— Мы и так это знаем, Гермиона. Поттер мне так и заявил. Да и я чувствую то же самое. Я просто не смогу жить без него. Буквально, а не в романтическом ключе.

Гарри покосился на собранного и будто холодного Малфоя, но внутри он почувствовал, что его комментарий был не до конца честным. Едва ли они смогут пережить предательство друг друга.

— Хорошо. Продолжим. Теоретически, вы можете делать друг с другом всё, что только сможете придумать. Мыслесвязь, обмен силой, заготовленные связки заклинаний, передача знаний и умений… Самой известной парой магических соратников были Мордред и Моргана. Магия связи защищает вашего партнера от магических атак. Джинни, ты помнишь? — Гермиона резко взмахнула рукой, — Нет-нет. Все вопросы потом! Есть не так много возможностей, как скрыть магического Соратника от его э… Соратника. Вы можете чувствовать друг друга на любом расстоянии. Можете исцелять друг друга, можете… Всё! Вы можете стать единым целым, и убить вас вместе почти невозможно. А вот по отдельности… Именно поэтому Драко знал, что Связь — это тайна. Она защищает саму себя и вас. И теперь последнее: связь растёт, как ребёнок, взрослеет и крепнет. И наступает момент, когда она вступает в полную силу. И вам придётся её закрепить. Незакреплённая связь будет становиться всё нестабильнее. Она будет стремиться к своему закреплению и подталкивать вас. Но самое главное — закреплённую связь будет видно. Не знаю, как. Это практически всё, что мне удалось узнать. По этому вопросу. Но есть и ещё один. Важный, — она сделала глубокий вдох и выпалила: — Я знаю, как сделать так, чтобы Драко выжил. На него нужно наложить Обливиэйт. Я знаю формулу, которая позволит нам убрать воспоминание о том, как он подхватил тебя на лестнице и увидел вашу связь. Это сложно. Но я знаю, что у меня получится.

Гарри молчал. Драко тоже. Для него это не было новостью. Более того, он сам вместе с Грейнджер разрабатывал формулу. И для Поттера теперь это не было секретом. Он чувствовал всё, что Драко не хотел произносить вслух. Да и не было в этом никакой необходимости. Девушка тактично молчала, не решаясь разрушить их «общение». А потом Поттер всех удивил:

— Как это отразится на связи? Он опять вернётся в состояние «младенчества», если следовать твоим аналогиям?

— Думаю, да. Если Драко не будет чувствовать того, что чувствует сейчас… — Гермиона осеклась. Она только в этот момент в полной мере поняла, что это будет значить для Гарри. Драко перестанет его любить. Он забудет его.

Парень кивнул.

— Вы уверены в формуле? За это время произошло столько событий…

— Да, Поттер! Мы уверены. Если что-то делать, то делать это идеально и никак иначе! — раздражение Малфоя было вызвано скорее защитной реакцией, чем злостью. Он тоже понимал, с чем столкнется Гарри. И не хотел бы быть на его месте.

— Что ж! — гриффиндорец хлопнул по коленям и поднялся. — Я вижу, что вы всё уже решили. Когда? — решительная и спокойная интонация надломилась, и последнее слово прозвучало хрипло и пусто.

— Ровно через неделю. Нужно убедиться, что формула сработала верно, и Драко действительно забыл только то, что нужно. И у него не осталось лишних воспоминаний.

Поттер резко кивнул, будто сил держать голову больше не было. И вышел.

Гермиона хотела окликнуть его, броситься следом, но Малфой отрицательно качнул головой. Сжал зубы до скрипа и закрыл глаза.

«Я люблю тебя!..»

«Это ненадолго, Малфой, потерпи!»

Гарри закрылся от Драко, тщательно контролируя связь, благо на тренировках, которые им кажется вечность назад устраивала Гермиона, они постигли и эту возможность своей связи. Он не приближался к Малфою, не разговаривал с подругой, всё своё внимание сосредоточив на учёбе и задании директора, который, кстати, на очередном «занятии» подробнее ознакомил Гарри с идеей о крестражах. Этой информацией он не мог не поделиться с подругой. А для Малфоя она была бесполезна, так что на вопрос обеспокоенной Грейнджер он просто пожал плечами, предложив делать, что хочет. Обозлённая таким безразличием, она резко развернулась, хлестанув плечо парня ухоженной гривой волос, и молча ушла. Это также не осталось незамеченным рыжей ведьмой.

В Выручай-комнате было темно. Гермиона хотела зажечь Люмос, но увидела тонкий огонёк свечи, и не стала. Драко заметил её приближение и молча кивнул.

— Гарри был у профессора Дамблдора. У Волдеморта есть крестражи. Хранилища для осколков его души. Именно поэтому он почти бессмертен. Я не понимаю, что должно было подтолкнуть кого-то на такое! Это не просто тёмный ритуал. Это…

— Гермиона! Вот оно! — Драко подскочил, нервно прошёлся вдоль стены, а девушка бессовестно зависла от того, как прозвучало её имя на устах блондина. — Я почти уверен, что то тёмное, что я почувствовал в Гарри, — это осколок души Тёмного Лорда! Но если Гарри — это крестраж…

Он поднял больные глаза на гриффиндорку и не смог удержать слезу, скатившуюся по щеке.

— То вы оба обречены…

— Гарри не должен об этом узнать! Иначе он сам пойдёт к нему в лапы!

Девушка подавила выступившие слёзы и резко сказала:

— Ты мог чувствовать его до самых потаённых мыслей, и что в итоге? Ты всё ещё ни Мордреда его не знаешь! Что? Тебе так хочется жить?!

— Ты никогда не была дурой, Грейнджер! Сейчас не лучшее время ей становиться! Хотя перед кем я распинаюсь!

— Ну, договаривай, Драко! Давай! — она вскочила со стула и горько бросила, — перед грязнокровкой! Да? Что я могу знать о чувствах? Правильно? А сам-то ты! Сам-то мог ли когда-нибудь хотя бы предположить, что Малфои могут так любить?!

Драко притих и вернулся к свече. Гермиона сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь.

— Если он будет знать, что в нём осколок души Волдеморта, он возможно уйдёт из магического мира. Возможно, разорвёт все связи с волшебниками. Но ни за что не поставит свою жизнь под угрозу. Потому что тем самым подвергнет опасности тебя! И это ты послезавтра забудешь обо всём! О нём забудешь! А Гарри будет помнить! Он всё ещё будет любить тебя и защищать любой ценой!

— Я… — Малфой поднялся, — я приношу свои искренние извинения, Гермиона Грейнджер, за свои неосторожные слова. И за все те выходки, что творил раньше. А также за все те слова, что скажу тебе, когда забуду о том, какая ты невероятная, верная, талантливая волшебница. Гарри повезло, что ты на его стороне.

— Твои извинения приняты, Драко. Я никогда не смогу относиться к тебе так, как раньше. И обещаю, что буду рядом с Гарри всегда.

Они помолчали немного.

— Помнишь, ты говорила про Джиневру Уизли? Что Связь защищает нас и мы чувствуем чужое влияние? У Гарри была метка там, где мне её оставили… Почему? В теорию о помолвке это вписывалось, а вот в магическое Соратничество не очень…

— Я не могу быть уверена, Драко. В литературе это рассматривается исключительно через призму боевого партнерства. Думаю, андрогины тоже были соратниками. Даже термин это скорее военный. Но вот можешь ли ты быть уверен, что та, кто эту метку тебе поставила, не применяла магию?

— Ему незачем…

— Ему? Оу… — девушка покраснела и прикусила губу.

— Гермиона, ты прекрасна! А с чарами, что ты используешь теперь, любого можешь склонить к своим ногам. У тебя потрясающие глаза, и очень доброе сердце. А ещё всегда искренняя улыбка, хоть и печальная в последнее время. Но ты должна знать, что у тебя не было и шанса не потому, что ты не чистокровная, а потому что меня всегда привлекали лишь парни… Понимаешь?

Гриффиндорка вспыхнула и уставилась широко распахнутыми глазами на Малфоя.

— Что, это так очевидно?

Драко добро улыбнулся:

— Ты ведь бесхитростная, Гермиона… Но я не могу не заметить, что общение с одним слизеринцем сделало тебя куда более приспособленной к реалиям жизни во львятнике… И все изменения в тебе тебе очень идут.

— Спасибо, Драко, — она накрыла его руку своей ладонью и уверенно продолжила, — мы обязательно что-нибудь придумаем. И когда закончится война, вы снова разбудите связь. И даже если ты не вспомнишь этот год, ты снова полюбишь его! И всё будет хорошо!