— Любимый, нам пора… Это в конце концов невежливо… — Драко уже собирался встать, но Гарри удержал его.

— Подожди, подожди секунду… Я привёз идею. И хотел бы высказать её тебе, пока ещё чувствую тебя так… — он чуть повёл бёдрами, намекая на то, что так и не вышел из мужа после оргазма.

Малфой приподнял бровь и приготовился выслушать. Хотя догадывался о том, что скажет ему супруг.

— Что ты думаешь?

— Честно? Что это ужасная идея в том виде, что крутится у тебя в голове. Ты слишком привык чаровать самой магией, чтобы вспомнить о том, чему тебя учили в Хоге. Это же совсем чужое направление. И сначала нужно найти правильных преподавателей. И только потом пробовать создать подобную школу. У них магия интуитивная, почти первородная, но это не значит, что колдуют они так, как ты. А классическое образование вроде Хогвартса или Дурмстранга только погубит алмазы. Зато отшлифует булыжники. Оно тебе надо?

— Ты никогда не забудешь мне Шармбатон?

— Никогда, — кивнул Драко, намекая, что пора бы уже и извиниться словами.

— Прости. Я же больше никуда не ездил, не предупреждая тебя… Зато я вернулся с…

Малфой снова злился, потому что знал все аргументы, что мог предложить ему муж.

— Помимо знаний, которые да, были важными, ты привёз ещё и проклятую вейлу, но что самое главное, даже не заметил, как она чуть не приворожила тебя!

— Ну ничего же не получилось бы… Ты же знаешь, никакие зелья, никакие заклинания…

— Это не важно! — взвинтился Драко и всё же соскочил на пол, ускользая из рук Поттера водным потоком. Воплотился обратно он уже в одежде и снова злющим, с искрами в глазах и аурой, которая могла воспламенить небольшую хижину.

— Я узнал, как мы можем не потерять Блэков! Я не стану за это просить прощения! — сузил глаза Поттер и медленно встал с кровати. Непривычно растянутые мышцы немного охладили его тягучие, соблазняющие движения, но он не успел применить Исцеляющее. «Не смей! Хочу, чтобы ты чувствовал это…» — пронеслось в мыслях смущённым, но очень самодовольным голосом, однако в слух Драко произнёс другое. Они уже давно научились не смешивать что-то действительно важное — чувственное, эмоциональное, то, что касалось их интимного общения, — и мелкие ссоры.

— А я и не хочу, чтобы ты за это извинялся. Я хочу, чтобы ты извинился за то, что не позвал меня с собой! Эти французские шлюшки могли что угодно придумать! И нет, я не сомневаюсь, что ты остался бы в порядке! Но даже думать о том, что кто-то может так… — Малфой замолчал, больше от злости и негодования, чем от того, что ему не было, что сказать. Но Гарри понял его. Это была не ревность. Скорее малфоевское собственничество. Защита своих границ.

А ещё Гарри понял, что должен извиниться, чтобы больше эта тема не поднималась. Всё так же медленно одеваясь, давая мужу возможность насладиться его телом, его движениями, которые завораживали, приковывали взгляд, он очень тихо произнёс:

— Прости меня. Прости меня за то, что я поехал в Шармбатон без тебя. Я больше никогда так не делал и не сделаю. Не стану уезжать куда-то, не сказав тебе об этом. Хорошо?

Малфой довольно кивнул. Он не улыбался, но внутри было светло и спокойно. Он получил то, чего хотел. Его Поттер был смыслом жизни. Самой жизнью. И никакие посягательства на него были неприемлемы.

На самом деле, Поттер был прав. Во время их путешествий они оба всё чаще задумывались о том, о чём раньше думать было бессмыслено, пока они не были уверены, что выживут, а потом страшно, потому что жизни как таковой они почти не видели. Но жить в других странах, видеть, какие семейные традиции есть в разных культурах, видеть, как каждое общество растит своих детей… Всё это наталкивало их на вопросы более серьёзные. Вопросы рода, магии, наследников. Они с Гарри после одной из таких бесед сильно поссорились, и тогда Драко, не в силах долго быть без любви своего Поттера, нашёл его где-то на Севере.

«Гарри, Блэков больше нет… И Кричер, с его вечными сопливыми песнями о славной молодой крови древнего рода, — просто старый, выживший из ума эльф. Родовая магия не заменит родителей. Не заменит семью. Это ведь не только воспоминания. Она согреет, научит, она покажет память рода. Но, чтобы дойти до этого момента, ребенка должны воспитать, должны показать ему ценности и уклад, которые есть на данный момент. Своим примером научить отношениям, доверию. Магия не заменит мать и отца. Я Малфой. И ты — тоже Малфой. Да, род Поттеров можно попытаться продлить. Заложить новые традиции, основанные на твоём понимании о семье. Но Блэков больше нет. Я понимаю, чего ты добиваешься. Дядя Сириус был твоим крёстным, и ты чувствуешь ответственность перед ним. Я всё пониманию. Но я же не стремлюсь возродить род Принсов. Магия бестелесна, она не даст свою кровь, чтобы создать дитя. Она примет его под свою опеку, но дитя останется тем, кем родилось. А Блэком оно не родится…»

Гарри тогда принял это. Но, как оказалось, не оставил идею навсегда. Они уже несколько лет воспитывали Джеймса и Альбуса, жили в маггловском Милане, с его шумом, гамом, с его пастой и помидорами, вином и семейными песнями. Они уже готовились найти вторых суррогатных матерей, чтобы принесли своим родам ещё по одному наследнику, а себе ещё два комочка счастья. Они уже привыкли, что дни рождения их детей собирают всю улицу на фейерверки, слегка усиленные магией. Третий день рождения Альбуса стал бы самым грандиозным, переплюнув даже Серебряного Дракона на празднике Джеймса, за которого Драко вытрахал мужа так, что на утро соседи понимающе ухмылялись, глядя на них, как на пару молодожёнов, неприлично подмигивая и предлагая лёд для облегчения страданий. Гарри смущённо отвечал, что чувствует себя хорошо, вспоминая, как муж совсем недавно научился трансфигурации прямо в процессе их соития. Он мог поклясться, что видел серебряные кожистые крылья за спиной Малфоя, когда тот растянул его дырку так, что Поттер почувствовал себя настоящей портовой девкой, что обслужила корабельную команду по очереди и по парам.

Но Альбус разбудил Драко с просьбой покушать. Гарри дома не было, он закрылся и вернулся только через неделю, едва не пропустив день рождения сына. Ал был похож на Малфоя как две капли воды, и принял отсутствие папы с ледяным спокойствием, но проверял его комнату по десять раз в день. Тогда разразился ужасный скандал. Вся улица слышала матерную ругань беловолосого британца, живя столько лет в обществе итальянцев было невозможно не копировать их привычки. Но тогда Гарри всё же нашёл ту информацию, что нужна была ему для осуществления своей задумки. А ещё нашёл жену своему соседу. Случайно. Хотя каждая семья в их районе была крайне удивлена, увидев, как Поттер спускается вниз по дороге к их дому на пару с самой красивой женщиной на планете. Правда смотрел он на неё с жалостью, а вот взгляд, брошенный на супруга, который в ярости был ещё прекраснее, чем обычно, был полон страсти и нетерпения. Примирительный секс тоже слышала вся улица. А спустя почти год родился Процион. Именно тогда они впервые тайно вернулись в Лондон, чтобы дать ребёнку имя Эльгомайза. Несмотря на то, что Драко был отцом Цинни, он родился Блэком, и это именно то, что так долго искал и пытался исполнить Гарри. То, что нашёл в Шармбатоне. Ритуал, позволяющий магии рода воспитывать сироту. И да, были сложности, пришлось думать, читать, узнавать, даже советоваться с Линкмором и его теперь супругой — мадам Помфри до замужества. Но это уже было после того, как нашлось главное — способ возродить древний чистокровный род.

Споры об имени были недолгими, и главное безмолвными. Драко знал об этом в разы больше, и ни за что не пошёл бы против традиции семьи Блэков — называть ребёнка именем Созвездия. Какие-то более конкретные моменты ритуалистики подсказала Нарцисса.

Она занималась почти государственной службой — её благотворительный фонд очень долго добивался уважения британцев, но работала она не за него. Детские дома — сначала один, а потом и ещё несколько, учителя, пансион, преподавание. Осознав, что сын вырос, и она осталась одна, Леди Малфой осталась в Хогвартсе, нашла много общего с директором Макгонагалл, и они сильно сдружились, если можно так сказать… Именно Минерва подтолкнула её к более значимой работе. Хог не смог бы принять всех детей, кто остался без дома и родных. Не мог бы организовать столько рабочих мест: Хогварст был школой прежде всего. Но страна нуждалась в чём-то ином в тот период, и сейчас, спустя столько лет, имя Нарциссы Малфой — это синоним строгой материнской любви и заботы.