— Это ты верно подметила, звезданутая, еще какая. Но не бойся. Ничего не бойся. Если что, говори сразу мне. Немедленно.

— Хорошо! — я скривилась от внезапной, острой боли в животе, голова закружилась, к горлу подступила тошнота… Меня скрутило.

— Ты чего? — насторожился Дима.

— Не знаю. Нехорошо что-то малышу, нехорошо.

Мы уже подъезжали к поселку, Дима прибавил газа и на руках внес меня в дом. Мне становилось все хуже с каждой секундой, меня било крупной дрожью.

— Аркадич! Скорее сюда, Аркадич! — кричал Демитрий, мчась со мной на руках в спальню.

Отца я не видела со дня нашей свадьбы, он улетел на Глорию к семье.

Вместо него возле постели появилась Тара.

— Что стряслось?

— Ее малыш умирает. Я не понимаю, почему.

Я первый раз за все время, что живу, слышала в голосе ардонийского отца нотки паники, и стало как-то совсем плохо от этого.

— Он не умирает! — сказала Тара, положив мне руки на живот. — У него разрывается связь с отцом. Умирает Олег.

На этих словах мое сердце вздрогнуло от острой боли и остановилось.

— Целуй давай, — услышала я тихий насмешливый женский голос издалека.

— Как? — так же тихо спросил мужской.

— Нежно, милый, нежно, — хихикнула девушка.

Моих губ коснулись чьи-то мягкие чужие губы, хотя, нет. Я глубоко вдохнула, в нос ударил знакомый родной, любимый запах. Запах Олега. Я открыла глаза, не веря собственному нюху, бывшему в двадцать раз острее человеческого. И точно — он. Мой родной, мой любимый живой!

Я крепко обняла мужа и заплакала.

— Все хорошо. Родная моя! — тихо сказал Олег. — Отпусти, а то задушишь.

Я отпустила мужа и села в постели.

— Как ты? Все в порядке? — я быстро просматривала ауру мужа.

Все в порядке, здоров и полон сил, смерть вроде бы и не грозила даже, тогда что это было? Почему малыш так реагировал?..

— Да ходили по лесу, Анубиса искали. Поскользнулся в темноте, упал в овраг, сломал ногу, ударился головой. Но все уже хорошо.

— И это все? Ты не врешь?

— Нет, — кивнул Олег, — не вру.

— Ты же сказала, он умирает? — покосилась я на сестру, сидевшую в кресле и с любопытством на нас смотрящую.

— Так и умер бы, вмятина на пол головы была, — заверила она.

— Ничего не вижу, ни следочка, — покачала я головой.

— Я старалась, — улыбнулась богиня.

— Благодарствую, — поклонилась я сестре, — а как нашла его?

— Колечко твое обручальное надела на минуточку. По связи вашей и нашла, научу потом, если хочешь.

— Хочу, — кивнула я.

— Папы нет. И не будет еще долго. Я за него, зови, если что, в любое время.

Сестра подошла и обняла меня, крепко прижав к себе. Меня обдало волной любви и тепла. Тара придержала меня в объятьях, сканируя мою ауру.

— Все хорошо, малышка, — прошептала она. Отстранилась от меня и исчезла.

— Как же так, Олег! — я снова прильнула к мужу, вдыхая его аромат.

— Да сам не знаю. Глупо как-то вышло. Овраг этот черт знает, откуда взялся.

— Когда Тара сказала, что ты умираешь, я сама чуть не умерла. И Илюше так плохо было, я думала, что теряю его.

На моих глазах выступили слезы.

— Прости, любимая, прости! Больше такого не повторится, я обещаю, теперь я буду работать только в зале мониторинга дежурным, там со мной уж точно ничего не случится, так Демитрий сказал, правда, будут ночные смены, но лучше так, чем вами рисковать. Ты точно в порядке?

— Да, все хорошо. Замри, пожалуйста.

Я еще раз просканировала ауру Олега, хотела просмотреть воспоминания о случившемся, они оказались наглухо закрыты Тарой. Физически Олег был абсолютно здоров и полон сил. Только что-то очень огорчало его и печалило.

— Что тебя печалит, родной?

— Да кулон потерял там, где-то. Я с ним тридцать лет не расставался, подарок отца на выпускной.

— Если хочешь, пойдем, поищем.

— С ума сошла? Наши там уже все выжгли. Давно. Да и не стоит она внимания, безделушка, просто, как память, дорога.

— Ты так и не знаешь ничего об отце?

— Нет, уехал в Шотландию и пропал. Как сквозь землю провалился.

— Хочешь, я попрошу отца, он поищет?

— Не нужно, я в свое время перекопал, что мог, и не нашел ни следочка. Скорее всего, его и в живых уж нет. А если и жив, значит, я ему не нужен, хотел бы, нашел бы через мать. Она всю жизнь прожила в Анапе, никуда не переезжала.

— Печально, — вздохнула я, чувствуя душевную боль любимого.

— Бог ему судья. Теперь вы — моя семья. И я никогда вас не оставлю, обещаю.

В голосе и глазах Олега было столько решимости, что я ни на секунду не усомнилась в его словах. Коснулась его губ своими, заставляя забыть всю горечь и боль, что вот уже тридцать лет жила в его сердце. Забыть хоть ненадолго в моих объятиях.

— Любимый мой, хороший, самый лучший, — шептала я, покрывая его поцелуями и млея под ним.

— Муж мой! Желанный мой, родной! — я задыхалась от наслаждения, что мне дарили его медленные, неспешные движения во мне, заставляя окрыленную душу парить над землей. В эту ночь мы подарили друг другу всю нежность, на которую только были способны.

Можно присесть?

Олег поднял глаза и увидел Анну Корнееву, длинноволосую обесцвеченную блондинку, довольно привлекательную. Зеленые глаза. Осиная талия. Плавная походка, бюст третьего размера. Только все это фикция, ростовая кукла для мерзкой нагайны. При взгляде на девушку Олег еле сдержался, чтобы не передернуть плечами от омерзения.

За время работы в сорок четвертом отделе он повидал множество разных существ разного вида. Но почему-то именно наги, вызывали в нем чувство отвращения и даже омерзения. Генетическое, что ли, но девушке приветливо кивнул.

— Садись, — конкретно против Анны он ничего не имел. Такая же простая служащая, как и он. На ауру можно, в конце концов, и не смотреть.

Анна поставила свой поднос с едой на стол и села.

— Скучная сегодня смена, — вздохнула Аня, — плановых полетов нет. Испытаний — тоже. Внепланово тоже никто не пролетает.

— Эй, ты чего такой загруженный? — девушку обидело, что ее не слушают. — Случилось чего?

— Да жена плохо себя чувствовала сегодня что-то. Малыш давно не шевелился, она на нервах.

— Так иди домой, мы с Владиком справимся.

— Да я звонил в 12, она спать ложилась, сейчас четыре ночи, самый сон.

— Ну да, тоже верно. С ночных смен без предупреждения лучше не приходить, — хохотнула Анна. — По себе знаю. Дернул черт с ардонийцем связаться.

— Они ж, говорят, верные до смерти.

— О да, но только для своей расы. Никто другой их полноценно удовлетворить не сможет. А хочется им ой-ой-ой как. Поэтому ходоки те еще. А мой еще и школу жрецов прошел, это когда обучают всем тонкостям различных соитий и ласк, учат управлять энергиями через секс, а через них людьми, существами. Мужчины женщинами, а женщины — мужчинами. Вот и я не устояла, дурында.

— А как это обучение вообще проходит? — заинтересовался Олег.

— Дают тебя сначала одного партнера, связываешься с ним, ментально прощупываешь, что было, что есть, о чем мечтает, и ублажаешь, как можешь, пока партнер не становится сексуально зависим от тебя, подчиненным тебе без внушения ментально. Потом двоих за раз, потом троих. И так далее.

— До скольки далее, — нервно сглотнул Олег, — должен же быть предел у обучения.

— Десять-двенадцать, как я слышала.

Олега вдруг резко затошнило.

— И что потом делать с этими, с волей подчиненными?

— Подчинение можно убрать.

— А как узнать, прошел ардониец школу жрецов или нет?

— Татуировка над копчиком — китайский иероглиф страсти.

Олег крепко призадумался. Он, хоть убей, не помнил, есть ли у жены татуировка. Придет домой, посмотрит обязательно.

Шёл уже пятый месяц их спокойной, размеренной семейной жизни, почти как у всех, не считая, что у него было четыре тестя и работал он на межпланетной таможне, но и к этому Олег почти уже привык. Зарплата была более чем достойная, работа интересная, непыльная. Жена молодая, красивая, неуемная в постели, хорошая хозяйка, ласковая. Идеальная прямо-таки жизнь, если не считать того, что одну песню группы «Машина времени» писали о них, как оказалось.