Все закончилось очень быстро. Император не выглядел ни смущенным, ни раздосадованным подобным конфузом. Зато Белиз чувствовала себя растерянной до крайности. Чтобы не смотреть в глаза повелителя, она принялась судорожными рывками расправлять юбки. Лиф платья оказался безнадежно испорчен.

Глядя на ее бесплодные попытки прикрыться, император тихо хмыкнул и, сняв камзол, набросил его на плечи женщине.

— Придешь вечером постелить мне постель, тогда и продолжим, — заявил он безапелляционно, переходя с ней на ты. — А сейчас вели наполнить мне ванну.

Сказав это, мужчина отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен.

Белиз даже обрадовалась тому, что ее отпустили. Ей следовало подумать о том, что случилось и просчитать, какие выгоды можно извлечь из сложившейся ситуации. Будучи женщиной практичной, она не стала впадать в истерику, не видя в этом ни малейшего смысла. А вот замаячившая перед ней перспектива стать любовницей императора, показалась ей весьма заманчивой. Гораздо привлекательней жизни в захолустном поместье, каковым теперь представлялось ей герцогство Вельеж.

Дежурившая у дверей охрана, застыла с каменными лицами. На леди Белиз эти бравые молодцы даже не взглянули. Зато слуги тотчас отметили изменения в ее внешности и по замку немедленно поползли слухи. Но что странно, на леди Белиз теперь смотрели с почтением. Любовница императора — это вам не дворовая девка.

Белиз, естественно приободрилась и утвердилась в своем намерении стать фавориткой и переехать в столицу.

Себастьен Корбис вошел в спальню герцога без стука. Ему уже доложили о пробуждении лорда, и глава тайной службы поспешил с докладом о визите высокого гостя.

— Так говоришь, сам император пожаловал, — усмехнулся Мартель, не делая попыток подняться с кровати.

Себастьен только руками развел, как бы говоря, что добавить тут нечего и так все ясно. Филипп не мог упустить шанса примазаться к чужой победе. И теперь, когда по империи поползут слухи об эпичном сражении добра со злом, имя императора будет произноситься одним из первых.

— Что еще мне следует знать? — нахмурился герцог, глядя на то, как мнется глава тайной службы.

— Кажется, Его Величество нашел себе развлечение на время пребывания в твоем замке, — сказал он, старательно отводя глаза в сторону.

Герцог грязно выругался. Угораздило же леди Белиз попасться на глаза венценосному распутнику. А в том, что этим развлечением стала вдова погибшего друга, Мартель даже не сомневался. Другой, подходящей на эту роль кандидатуры, в его замке не было. Какой бы раздражающей не казалась лорду Навье эта женщина, она несомненно была красива, а еще находилась под его защитой. И значит, его вина, что она пострадала.

— За леди Белиз можешь не волноваться, — поспешил успокоить Мартеля Себастьен. — Она не выглядит недовольной. А вот то, что император позволил себе подобную выходку в твоем доме, можно считать оскорблением. И одни боги ведают, чего еще от него ожидать. Боюсь, для нас наступают тяжелые времена.

— Ну вот сейчас и узнаем, — сказал Мартель, поднимаясь с кровати.

Мысленно он отметил полное восстановление физических сил, и начавшееся восстановление магического резерва, хотя после того некромантского ритуала, пусть и не завершенного, в его ауре должна была образоваться значительная брешь.

— Ты случайно не знаешь, кто меня так качественно подлатал? — обратился Мартель к другу. — Вряд ли это были те олухи, что вчера отирались возле моей постели.

— Знаю, конечно, — широко улыбнулся Себастьен. — Представляешь, это были драконы.

— Ты верно шутишь? — удивился Мартель. — Откуда бы им тут взяться? Драконы никогда не вмешиваются в дела людей.

Но он тут же умолк, вспомнив питомицу Абелии. Все разом встало на свои места. Драконам действительно безразличны люди с их мелкими чаяниями и попытками сжить со свету себе подобных. Однако, если возникла угроза жизни представителю их племени — это дело другое. Тут уж на спасение родича примчится вся стая.

— Не думал, что когда-нибудь это скажу, но тебе очень повезло, — констатировал Себастьен, посвященный в непростые отношения герцога с одной юной ведьмой.

— Да я и сам уже это понял, — отмахнулся Мартель, продолжив застегивать рубашку.

Теперь он тревожился не столько за себя, сколько за Абелию. Ему-то не привыкать к милостям императора, а вот девочка может не выдержать монаршей признательности и сломаться. Это не Белиз с ее непомерными амбициями и способностью приспосабливаться к любым условиям. Мартель не сомневался, что после отъезда императора не обнаружит вдову в своем замке и не испытал по этому поводу ни малейшего сожаления. Вот только сына он ей не отдаст. Ни к чему мальчику расти в атмосфере лжи и притворства. Герцог решил, что сам воспитает из него достойного человека.

Мартель ничуть не удивился, обнаружив императора в своем кабинете. Разумеется, тот расположился в хозяйском кресле и без всякого стеснения копался в чужих бумагах. Герцогу пришлось сделать над собой усилие, чтобы не показать гостю, насколько ему неприятна подобная наглость. Все равно это ничего бы не изменило. На то он и император, чтобы позволять себе делать то, что не могут позволить себе другие.

Всем своим видом Филипп производил впечатление человека, которому принадлежит весь мир. А ведь это почти так и было. Свободными от его влияния оставались только те страны, что находились на соседнем континенте, и то лишь до той поры, пока флот империи не наберет достаточно силы для их захвата.

К сожалению, аппетиты Филиппа оказались столь велики, что даже подданные империи не чувствовали себя в безопасности на собственных землях.

Вот и герцог все чаще задумывался о том, что однажды император захочет вернуть Вельеж во владение короны. Не ту пустошь, что находилась тут раньше, а тот процветающий край, каким он предстал его взору сегодня. Мартель так же понимал, что лишить его прав на владение будет не просто, для этого нужна очень веская причина, и потому во время аудиенции у императора он продумывал каждое слово, контролировал каждый свой жест, чтобы не дать ни малейшего повода обвинить себя в измене.

— Вижу, герцог, вам уже лучше, — Филипп кивком указал Мартелю на кресло для посетителей, предлагая ему садиться. Подобная милость со стороны правителя не столько радовала, сколько заставляла насторожиться.

Прежде чем сесть, Мартель низко с почтением поклонился и на всякий случай начал приветствие с извинений:

— Прошу прощения, мой император, что не встретил Вас лично. Болезнь не позволила мне поступить так, как велел мне мой долг. И все же я счастлив приветствовать вас на землях Вельежа. Это неслыханная честь для всех нас.

— Я не в претензии, — отмахнулся император с напускным благодушием, — Ваша невеста, превосходно справилась с ролью гостеприимной хозяйки. Кстати, когда состоится свадьба?

Во взгляде императора промелькнула злая усмешка. Филипп продолжал улыбаться, однако улыбка его была недоброй.

Мартелю стоило немалых усилий не выдать своих эмоций. Стоило только представить, что на месте Белиз могла оказаться Абелия, как у него внутри все вскипало от гнева. Лишь благодаря своевременному докладу Себастьена, герцог сумел быстро сориентироваться и не допустил в разговоре с монархом непростительной ошибки, которая могла стоить ему не только титула, но и жизни.

— Мы еще только собираемся объявить о нашей помолвке, — произнес он сдержанно и, будто бы спохватившись, добавил: — Вы первый, мой господин, кому стало об этом известно. К сожалению, обстоятельства сложились таким образом, что нам было не до торжеств. Угроза прорыва оказалась столь велика, что мне пришлось созывать совет двенадцати, о чем я уведомил вас срочной депешей.

О проницательности Филиппа и его способности чувствовать ложь ходили легенды, и потому Мартель старался говорить предельно честно. Он не сказал ни слова неправды, так что императору и в голову не пришло усомниться в сделанных ранее выводах относительно роли Белиз в его жизни.