— Ритуал поиска можно провести только с кровью ещё одного из рода. Но миссис Лэстрейндж уничтожила все фиалы ещё перед Первой Магической войной.

Взгляд девушки потух, но спустя несколько минут тишины она снова заговорила:

— Тогда, может, ты знаешь, что произошло с эльфами Малфоев? Типпи сказал нам, что он последний…

— Они в Литаруме, подруга хозяина, — в его голосе уже не было того спокойствия и почтения, с которыми он обращался к Поттеру.

— Но зачем? — Гарри попытался понять, о чём они говорят, но как всегда оставался в неведении.

— Малфои ушли из своих поместий. Значит, там некому служить. Они погибли бы, оставь хозяева всё как есть.

— То есть, это кто-то из Малфоев их зачаровал? — начала Гермиона, ещё не зная до конца, как она относится к этому. Литарум был практически синонимом пустоты.

— Но не Драко… — проговорил медленно Поттер. — Помнишь, Типпи сказал, что будь Лорд в мэноре, никогда бы не позволил чужакам разорять его?

— Значит, Нарцисса! — Гермиона говорила уверенно и бойко, будто бы и не спала последние несколько часов.

— Только зачем? Зачем ей похищать собственного сына?

— Не обязательно похищать. Он может быть болен или зачарован, и она просто спасает его… Гарри, сейчас не так важно, зачем, как важно, где он. И знаешь, я никогда не задумывалась об этом, но может, это небезопасно — искать его? Мне почему-то казалось, что он в опасности, но вдруг это мы — те, кто подвергает его риску своими поисками? Если Нарцисса его прячет, то может, у нее есть причина? Вдруг кто-то убил Люциуса, и она спасает сына от той же угрозы?

Гарри долго молчал. Кричер старательно делал вид, что его здесь нет, но слушал каждое слово девушки. Сама Гермиона была взволнована и ждала ответа от Поттера. Но чем больше он думал, тем мрачнее становилось его лицо. Он закрыл глаза, запрокинул голову и вжался в кровать, словно прячась ото всех.

— Гарри? — не выдержала волшебница.

— Я не знаю, Гермиона! — парень распахнул глаза, наполненные слезами. — Я не знаю, что с ним! И ты не представляешь, как ужасает меня эта неизвестность! Не чувствовать его — это как не дышать! — всегда спокойный и серьёзный молодой человек на глазах у девушки скатывался в панику. Вот так, неожиданно, резко, будто прыжок в воду со скалы, Гарри сорвался и зарыдал. — Не знать, здоров ли он, голоден ли, страшно ли ему? Одиноко ли? Есть ли у него надежда? Поддержка? Защита? Его палочка у меня, и он даже не помнит, что у него есть шанс вырваться, если будет нужно, не знает о том, что на его руке порт-ключ! Гермиона, ты понимаешь, каково это — не иметь никакого представления о том, как он? — Поттер проглотил слёзы и вытер глаза, стараясь прекратить эту некрасивую истерику и взять себя в руки. — И я не знаю! Я не знаю, нужно ли его искать, нужна ли ему помощь! Вот какова правда! — он поднял взгляд на подругу, и глухая тоска рвалась к ней наружу сквозь влажную пелену слёз. — А знаю я лишь то, что мне плохо без него, и ему без меня тоже пусто. И я боюсь, что делаю я это для себя, а не для него, — последние слова прозвучали безжизненно, гулко, и парень отвёл глаза.

Гермиона шокированно молчала, но потом боковым зрением она уловила движение Кричера, а после и увидела его какой-то грустный, просящий взгляд. И она решилась:

— Знаешь, что я знаю?! Что вы нужны друг другу. Что вам нужно видеть друг друга, касаться друг друга, обмениваться магией. Чем дольше вы на расстоянии, тем сложнее вам находить баланс, тем более хрупким становиться равновесие в ваших душах. И это при условии, что связь активна в обе стороны. И Драко может не знать, в чём он нуждается, может не помнить, кто ему нужен, но от этого его нужда не станет меньше. Ваша связь жива, она всё ещё объединяет вас, и значит ты должен найти его. То, что я сказала — правда. Мы можем ненароком навести угрозу на Драко. Но без тебя ему намного опаснее. Без тебя он тоже под ударом. Только вред ему может нанести собственная магия, не найдя свою половину. А это ты, Гарри, ты — его половина! Так что соберись, и давай продолжим поиски!

Волшебник немного неуверенно кивнул. А потом улыбнулся и протянул руку:

— В школу! Может, после этих театральных похорон кто-то что-то слышал… Кричер, защита ещё работает? Дом в безопасности? Я могу оставить его на какое-то время? А потом я всё починю!

Эльф радостно закивал, отчего казалось, что его голова сейчас сорвётся с тоненькой шеи:

— Кричер всё подготовит, хозяин, и когда вы вернётесь, пригласит в ритуальный зал.

— Спасибо, Кричер! — сказал Гарри от души, и друзья аппарировали.

Драко не ждал гостей. Мать видеть не хотелось. Хотя его мнения здесь не спрашивали ни по какому вопросу. Тем не менее, в его комнате с утра пораньше гость всё же появился. Это была немолодая волшебница, и хотя Драко не взялся бы определить её точный возраст, он был уверен, что она старше его матери. На несколько десятилетий.

— Минора, Драко, называй меня Минора. Не надо формальностей, всё это глупости в нашей ситуации.

Драко промолчал. Это было невежливо, совершенно не достойно его аристократического воспитания, но ему было плевать. Женщина прошла к креслу и удобно устроилась, совершенно не стесняясь того, что парень всем своим видом демонстрировал, что не рад ей.

В воздухе появились две чашки, и она продолжила:

— Я знаю, что вы, британцы, не откажетесь от чая. В конце концов, сейчас пять вечера.

— Вам виднее, — проронил Драко и не притронулся к питью.

— Я чем-то обидела тебя, юный Малфой? — Минора была уверена в себе и своих словах, а потому звучала убедительно и спокойно, — Твой отец был более чем однозначен в своём намерении. И ты, как наследник, не должен противиться его воле. Да, магия приняла тебя Лордом, но давай будем честны друг с другом: какой из тебя Лорд, мальчишка? Как ты собираешься руководить своим наследием, если вас хотят сжить со свету? Если оно конечно останется у тебя на Родине, — она сделала паузу, давая понять, что здесь есть о чём подумать. — Не хочешь думать о семейном наследии, подумай о матери. Что с ней станет, если вы вернётесь домой? А у моего рода есть дома практически везде. Хочешь, Испания, хочешь, Германия. Франция. Бельгия. Швейцария. Где угодно, Драко. Власть, положение в обществе, уважение этого общества. Что тебе ещё нужно? Зачем ты так противишься этому браку? Никогда, — она так звонко хохотнула, что юному волшебнику стало противно от этого диссонанса старости и совершенно несвойственной ей девичьей весёлости, — никогда не поверю, что ты мечтаешь жениться по любви. Тебя просто не могли так воспитать. Не могли.

Самым болезненным в её словах было то, что каждое из них было правдой. Его действительно воспитали не так. И если быть честным с самим собой, это предложение выглядело вполне рациональным. Единственное, что отличало его ото всех остальных — это возраст волшебницы: Драко искренне сомневался, что она сможет подарить ему наследника. Но он и не мечтал жениться по любви. Совсем не это его останавливало. У него буквально сердце кровью обливалось от одной мысли, что ему придётся прикоснуться к ней. Его искали, его ждали, был кто-то, кто был создан специально для него. И он просто не мог его предать. И это были отнюдь не романтические чувства. Это было нечто совершенно иное. Это было как верная дружба, единство душ. И Драко сам себя уже привык считать сумасшедшим, но сейчас, когда куска его души так отчётливо не хватало, когда он потихоньку угасал в этих условиях, даже несмотря на появившуюся в душе надежду, он просто не собирался сдаваться. Он не мог пойти против родовой магии, да и против себя самого. Но всё это осталось неозвученным. Юный Малфой, как изволила выразиться его невеста, сохранял молчание. Но всё же сделал глоток чая, и его тут же вывернуло на изнанку. Он, кажется, даже не успел проглотить.

Он не понимал, что происходит, но вся жидкость оказалась на полу, а во рту появился странный привкус чего-то отдалённо знакомого. Но голова закружилась, и он не стал напрягаться. Просто откинулся на спинку кресла, а потом заглянул в янтарные глаза своей собеседницы: