответила Грейнджер и встала, чтобы уйти. — Ты хотел сказать, то, что нужно не Малфою!

— Пусть даже так, — вслед за девушкой поднялся Поттер. — И ты знаешь, что тебе я не стал бы лицемерить. Во благо Британии я прожил семь лет. Думаешь, я ещё не отдал ей свой долг?

— Я не спорю с тобой, Гарри. В этом вопросе только тебе решать. Но когда Драко понадобится твоё влияние, ты его себе вернёшь, только потому, что это понадобилось Малфоям, — с горечью возразила девушка. — А что мне делать с моей совестью? Мистер Диггори умирает, ты понимаешь? Он умирает, просто заставляя себя ходить на эту чертову работу! Потому что вбил себе в голову, что должен отдать тебе некий долг! Гарри, как мне смотреть на это равнодушно?

— Это вопросы твоей совести, моя совесть чиста. Я благодарен, но ни о чем его не просил.

— Эй, Гриффиндор! По углам! — резко сказал Малфой и действительно встал между ними. — Гарри, ты позже мне объяснишь эти твои закидоны. Гермиона, ты уверена, что мистеру Диггори нужно именно от Поттера услышать, что он ничего никому не должен? Потому что я не так много общался с ним, но у меня сложилось впечатление, что он сам принимает все решения в своей жизни.

Девушка отвела глаза. Драко повторил те же слова, что говорил и сам Адам. Его решение. Это его решение. Но она не могла смириться с ним, так же, как и мадам Помфри. Только причины этого неприятия были ей непонятны.

— Я просто вижу, что он… Ладно, ребят. Простите. Я только рада, что моё предчувствие о том, что не стоит аппарировать к вам без предупреждения, оправдалось.

Драко снова непонимающе уставился на Гарри, только в этот раз он не планировал спускать всё это на тормозах. И снова Гермиона спасла ситуацию:

— Я пойду… Уверена, что Адам ещё в Министерстве.

— Ещё даже не закончился рабочий день. А ты ведёшь себя нелогично, — Драко говорил мягко и вкрадчиво, потому что последняя реплика девушки прозвучала едва ли не трагично. — Почему ты так переживаешь за него?

— Он один, — совсем раскисла Грейнджер и прослезилась. Гарри хотел подойти к ней, но Малфой оказался ближе, и волшебница позорно разревелась прямо на его плече. И если сразу Драко был немного ошарашен, то потом всё же принял волевое решение. Пусть он не помнит, что дружил с Грейнджер, она точно всё ещё считает его другом. И ревёт у него на плече. И раз уж у них с Поттером вечная магическая связь — тут он не отметил для себя, что именно он имел в виду: брак или соратничество, — то неплохо бы научиться общаться с его друзьями. Он сделал Гарри небрежный жест, будто прогоняет загульного книззла из своего сада, и чуть приобнял девушку. — Тебе нужно чаю выпить. С прекрасным безе, который Кричер сейчас нам подаст, — чуть громче он сказал последнюю часть фразы, и эльф, появившись на секунду, тут же исчез. Поттер тоже решил пока не вмешиваться.

Уже вечером, когда Гермиона пришла в себя и примерно двадцать раз извинилась за свою несдержанность перед Малфоем, наговорившем ей кучу комплиментов о новом образе, прекрасном вкусе, отличных идеях и точных комментариях, Гарри смог, наконец, поговорить с ней.

— Ты понимаешь, Герми, что меня вообще теперь мало что трогает. Я почти не испытываю никаких эмоций, если это не связано с Драко, — исповедовался Гарри, глотая крепкое. — Ты знаешь, что он каждый день разговаривает с мамой? И я изо всех сил стараюсь не подслушивать, но эмоции… Его что-то беспокоит, когда он с ней рядом. Если она не очнется, он мне никогда этого не простит, понимаешь?

— Ты идиот? Ты тут причем?

— Найди я его раньше, Нарцисса была бы в порядке. Этамин! Он доверил мне своё имя, когда просто любил меня. На то Рождество, когда ещё не знал, что это соратничество. Он подарил мне своё имя на кулоне. Драко, он…

— Так почему ты не скажешь ему? Гарри? — девушка поняла, что бесполезно сейчас взывать Героя к рацио. Она переключила тему на более волнующую.

— Ты не хуже меня знаешь, что это правильно.

Гермиона злобно посмотрела на друга:

— Ты не доверяешь ему. Так? Думаешь, что он будет просто пользоваться тобой, если узнает, что ты любишь его.

— Подруга… Если будет стоять вопрос о доверии, я скорее поверю ему, чем себе. Ты же знаешь, что мы можем чувствовать друг друга. Как можно обмануться? Нет… Просто я боюсь, что он будет чувствовать себя обязанным и в итоге перепутает любовь с благодарностью. А я это пойму, Герми, я это обязательно пойму.

— Ты, дурак, Гарри. Ты просто дурак. Но поступай, как знаешь. Только подумай вот о чём. Как думаешь, насколько просто ему будет понять собственные чувства, если он не отличает их от твоих? Просто потому, что не знает о них. Это ошибка. Но твоя ошибка.

Гермиона ушла, твёрдо убеждённая в том, что вообще-то для Гарри вообще не важно, что творится в волшебном мире. Она ещё раз донесла до него, насколько зыбким кажется их стремление противостоять Уорику. На его стороне почти весь Визенгамот. На его стороне Шеклболт. Но ещё целых десять дней им с Адамом пришлось изобретать всё новые способы, как отвлечь внимание Министерства от Малфой-мэнора. Особенно учитывая, насколько он преображался даже несмотря на чары Иллюзии.