Гермиона напряглась, готовая броситься в изучение этого вопроса, но потом взглянула на постель Драко и затихла.

— Если бы ты знала, Гермиона, как я противен сам себе. Я понимаю, что это гоблинова магическая помолвка создала эти чувства к Драко, но я не могу их просто выключить, понимаешь… Я знаю, что он сделал, знаю, что мне не должно быть до него никакого дела, знаю, что просто не могу его любить. Но люблю.

— Не можешь?! — Гермиона была так шокирована, что забыла о своём молчаливом бойкоте.

— Мне нравятся девушки, Гермиона, я никогда не испытывал даже лёгкой симпатии к парню. Я нормальный, ты понимаешь? Я не гей!

— Ты же понимаешь, что мы в мире магов, а это совершенно магловское понятие?

— Не важно! Я! Не! Гей! Я не могу его любить, не могу его хотеть! Не могу хотеть с ним семью! Не могу хотеть спрятать его, уберечь от всех опасностей и никому не позволить навредить ему! — он кричал, но запал его стихал со временем, привнося в интонации нежность и тепло. — Не могу хотеть видеть только его улыбку и только счастье на его лице! Я… Только из-за брачной магии меня обуревают такие чувства к нему, что я готов подставить за него голову… — его истерика подошла к концу. — Я готов жизнь за него отдать, Гермиона. И я ненавижу себя за это — за то, что, если мы не разорвём помолвку, я так и сделаю.

— И ты теперь на сто процентов уверен, что это именно она? Почему? Только из-за того, что ты не гей?

— Эти чувства волшебные, понимаешь. Я спрашивал у Рона, что он испытывает от поцелуев с Лавандой; это даже и близко не то, что испытываем мы, испытываю я…

— Поцелуев? Так вы… вместе? — она прищурилась и злобно сверкнула глазами. — И не смей говорить мне, что это не моё дело! Не после того, как чуть не проклял его до смерти!

— Нет, Гермиона, — устало выдохнул Гарри, и в сердце больно кольнула иголка, когда в памяти пронеслось сказанное Драко «сделаем вид, что чужие». — Мы не вместе. Эти моменты в прошлом… Но то, что происходило, то, что я чувствовал, совсем не похоже на обычную влюблённость. Такой фейерверк чувств и эмоций возможен только из-за магии…

— Ты идиот, Гарри, — выдала девушка с абсолютным разочарованием в голосе. — Просто хронический идиот. Нашёл у кого спрашивать… У человека с эмоциональным диапазоном зубочистки. Который в придачу не влюблён даже… А то, о чём ты говоришь… Это больше похоже не на влюблённость, а на любовь… Хотя откуда мне знать… Ведь последнее время вы свою связь вполне успешно изучали и без меня…

— Кстати об этом… Ты хотела… — Гермиона вспыхнула и не дала договорить:

— Гарри! Боже, я никогда не думала, что скажу нечто подобное в отношении самой себя, но… Я была такой дурой! Прости меня! Может, если бы я раньше догадалась, ничего бы этого не произошло…

— Ты определённо сейчас преувеличиваешь и тянешь время в придачу!

— Ещё во время Тремудрого турнира девочки из Шармбатона показали нам заклинание, чтобы определить, не состоит ли в помолвке предполагаемый избранник. Французы с их одами вечной любви и романтикой на самом деле в вопросах брачных уз намного свободонравнее, чем британцы, и в своих помолвочных…

— Гермиона!

— Если короче, — подобралась девушка. — Я прямо сейчас могу узнать, помолвлен ты или нет. Наверняка узнать.

Гарри немного растерянно на неё глянул и несмело кивнул, но, как только она потянулась за палочкой, в лазарет зашёл профессор Снейп.

— Мистер Поттер, я вижу, вашу упрямую однокурсницу мадам Помфри так и не удалось выгнать? — Гермиона гордо вскинула голову. — Пройдёмте со мной. А вы, мисс Грейнджер, попрактикуйтесь в Заглушающих чарах и ваших глупых девичьих заклинаниях на господине Уизли. Уверен: он точно ещё не успел совершить подобную глупость, как помолвка с мисс Браун, хотя кто знает…

Гарри облегчённо выдохнул, поняв, что, несмотря на иссякшие чары приватности, Снейп не услышал весь их разговор, и поднялся.

Они не ушли далеко. Профессор остановил парня у приметного старого кабинета, где они с Драко иногда проводили время наедине. Ни слова не говоря, он попытался использовать легилименцию, чтобы узнать, что произошло в туалете Плаксы Миртл, и Гарри уже приготовился к тому, как в его голове начнут всплывать воспоминания, но всё подёрнулось туманом. Снейп попробовал снова, но результат был тем же. Несмотря на то, что Поттер испытывал к Малфою сейчас более чем смешанные чувства, абсурдное доверие в том, что их тайну нельзя выдавать, было непоколебимо, и он виновато пожал плечами. Мастер Зелий и преподаватель ЗоТИ увидел лишь, как Гарри плачет у зеркала.

— Не думал, что у вас к мистеру Уизли такая нежная привязанность, чтобы лить по нему слёзы, — не преминул вставить шпильку Снейп и бросил, — Вы можете идти.

Гарри остановился в нерешительности перед дверью в лазарет. Зачинался рассвет, скоро все поспешат на завтрак, но зайти в комнату, где он подтвердит наконец то, что и так знает, было страшно. Но это было лучше, чем сбежать сейчас, а потом маяться, так и не увидев Драко до самого ужина. Он действительно верил в то, что сказал Гермионе: да, он хотел бы, чтобы настоящие чувства в его судьбе были именно такими, но, видя, как слизеринец осторожно и ненавязчиво проявлял к нему своё отношение, не был уверен, что вообще умеет так любить. Дамблдор, конечно, был уверен в обратном, но иногда Гарри казалось, что всю любовь, что в нём жила, он уже истратил на Квиррелла.

Когда он зашёл всё же в лазарет, Гермиона как-то странно на него посмотрела. Гарри было интересно, что такого успело произойти за эту неполную четверть часа, но он не успел задать вопрос.

— Ты ведь сам себе противоречишь, Гарри! Ты говоришь, что знаешь, что эти чувства навязаны тебе магией, но ненавидишь за них себя. Ты говоришь, что знаешь, что, по сути, если немного глубже посмотреть на твои слова, Драко не за что любить, но боюсь: ты сам в это не веришь. Ты не веришь себе и в себя, вот какой я сделала вывод из твоей отповеди.

— Да просто сделай это уже, — выкрикнул Поттер, не в силах больше терпеть. Его так испугали слова подруги, что он потерял самообладание.

Девушка хмыкнула в ответ и потом добавила:

— Это не помолвка, Гарри! Ты влюблён в Драко Малфоя! И это твои чувства!

— Нет!!! — прохрипел Поттер, хотя ему казалось, что от его крика проснётся весь замок. Это отрицание звенело в ушах, мир закружил вокруг него, и ему пришлось ухватиться за столик, чтобы не упасть. Гермиона снова хмыкнула и пожала плечами. Потом взмахнула палочкой, и вокруг Гарри возник лиловый кокон, который развеялся спустя всего секунду.

— Видишь?

— Поздравляю, Гарри, ты не помолвлен! Вы мне потом расскажете, когда и почему для вас Хорёк стал Драко, но я тут очень много открытий совершил… В основном о себе, но главное, что вам сейчас стоит услышать: я здесь оказался не из-за него. Я сам виноват.

Оба гриффиндорца уставились на Рона, который приподнял голову, и одновременно с осуждением и сожалением смотрел на них.

— Рон, как ты? — первой отмерла Гермиона.

— Как много ты слышал? — задал свой вопрос Гарри, не успев переварить новость, которую преподнесла ему подруга.

— Достаточно, чтобы понять, что был ужасным другом. Если бы мы по-прежнему общались, никого из нас здесь не было бы. Но и вы хороши!

— Для начала, что ты имеешь в виду, говоря, что сам виноват? — Гермиона взяла деловой тон, стараясь выглядеть как обычно. Она была пристыжена и не понимала, как давно их друг очнулся и как много понял о её отношении к Драко, поэтому она решила пойти в наступление.

— Меня отвлекла Лаванда, и я не рассказал вам, что подслушал разговор Малфоя с кем-то. Они говорили про яд, и я… я превратил содержимое фиала в воду.

— Со мной. Драко тогда говорил со мной, — сказал Гарри, потирая уставшие отчего-то глаза.

— Прости, Гарри, что нарушил ваши планы, какими бы они ни были, но и ты меня пойми: я и в страшном сне представить не мог, что вы с Малфоем можете быть заодно. Я думал, что спасаю кого-то…