Он стоял на балконе и смотрел на цветущие розовые кусты. Они смотрелись дико на фоне лежащего снега, и ярко алые бутоны казались большими кровавыми каплями на невинной белизне.

— Это любимый сад моей мамы, — прозвучало совсем близко. — Ты сегодня долго…

— Драко? — с каким-то детским восторгом спросил Поттер.

— Да, это осознанное сновидение.

— Но как?..

Он пожал плечами:

— Я почитал об этом…

— Звучишь как Гермиона, — отметил Гарри, улыбаясь, но потом его улыбка потускнела. — Драко, мне кажется, она в тебя…

— Давай не будем об этом, Гарри… — Малфой перевёл взгляд на сад.

— Так ты знал?! — его удивление было искренним, потому что он ни разу не чувствовал от Драко реакции на это знание. Даже отдалённо.

— Не сегодня, Гарри, — серые глаза снова смотрели на парня, и просьба ощущалась скорее в них, чем в произнесённых словах. Они горели теплом и нежностью и каким-то странным пониманием. Сегодня впервые после той памятной ночи Поттер снова увидел эти глаза такими — полными чувств и настоящих искренних эмоций; и это стало неожиданно таким желанным зрелищем, что Гарри с трудом перевёл взгляд на жуткую картину с розами, оставившую довольно мрачное впечатление.

— Ну точно, урождённая Блэк. Есть в этом что-то от Вальбурги…

— Иногда, когда мама особенно тоскует по отцу, они становятся тёмно-вишнёвыми…

Они помолчали минуту. Было спокойно, и Гарри даже стал понимать некоторое очарование этого места. Он потянулся к связи, чтобы разделить это спокойствие с Малфоем, и внезапно встревоженно посмотрел на его профиль, настойчиво пытаясь поймать взгляд.

— Здесь мы не чувствуем друг друга… Так непривычно, правда? — Драко излучал то же спокойствие, что и сад и всё это место. Вместе с тем он был напряжён, но скорее как тот, кто решился на что-то, нежели тот, кто опасается удара и готов его принять. Вспомнив его взгляд, притянувший всё внимание Гарри в полупустом коридоре после занятий у Слизнорта, наполненный обещанием, предвкушением и чем-то ещё, глубокий и немного пугающий, Гарри прекрасно понял, что, должно быть, чувствует сейчас всегда сдержанный слизеринец. А когда Драко повернул наконец голову, и немного настороженные, ожидающие ответа глаза показали наяву все эти чувства, отважный гриффиндорец оробел.

Они не говорили об этом. Никогда больше не обсуждали, что чувствуют друг к другу и чего друг от друга хотят. Они просто опускали эту тему, чтобы не сталкиваться с неизбежным соблазном. Потому что хотелось многого. Но во сне они не могли выбирать: они погружались в царство Морфея, и всё, что им оставалось, — это чувствовать и переживать то, что давала им магия. По крайней мере, до сегодняшнего момента.

— Ты не думаешь, что это нечестная уловка, Драко? — общаться с ним, не чувствуя мгновенной реакции, действительно было непривычно.

— Это безусловно уловка, но… это всё же не реальность, — Гарри почувствовал, как волнение разгоняет кровь. Ему показалось, что Драко может передумать и поступить честно. — Ты не прикоснёшься ко мне… — продолжил тот уже не так смело. — Ты сейчас в своей спальне, а я глубоко в подземельях… — голос его был холоден и немного отстранён, будто всеми силами это объяснение пыталось не казаться оправданием, а Драко сейчас пытался сохранить лицо. — Неужели ты не хочешь этого?

«Неужели ты не хочешь меня», — читалось в его взгляде. Выражение лица было закрытым, почти забытым за столько месяцев искреннего общения, и Поттер понял: Драко не уверен, он действительно думает, что Гарри может отказаться от него.

— Драко… — сказал Гарри, не выдержав этой отстранённости, не скрывая улыбку и блестящих предвкушением глаз. Будто он мог сейчас так по-гриффиндорски упустить свой шанс. Со своей совестью он как-нибудь договорится. В конце концов, он знал, чем закончится эта ночь, ещё с той встречи взглядами после Зелий. — Что, трудно видеть меня насквозь, когда связь не работает?

Вся напряжённость моментально покинула Драко, вместе с холодностью и опасением:

— Но я всё ещё вижу тебя, Гарри… — он улыбнулся и протянул руку, — Пойдём!

Они гуляли по саду, пока наконец не остановились в одной из беседок.

— Самый слюнявый праздник в году… Вот уж не думал, что ты такой романтик… — сказал Поттер, когда перед ними появилась бутылка вина с бокалами, окружённая витиеватой композицией из свечей и цветов. — Розы на этот раз…

Драко смутился совсем ненадолго:

— Ты всё же прочитал об этом…

— А ещё о том, почему джентльмен должен уметь обращаться со всем этим, — Гарри сделал неопределённый жест, охватывая розы, вино и своего собеседника. Драко удивлял его каждым новым шагом. Он ожидал страсти, несдержанности, ведь весь вид Малфоя в том коридоре говорил о том, что его ждёт что-то неизведанное, неиспытанное, долгожданно-желанное, и всё это так и было. Но совсем не так, как Гарри успел себе напридумывать. — Нарциссы сейчас были бы неуместны, да?

— Разве? — Драко отставил бокал и улыбнулся.

— Значит, первая искренняя безответная любовь? О последнем сейчас говорить не приходится…

— Пусть тогда я полагал её безответной, но бледно-жёлтый нарцисс — это и уважение, и смирение, так что… Тот жест был хоть и случайным, но точно отобразил суть… А сейчас… — он повёл рукой над цветами, и розы из красно-жёлтых превратились в ярко-алые. — И мне всё равно, по какой причине эти чувства возникли.

— Тогда здесь кое-чего не хватает… — Гарри повторил его жест, и рядом с розами появились белые камелии, отчего Драко зарумянился и опустил ресницы, а потом словно неверяще помотал головой.

— Пойдём… — снова протянул руку Малфой, и они оказались лежащими на ковре у камина. Интерьер показался привычно-знакомым, и Гарри понял, откуда тот брал образ для Выручай-комнаты.

— И что теперь? — спросил Поттер, осторожно прикасаясь к руке Драко.

— А теперь я буду тебя целовать… — он приблизился к Гарри, внимательно вглядываясь в его черты лица. И это превзошло все ожидания обоих.

Не было ничего, кроме поцелуев: нежных, трепетных, осторожных, изучающих и тягучих. Никто из них не переходил черту, сдерживая страсть и желание, боясь спугнуть то прекрасное, что между ними происходило. Они запоминали друг друга, наполняли своими чувствами, легко касаясь руками, языком, лаская и нежа, не желая отпускать. Но в какой-то момент Гарри почувствовал влагу у виска и насторожился.

— Нет-нет, не прекращай! Я больше на это не решусь! — Малфой протянул руки, прижимаясь сильнее к парню. — Прошу тебя…

— Драко… Что ты…

Его перебили:

— Это моё первое настоящее свидание… Я влюблён в того, кто рядом, я чувствую себя так хорошо, таким живым… Пожалуйста, Гарри! — голос его звучал глухо, куда-то в шею, а потом он нашёл его губы своими и снова поцеловал. Теперь отчаянно и жадно.

Оторвавшись от губ Поттера, он нашёл в себе силы посмотреть ему в глаза:

— Я влюблён в тебя, Гарри…

— И ты знаешь, что это взаимно! — тот говорил так убедительно и горячо, стараясь стереть слёзы, стереть эту печаль в глазах.

— Знаю, — это было сказано твёрдо и уверенно. — Мне так хочется жить, Поттер, если бы ты знал…

— Боюсь, что знаю. Драко, — он убрал прядь волос с его щеки, провожая её пальцами. — Что с тобой?

Тот отстранился, признавая, что момент их единения подошёл к концу:

— Мне придётся вернуться, и чем больше я об этом думаю, — он прервал не начавшийся пока гневный поток, — тем лучше понимаю, что это правильное решение, что я хочу это сделать. Я смогу хоть как-то помочь вам оттуда.

— Драко… — Гарри был обескуражен и зол. — Ты! Я не отпущу тебя, нет! Я же с ума сойду, да никогда я не позволю, чтобы кто-то вместо меня подвергался опасности!

— Это мой дом, Поттер! И это не то решение, которое ты можешь одобрить или нет. Это моё решение!

— Поэтому ты этот разговор решил провернуть здесь? Чтобы я не мог найти аргументы, не мог тебя почувствовать… А ты думал, что будет, если нам не удастся разорвать эту чёртову связь?! Ему не придётся убивать меня, я сам сдохну оттого, что из-за меня тебя…