— Но Амортенция не яд. А мистер Поттер очевидно находится под воздействием чего-то ядовитого…
— Драко, что ты чувствуешь? Саднит язык? Не сладко во рту? Или может быть, вкус крови? Хоть что-то… — Гермиона всё пыталась выяснить, что именно сделали с Гарри.
Драко на минуту полностью окунулся в ощущения Поттера, и понял, что тот в агонии. Просто уже видимо привычно скрывал от него этот факт. Решив не тратить время сейчас, а объяснить этому кретину всю степень его неправоты потом, когда будет возможность раздать ему отличных затрещин вживую, Малфой вынырнул из этого состояния и чётко произнес:
— Грейнджер, он умирает. Я чувствую это. Ему уже даже не больно. Он просто горит так, будто всё тело его разместили на костре. Надо что-то делать. То, что чувствовал я — это тоже пожар. Но не Адское же пламя, ей—Мерлин! Мы это уже делали? Что мне делать? Как мне его достать?
— Драко, — испуганно, но всё ещё надеясь на их связь сказала девушка, — нужно понять, что случилось. Предположениями мы только всё испортим! Но в теории, ты можешь взять магию того состава, что так разжигает его кровь, на себя. Просто представь, что она из его кровотока попадает в твой, будто…
— По волшебству, — подсказала Нарцисса, и Гермиона посчитала бы это издёвкой, если бы женщина не была настолько серьёзна.
Малфой закрыл глаза. А потом просто рухнул с кресла. И очень поэтично захрапел.
— Кричер!
Эльф будто только и ждал зова. Он уложил хозяина на кровать, которую всего полчаса назад занимала Леди Малфой, а Гермиона наложила Диагностические чары.
— Он спит? — удивлению Нарциссы не было предела. — Я ожидала как минимум того, что домовик принесёт все Антидоты из хранилищ Блэков… Почему же тогда мистер Поттер едва не умер?
— Бадьян… — рассеянно произнесла Грейнджер. — Ну, конечно! Бадьян! Ему категорически противопоказан бадьян. И хотя прошло уже больше месяца после Сонной лощины, видимо следы его всё ещё остались…
— Сонной лощины? — женщина понятливо промолчала, не комментируя очевидное. — Что ж, мисс Грейнджер. Нам о многом нужно поговорить. И начать, верно, стоит мне.
—
— Вы убили мистера Поттера, Джиневра! Не думайте, что по этому поводу я буду инициировать справедливое и полное разбирательство! Что бы вы себе не думали, я прежде всего беспокоюсь о людях! И сейчас Магическая Британия просто не вынесет потери Героя. Так что подтирайте свои сопли, и идите на пресс-конференцию. Живо! И имейте в виду! У вас скоро помолвка с Гарри Поттером!
Мисс Уизли вынесло из кабинета Министра быстрее, чем тот успел моргнуть. Волшебник только надеялся, что девчонка примет правильное решение и не наломает дров. Потом, конечно, им предстоит многое предпринять. Но для спокойствия страны он готов был пойти на жертвы. Конечно, конкретно Золотого мальчика он не планировал укладывать на алтарь благополучия Британии. Но судьба распорядилась иначе. Времени разбираться в том, почему мисс Уизли сделала то, что сделала, не было. Журналисты уже собрались, и заставлять их ждать было нельзя. По плану они должны были усыпить мистера Поттера и переместить его в контролируемую обстановку.
Джиневра пришла к нему за несколько дней до мероприятия. И показала крайне тревожное воспоминание.
— Завидуешь ему?
— Не поверишь, нет. Не завидую. Столько силы… И что мне с ней делать? Я бы вообще не хотел оказаться больше в ситуации, когда мне пригодилось бы аппарировать из Хогвартса. Или удерживать чары Отводящие Взгляд для пятерых человек. Когда он забывается, от него веет такой мощью… Как будто десять Дамблдоров стоят перед тобой. А потом он будто вспоминает, что вокруг есть люди. Что нужно держать себя в руках. Зачем мне это? Я вполне спокойно буду использовать камин… Его сила, как бы она к нему не пришла, она страшная. И я такой не хочу.
— Я спрашивал про Гермиону. Но видимо, для тебя этот вопрос больнее…
— Не спрашивай меня про Гермиону. И я не буду спрашивать у тебя про…
— Не буду. И всё же. Почему ты думаешь, что с такой силой, как у Гарри, раз она такая уж огромная, ты не нашёл бы, что делать… Воскресить кого-нибудь, например…
— Это невозможно, Джордж, — одинокий близнец приподнялся, показывая свою заинтересованность. — Потому что, если бы он мог кого-то воскресить, то… — глаза Рона округлились. Ему вспомнился Малфой, который без чувств лежал на руках бывшего друга. Который вроде как был мёртв, а потом нет. Но потом, прокрутив в голове то, что там надёжно хранилось, хоть и не использовалось, повторил: — Нет. Если бы он мог воскрешать, то Сириус был бы с ним. Но он сказал мне, что один и… И я не хочу повторять наш диалог по ролям. Но Поттер не может вернуть к жизни. Никого. Слышишь, Джордж? Никого. Так что не нужна мне такая сила. Не нужна.
— Я знаю, брат. Но ты задумался. Именно это я и хотел тебе показать…
Воспоминание подёрнулось дымкой, и Министр вопросительно уставился на девушку. Но она не стушевалась.
— Гарри пока не понимает, что ему нужно от жизни. Что сделает его счастливым. Ему нужно время, чтобы это понять. Но я и на себе чувствовала его силу. И он по незнанию может и себе навредить… — закончила девушка явно заготовленную речь и выпалила. — Его нужно на время изолировать. Не привлекая внимание общественности. А потом он всё поймёт и мы… — тут видимо речь пошла не по плану, и она замолчала.
Так и родилась эта идея. Усыпить Поттера и поместить в то место, где он не сможет никому навредить. Только всё пошло не так. Приготовленный мисс Уизли чай не усыпил Героя. Он просто упал, потеряв пульс.
Когда юная шокированная волшебница попыталась оправдаться, Министру не было времени её слушать. Ему на тот момент было всё равно, что за яд она использовала. Как и её причины. Он просто переместил тело Избранного в то самое помещение, что было заготовлено для его содержания, за неимением лучшей альтернативы, и поспешил на пресс-конференцию.
Отдел Тайн хранил много секретов. Но не предполагал содержание заключенных. Однако комната, которая полностью экранировала магию была на последнем этаже столько, сколько он существовал. Никто из нынешних работников Министерства не знал, как она устроена, как и предыдущее поколение, но её использовали, когда магический фон артефакта или существа невозможно было контролировать. Вот, теперь это странное помещение стало последним убежищем Героя.
—
— Гарри, как ты? Ты можешь открыть глаза?
— Уже, Драко. Но здесь темно. Настолько, что проще быть с закрытыми глазами…
— Ладно… А что тебе мешает сотворить Люмос? Ты ведь, вроде как не нуждаешься в палочке…
— То, что здесь магия не работает. Я её чувствую, но не могу применить. Вот такой вот фокус.
— Мы придумаем что-нибудь, Поттер, только держись… Тебе уже не больно?
— Нет, Драко, мне не больно. Я встал и…
— Ай! Что это? Там кто-то ещё есть?
— И об что-то ударился. Какой-то выступ. И вода, здесь недалеко шумит вода.
— Как река? Ты разве не в Министерстве?
— Как фонтан, Драко! Здесь есть фонтан. Это всё, что я могу сказать.
— Поттер… Прости меня.
— За что? Нет, постой, Драко, сейчас не время для выяснения наших отношений.
— За то, что испугался. Того, что почувствовал. Я испугался, но вместе с тем, понимаешь, я… В общем, прости меня. Ты мне нужен, а я дал тебе возможность подумать, что это не так. Меня так, как ты, никто не любил. И это чувство меня словно с головой наполнило. И я чувствовал только его. И совсем не чувствовал себя. Нет! Не перебивай, я должен объяснить! Я всё равно пока сплю, и чем это время хуже для выяснения наших отношений, чем какое-то другое. А я не хочу, чтобы ты снова так… Я боюсь, что ты меня оставишь. Да. Я это сказал. Я боюсь, что ты меня оставишь.
— Малфой… Ну как? Мы же Соратники. Это я боюсь, что ты встретишь того, кого полюбишь. И моя любовь тебе станет не нужна. И я отпущу тебя, я обещаю, даже несмотря на наш брак.
— Ты идиот, Поттер! Магический брак предполагает верность. Так что, даже захоти я найти кого-то… Ничего не выйдет. И ещё одно. Важное, так что не перебивай. Мы найдём мою любовь, ладно? Мы вытащим тебя отсюда и найдём мою любовь. Память о ней. То, что ты показывал мне. То, что ты чувствовал. Я хочу, чтобы ты мог почувствовать это снова. Нет! Не смей! Ты падаешь в отчаяние, потому что знаешь, что Обливиэйт не стереть. Но я вижу в твоих воспоминаниях себя. Таким, каким никогда не видел. Но я знаю, что это я. Я знаю, что это было по-настоящему. И я, Поттер, хочу таким стать снова. Я хочу, чтобы ты показал мне всё. Всё, что не показал в прошлый раз. Я обещаю, что не буду делать того, чего не хочу. Ты опасаешься, что я начну притворяться. Попытаюсь сымитировать настоящие чувства. Это я понимаю. Но обещаю не делать этого. Я не был уверен, что способен на нечто подобное — любить так, как ты это ощущал. Но в Хогвартсе, когда замок сотрясали атаки армии Волдеморта, я хотел только этого. Быть таким, которого любят, таким, кто любит в ответ. И мы справимся. Я знаю, что я просто забыл свою любовь. И мы её найдем. Во мне.
