Через несколько дней кропотливого труда он почувствовал, что несмотря на очень сильные заклинания, орнамент нитей все же можно разгадать и главное — распутать так, чтобы в нем оказалась неочевидная брешь. Он не знал, для чего сможет её использовать, но надеялся, что это даст ему шанс хотя бы ощутить родовую магию и призвать Типпи. И эта надежда была совсем не той эфемерной и обезоруживающей.
Драко работал без перерывов, но по большей части не потому, что силы по мере его действий стали возвращаться — медленно, почти незаметно, но он теперь намного меньше уставал. Причина его усердности была иной. Драко не хотел думать о том, что могли значить эти странные сны о Поттере. Потому что сколько ни прислушивался к себе, не мог найти даже отголоска той любви в себе реальном, что испытывал его двойник во сне.
Теперь он засыпал с опаской, что снова увидит это непонятное, недоступное ему чувство. И не знал, чего боялся больше — что на самом деле он не сможет этого испытать к кому-то, или того, что хочет этого где-то в глубине души. Но постепенно эта боязнь отступила — он больше не снил Поттера. Вместо этого, он летал где-то в небесах, наслаждаясь комфортным ощущением дома, прекрасными звёздами в ночном небе и невесомостью, в которой непременно находился. Единственное, что омрачало этот полет — это навязчивое чувство, что он никак не может найти кого-то в этой бесконечности.
Иногда у него даже появлялась компания — маленький мальчик с симпатичным лицом и грустными глазами. Беседовали они лишь однажды, но Драко этот диалог не понравился. Потому что этот незнакомец почему-то просил его позвать кого-то, кто очень его ищет и ждёт, а Малфой никак не мог понять, о ком тот ведет речь. Больше мальчик не заговаривал с ним, только печально смотрел. Но от этого взгляда парню хотелось тут же броситься на поиски этого неизвестного в этой конкретной точке бесконечности.
В какой-то из дней Драко услышал разговор за стеной. Видимо, защита все больше пропускала в комнату, где его держали, и хотя Типпи он все ещё не мог призвать, посторонние звуки уже не были такими редкими в его камере.
— Я нашла способ, как провести церемонию, Минора. Об этом можно не беспокоиться. Нам на руку, что все повелись на смерть Драко, уверена, что спустя месяц после его похорон никто не заподозрит в моем сыне того самого Малфоя.
— Я нашла замечательную кандидатуру для проведения ритуала скрепления брачных уз. Меня не сильно беспокоит этот аспект, Нарцисса. Гораздо больше меня тревожит тот факт, что ваше имя звучит в прессе по всей Европе! Некий Гарри Поттер, уж боюсь, не тот ли самый, ищет вас, моя дорогая, чтобы вернуть долг жизни…
— Уверена, если они не нашли меня до сих пор, мне не о чем беспокоиться. За неделю мало что может измениться в этом богом забытом месте, не потому ли мы прибыли именно сюда?
— Не стоит забывать, что мой род известен в магическом мире, и это лишь проявление благосклонности Магии, что именно в этом поместье мои предки решили заложить родовой камень и защитить его самым верным способом. Я думаю, что возможно, вам было бы разумнее уехать отсюда, чтобы не рисковать проведением церемонии…
— Это невозможно, Минора, ибо без меня род Малфоев не примет супругу Наследника. Даже несмотря на его статус Лорда!
Защитное поле заискрило, и Драко пришлось быстро вернуться к кровати, чтобы вездесущий домовик не застукал его на горячем. Мысли в голове закрутились в бешеном урагане. Из сказанного выходило, что его день рождения уже через неделю. И он не знал, что шокировало его больше: то, что мать убедила всех в его смерти, или то, что Поттер признал перед ней долг жизни… Но очевидным было одно: времени у него оставалось мало, и он должен что-то предпринять. В любом случае, без боя он не сдастся. Что бы ни происходило с его матерью, из-за чего она кардинально сменила решение о его женитьбе, он не готов был становиться жертвой на заклание. У него было достаточно времени поверить, что ещё есть шанс на настоящую жизнь, и он не станет его упускать.
Теперь к его ежедневным тренировкам добавились и занятия по атакующим заклинаниям. Без палочки исполнить их было почти невозможно, но упрямства Драко было не занимать. Он с остервенелым постоянством повторял Остолбеней и Репульсо, посчитав их самыми простыми и универсальными. А когда руки начинали дрожать от усилий, брался распутывать вязь Защиты.
В ту же ночь после подслушанного разговора мальчик из сна снова обратился к нему:
— Он так ждёт тебя, Драко, он так тебя ищет… Позови его, просто позови его по имени, и он сразу придет…
— Кто?! — раздраженно рявкнул Малфой, но мальчик даже не вздрогнул от его экспрессии.
— Тот, кто в твоем сердце…
Драко не успел продолжить допрос, его выдернуло из сна чужим присутствием в комнате. Несколько домовиков снимали с него мерки, мягко касаясь его лапками или мерной лентой. Они тихо переговаривались, и по всему выходило, что ему шьют свадебную мантию. Первым порывом было испепелить отрез ткани Инсендио, но его удержало даже не то, что этого заклинания он не практиковал без палочки, а то, что не хотелось выдавать своих способностей до поры до времени. Но эта их деятельность и неоконченный, точнее прерванный разговор только добавили решимости избежать этого брака любым способом. Он ощущал это решение, как вопрос жизни и смерти, и если сразу это было скорее фигурой речи, то с каждым днем он ждал приближающуюся свадьбу, как собственную казнь. И не собирался сдаваться без крови.
Гарри некрасиво расхохотался. Он съехал спиной по стене, которая очень кстати оказалась в шаге от места, где он стоял, закрыл лицо руками и его накрыла лавина безудержного истерического смеха. Все это время он трепыхался в своих попытках хоть что-то выяснить, анализировал сводки, что давали ему авроры, без устали читал все, что находили в библиотеках обоих особняков домовики, но ему казалось, что он ни на шаг не приблизился к тому, как найти Драко. Эти чёртовы поиски совершенно его обескровили. Он чувствовал себя попугаем, который повторяет, как болванчик, «найти Драко, найти Драко, найти Драко», но никакого результата это не приносит. Как его сила может помочь ему с поиском, каким именем родители могли наградить Малфоя, где его могли спрятать так, чтобы даже связь соратников его потеряла? И самое больное — что с ним, как он, чем он живёт сейчас? Гарри все сильнее чувствовал пустоту. Ему казалось это невозможным, потому что с момента потери контакта с Драко он горел в медленной агонии, но оказалось, что эти ощущения будут только усиливаться. И он предполагал, что Драко так же несладко, как и ему. Линкмор на днях прислал ему целую стопку пергаментов, где описывались схемы построения заклинания, которое могло изолировать даже магическую связь такого уровня, как их с Драко. Он искренне попытался разобраться в этом, но не сумел. В общих чертах он конечно что-то уловил, но по большей части эта информация тоже была бесполезна для него, хотя он и направил копии своему анонимному помощнику в министерстве.
Получив сову от незнакомого доброжелателя почти две недели назад, Гарри поначалу очень насторожился. Тот писал, что Министр направил все силы Аврората на помощь в поиске Леди Малфой, но едва ли их методы к чему-то полезном приведут. И предложил помощь, если у Гарри появится в ней необходимость.
Увидев в газетах подтверждение слов анонима, Поттер немного успокоился. И всё же до определённого момента ничего не отвечал своему тайному помощнику, оставив сову на попечение Кричера. И вот она наконец пригодилась. Ответа о том, в каких домах могла использоваться такого рода защита пока не было. Хода в Мэнор тоже — Гарри почти преодолел своё внутреннее сопротивление и уже потянулся за знакомым теплом любимого человека, которое хранил его родной дом, но его обожгло от одного прикосновения, и Гарри отступил. А потом, дома, он возбуждённо тряс Кричера с вопросом о том, могло ли изменение в восприятии его магией Мэнора произойти от того, что Нарцисса была дома и настроила защиту таким образом. Бедный эльф криво кивал, не смея произнести ни звука.
