Переделав все неотложные дела, лорд Навье, наконец, смог заняться собой, уверенный в том, что слуги в точности выполняют его распоряжения в отношении гостьи. О том, что что-то пошло не так, он понял сразу, как только столкнулся с леди Белиз, поджидавшей его на выходе из купальни. Почтенная вдова пребывала не в лучшем расположении духа. Гримаса недовольства исказила красивые черты женского лица, лишая его привлекательности. Она с трудом сдерживала бурлящий в ней гнев. Хорошо хоть у Белиз не имелось ни капли дара, не то не обошлось бы без разрушений.

Неожиданно для себя Мартель по-новому взглянул на вдову друга. Еще недавно он считал ее вполне милой: светлые волосы, вздернутый носик, голубые глаза, тонкие брови и как бы в противовес им пухлые губы. Вероятно, в детстве ее называли не иначе как ангелочком и скорее всего она с рождения не знала ни в чем отказа. При этом Белиз старалась вести себя в высшей степени пристойно. Не досаждала ему по пустякам, держалась всегда подчеркнуто вежливо, не позволяя себе и тени упрека в гибели мужа. Напротив, весьма ценила проявленное им великодушие. Герцог ведь и впрямь мог обойтись с ней достаточно жестко, как и полагалось с женой предателя, но вместо этого подарил ее сыну баронство, да к тому же разрешил им, хоть и временно, поселиться в собственном замке.

Встречались они не часто, лишь за обедом. В остальное время Мартель был занят делами герцогства, а еще пытался бороться с зависимостью от одной зеленоглазой ведьмы. В общем, ему было не до леди Белиз.

Теперь же он вдруг увидел, как сильно она изменилась. Не будь лорд Навье уверен в том, что до сих пор не женат, решил бы, что перед ним стоит сама герцогиня — хозяйка этого замка.

От скромной жены рыцаря не осталось и следа. Белиз буквально преобразилась. Красивое двухслойное платье из тяжелой парчи, сшитое по последней столичной моде, уложенные в высокую прическу волосы и полный комплект драгоценностей, который уместно смотрелся бы лишь на званом приеме, но не в повседневной жизни, делали ее практически неузнаваемой.

Великолепие наряда шокировало лорда в первый момент. Он конечно же выделял несчастной женщине определенную сумму на мелкие расходы, но стоимость платья и драгоценностей без сомнений превосходила ее в разы.

Нахмурив брови, Мартель молча выслушал резкие слова женщины о недопустимости его поведения. Якобы своим поведением, он нарушает не только приличия, но и делает невозможным ее дальнейшее пребывание в этом замке. При этом Белиз так сверкнула глазами, словно и впрямь полагала, что имеет право на какие-то претензии в его адрес.

Она явно ждала немедленных извинений. Вот только за что ему извиняться, герцог так и не понял, так как, занятый собственными мыслями, не услышал и половины гневной тирады, обрушенной на него этой дамой.

— Что конкретно вас не устраивает, леди Белиз? — осведомился он сухо.

Распалившаяся до крайности женщина ответила чересчур резко:

— Я не потерплю блуда в этих стенах! — вскричала она, патетично заламывая руки.

— Вас никто не удерживает тут силой, — отрезал лорд, чувствуя, как внутри него все вскипает от раздражения, вызванного несправедливостью обвинений.

— Но как же… — растерялась скандалистка, мигом утратив запал.

Губы ее задрожали, на глаза навернулись слезы. Еще мгновенье и по щекам женщины покатились прозрачные капли.

Мартель редко имел дело с женскими истериками, а потому совершенно растерялся, не зная, что делать — то ли продолжить разыгрывать праведное возмущение, то ли сменить гнев на милость, пока в его доме не случился настоящий слезоразлив.

Лорд Навье выбрал третий вариант — он молча развернулся и ушел прочь, решив самостоятельно во всем разобраться. Ведь если подумать, то леди Белиз закатила истерику не на пустом месте, а значит, в его замке творится что — то неладное.

Неладное обнаружилось почти сразу, как только ему доложили, что гостью отмыли и разместили в хозяйских покоях, в соответствии с его распоряжением. Как ни старался Мартель, он не мог вспомнить, чтобы давал подобное распоряжение на счет Абелии. Помнил лишь, что велел о ней позаботиться, понадеявшись на то, что девушки, прослужившие у него не один год, не нуждаются в дополнительных пояснениях. Оказалось, они поняли все неверно.

В результате чего, одно маленькое недоразумение чуть было не вылилось в большой скандал. Счастье, что леди Белиз не пришло в голову с позором выгнать его гостью из замка. Видимо до такой степени наглости она еще не дошла, хотя сегодняшнее ее поведение определенно заставляло задуматься о разумности принятого им решения. Не стоило идти на поводу у жалости. В конце концов, благодаря ему, у вдовы имеется собственная крыша над головой и вполне неплохой доход от поместья.

Легко преодолев подъем на второй этаж, Мартель замер на мгновение перед дверью, ведущей в его спальню, а затем решительно повернул ручку, дергая створку на себя. Прохладный ветерок, шутливо взъерошивший влажные волосы, заставил мужчину бросить взгляд на окно, которое почему-то оказалось распахнутым настежь. Впрочем, долго гадать ему не пришлось. Девушку, летящую на метле, не заметил бы только слепой. Ее силуэт белел на фоне темнеющего неба, стремительно уносясь в сторону топи. При этом траектория полета неуклонно шла вниз, не оставляя сомнений в том, где в скором времени следует искать сбежавшую в очередной раз ведьму.

— Да что же тебя все время тянет на болота? — в сердцах воскликнул Мартель, подумав с досадой, что предстоящая ночь будет долгой. А еще ему придется как-то объясняться с леди Матильдой и доказывать ей, что ни словом, ни делом не обидел ее драгоценную внучку. Он ведь и в самом деле знать не знает, почему та решила сбежать, не высказав в его адрес ни единой претензии.

Развернувшись на каблуках, мужчина покинул спальню и потому не видел, как над окружавшим болото лесом поднялась крылатая тень, которая, тяжело взмахнув крыльями, взяла направление на юг.

Мне просто невероятно повезло с тем, что спина дракона оказалась сухой. Было бы невозможно удержаться на осклизлой от болотной грязи чешуе. К тому же летели мы на довольно приличной скорости. Встречный ветер сбивал дыхание, охлаждал кожу, резал глаза. Я не придумала ничего лучше, как уткнуться в шею своего невольного похитителя и безропотно дожидаться конца полета, надеясь на то, что мне как обычно удастся выбраться из очередной передряги целой и невредимой.

К тому времени, как дракон начал снижение, я уже не чувствовала ни рук, ни ног. Все тело буквально задубело от холода и напряжения. Разумеется, спуститься на землю самостоятельно я не смогла. Лишь с нарастающей паникой смотрела на то, как ко мне приближается еще один дракон с явным намерением мной закусить.

Издав некое подобие вороньего карканья, я попыталась отшатнуться от ужасающего вида зубастой пасти крылатого чудовища, но из этого ничего не вышло. А потом в моей голове что-то тренькнуло, и я услышала тихий смех, сменившийся вполне осмысленной речью.

— Не бойся, девочка, Ратха тебя не обидит.

Мои глаза чуть было не вылезли из орбит от удивления, так как голос звучал в моей голове. Это была даже не телепатия, а полноценное общение. Я уловила не только интонации говорившей драконицы, но и расслышала тембр ее голоса — густой и на редкость мелодичный, как у оперной дивы.

— Ратха — это ваше имя? — спросила я первое, что пришло на ум.

Голова драконицы качнулась, подтверждая мое предположение.

— А того, кто тебя к нам доставил, зовут Удрис, — добавила она, поглядывая на меня со снисходительной миной на чешуйчатой морде.

Я оглянулась на своего перевозчика и заметила, как нелегко достался ему этот перелет. Дракон выглядел уставшим до крайности. Ратха, видимо уловив мои мысли, пояснила:

— Удрису пришлось проделать весь путь без отдыха, чтобы доставить тебя вовремя. Надеюсь, его усилия не окажутся тщетными, и ты нам поможешь.

Пребывая в полнейшем недоумении, я тут же потребовала объяснений. Однако Ратха отказалась говорить о делах, пока я не приду в себя после трудного перелета.