Каникулы никогда не были ещё такими нежеланными. Малфой не знал, что его ждёт дома на этот раз, но ничего хорошего он не ожидал. И все же тот сюрприз, который ждал его по приезде в мэнор, был за гранью возможного.
Он уже пару дней как вернулся из школы, проводя время в попытках разобраться в навалившихся делах, когда его срочно вызвали в парадный зал. И там, на коленях, с палочкой у горла стоял Поттер.
Он узнал его, как только увидел глаза. Опухшие, узкие, как щелочки, но такие же зелёные, как и всегда. Такие же знакомые и… Долгожданные. Эта мысль стала шоком. Не то чтобы он не думал о Поттере время от времени. Так или иначе, рассуждая о войне, противостоянии, Лорде и погибшем профессоре Дамблдоре, тот так или иначе всплывал в мыслях. Но даже понимая, что верность рода Малфоев больше не принадлежит Тёмному Лорду, которого теперь называл только так — признавать его хозяином претило Драко, он никогда не считал себя союзником Поттера. Никогда не записывал себя на светлую сторону, пытаясь оставаться Малфоем. Но увидев ненавистного гриффиндорца на полу, он неожиданно для себя осознал, что нужно выбрать сторону. Что он её уже выбрал. Отец отчаянно настаивал на том, чтобы Драко опознал врага номер один, тётка шипела что-то пафосное и извращенно вдохновляющее, но парень молчал.
Задержав взгляд на этих глазах, на упрямо сжатых губах, на нахмуренных бровях, он почувствовал, что знает Поттера. Драко несдержимо захотелось прикоснуться к нему. До пульсации на кончиках пальцев тянуло дотронуться до его щеки, и он даже протянул руку, но что-то его остановило. То ли осознание нелогичности собственных желаний, то ли какой-то больной взгляд Поттера. А потом он увидел.
На запястье гриффиндорца висел кулон. Знакомый до каждой черточки, до каждого изгиба. В углу поблескивало крохотное сияние, но Драко и без этого узнал свое созвездие на небольшом кусочке металла. Десяток вопросов атаковал его разум, но как всегда, что все это значит, он не знал. Откуда на руке у этого уродца оказался его оберег? Малфой никогда не видел это украшение, но откуда-то его узнал. Да и начертанное на нем имело к Драко непосредственное отношение. Это было что-то настолько личное и глубокое, что не оставляло шансов на случайность или совпадение. Из задумчивости его вывело распоряжение Беллатриссы увести узников в подземелья.
Понимание, что Поттер вот-вот умрёт приводило в удушающую, затормаживающую панику, из которой Лорд Малфой вышел только, когда Герой попытался сбежать. В этом болезненном состоянии Драко перебрал с десяток способов помочь идиоту выбраться из мэнора, а когда он осознал эти мысли, то дико испугался. Не того, что собирался действительно организовать побег врагу, а того, что не помнил, как он удерживал щиты окклюменции, и не мог гарантировать, что его идеи никто не подслушал. И это пугало не потому, что ставило его жизнь под угрозу, а потому, что тогда все его планы могли провалиться. В шоке от себя, слизеринец поклялся разобраться во всем этом дерьме, а потом беглецы стали атаковать.
Он машинально отбивал проклятия от себя и матери. Все его мысли были заняты тем, какие эмоции у него вызвала их неожиданная встреча и какие тайны скрывал этот гриффиндурок, а когда Избранный подбежал к нему и выхватил палочку, Драко был настолько ошеломлён тем, что ему впервые за долгое время стало, наконец, тепло, что отдал её без боя. И это было ещё одним вопросом для выяснения.
Следующие несколько часов он не мог не думать о произошедшем. Он злился. Он негодовал. Он бесился от того, что что-то постоянно ускользает от его понимания. Мать, конечно, быстро воззвала к его разуму, и совсем неожиданным образом. И её поддержка лишь подтвердила, что магия рода защищает своих подопечных, помогая понять и найти нужный путь.
А ещё после этих событий к Драко пришли сны. Каждую ночь он оказывался с кем-то, кто дарил ему то самое, чего так не хватало. Иногда он целый день проводил в воспоминаниях о прошедшей ночи, и не мог дождаться, чтобы снова оказаться там… С тем, кому можно было бы рассказать обо всём на свете, с кем можно было просто помолчать, уткнувшись в плечо, или улечься на колени, и вспоминать о детстве, о вечном противостоянии с отцом и Поттером, о своих разочарованиях и достижениях. Этот кто-то в ответ шептал о надеждах на безоблачное будущее, о вере в то, что всё будет хорошо. Рассказывал о своих тяготах, но в его словах не было жалоб или пустых стенаний, было упорство, упрямство, почему-то знакомое и родное. Но Драко перестал в какой-то момент задумываться о том, что постоянно оставалось в тени его сознания, а просто решил, что он сумасшедший, раз так слепо доверяет какому-то сновидению.
По началу у него было несколько вариантов… В одну из ночей он даже решил, что это просто воплощение родовой магии в его подсознании. В другую он предположил, что это кто-то из предков так выражает свою заботу. Но было слишком много вопросов и нестыковок, и Малфой просто выбросил волнения из головы, позволяя себе наслаждаться этими ночами, отдыхая душой, греясь в обществе этого незнакомого спасителя, к которому убегал во сны.
Дышать стало как будто легче, дни проходили в мыслях и фантазиях, и в какой-то момент Драко начал воспринимать эти ночные свидания, как встречи с близким другом. Рассказывая ему о своих сожалениях и надеждах, он намного более чётко увидел, что в этой войне, находясь в отчаянном положении, он должен во что бы то ни стало оказаться на стороне победителя. И если даже магия поддержала его отречение от убеждений отца, то победить должен Поттер, раз он является противником Тёмного Лорда. И Малфой не знал, как, но он должен помочь ему, если потребуется, если будет шанс, и плевать, что это типично по-гриффиндорски, плевать, что помогать придётся Золотому мальчику, человеку, который всегда вызывал слишком много эмоций в холодном и сдержанном слизеринском принце. Человеку, который, словно морская волна, одним своим присутствием в парадном зале некогда величественного мэнора смыл все сомнения насчёт его преданности, который оказался почему-то нелогично правильным и нужным. Драко перестал проклинать Поттера в мыслях, перестал задаваться вопросами, на которые все равно не было ответов, он просто нуждался в том, чтобы этот везучий выскочка выполнил свое мордредово Предназначение. И может, у него даже будет возможность узнать, откуда на его руке то, чего там быть не может.
Появление Поттера в Большом зале для Драко почему-то не стало неожиданностью. Он будто чувствовал, что тот должен появиться где-то рядом, и это свое ощущение он тоже списывал на собственное сумасшествие. Для достаточно замкнутого, щетинистого парня, никогда не имевшего искренних человеческих отношений, он за последние месяцы испытывал слишком много чуждых, неестественных, диких эмоций. Страх за собственную жизнь стал верным спутником, да и, если уж совсем быть честным с самим собой, Драко где-то даже смирился с неизбежностью собственной смерти. Всё это было абсурдно, совершенно не свойственно Малфою, но казалось правильным и закономерным. Ещё в спальне, до того, как их собрал директор Снейп, он окунулся в какое-то странное беспокойство, нервный зуд на шее и неприятное покалывание в ладонях не давали спокойно читать, ему стало так неприятно, так отвратительно одиноко, что Драко не выдержал и обнял себя за плечи, пытаясь успокоиться и унять щемящее от пустоты сердце. Но найти успокоение ему так и не удалось, хотя острота ощущений ушла.
Увидев в толпе долгожданного Героя, Лорд Малфой испытал небывалое облегчение. А услышав предложение Паркинсон, чуть не придушил змею. Уже потом, в подземельях, он понял свое навязчивое состояние. Ему нужно было найти Поттера. Он метался по комнате, бил кулаками в стену, в неистребимом желании увидеть Избранного, забрать свою палочку, и хотя более логичным было бы желание отомстить за свое унижение, он хотел только одного — чтобы тот оказался жив. И перед ним. Целый и невредимый.
Когда ему удалось улизнуть из подземелий, в голове даже не возник вопрос, как он найдёт его. Драко бежал по лестницам и коридорам, вопрошая непонятно зачем: «Где ты, Поттер? Мне нужно тебя найти…» Путь сам привёл его к Выручай-комнате, и там, увидев его, наконец, Малфой совершенно забыл об увязавшихся за ним приспешниках.
