— Не хочет говорить, молчит! Фу! Не могу больше, тяжело, энергетика у всех там просто бешеная!

Женщина вышла из транса, выглядела она не то что уставшей — вымотанной даже, побледнела вся, как полотно.

— Но кто ее убил, скажи! — взмолился Влад, схватив женщину за руку.

— Никто. Все хорошо, — устало улыбнулась женщина, — друга сегодня навести обязательно.

Женщина быстро обняла Влада и ушла.

— Помоги мне! Спасите моего сыночка! — в отчаянье взмолилась я, уже бодучи почти без сил.

Роды продолжались уже почти четыре часа, а малыш все никак не желал появляться на свет. Я чувствовала, что он уперся головой в тазовые кости и застрял. Собраться с силами и помочь сама себе я не могла. В голове была лишь одна мысль: они бьют Олега или уже убили.

— Не проходит головка, уперлась и не проходит, — в отчаянье всплеснула руками Женя, растирая слезы по щекам.

— Помоги мне! Спаси моего сына! — вскричала я, обращаясь к Тарху, чувствуя, как сын в отчаянье бьется внутри меня, оборачиваясь пуповиной. — Пожалуйста, помоги!

— Да, моя девочка, я здесь.

Тарх тут же вошел в избу, словно только и ждал за дверью, когда его позовут. Подошел к постели, одной рукой взял мою руку, а другую положил мне на живот. Я буквально почувствовала, как кости моего таза раздвигаются, пропуская голову Илюши.

— Теперь тужься, моя девочка! Изо всех сил, родная.

Тарх крепко взял меня за руку, помогая приподняться в потугах. Я старалась, как могла, отдала все силы на мощный толчок и почувствовала, наконец, как малыш выходит. Женя взяла его за плечи и чуть потянула, помогая малышу.

— Давай, давай еще чуть-чуть, родная, давай! — подбадривал Тарх.

— А вот и наш красавчик! — провозгласила Женя, поднимая младенца вверх и хлопая по попке. Раздался первый оглушительный крик, и я с облегчением выдохнула.

— Иди к маме, котик.

Женя положила новорожденного мне на грудь, и я, плача от счастья, погладила его мокрую головку.

Илюшенька, сыночек. Счастье мое. Сердце просто разрывалось от переполнявшей его радости, что принес с собой этот затихший на моей груди красный комочек.

— Добро пожаловать в мир, наследный хранитель, — улыбнулся Тарх малышу.

Затем положил на его головку свою руку. Я почувствовала поток силы. Ведический бог ставил на малыша свою защиту. Даровал ему часть своей силы.

— Ой, что Вы делаете? Вы кто вообще? — опомнилась Женя.

Тарх не обратил на нее внимания, давая наставления малышу:

— Будь хорошим мальчиком и хорошо кушай, не болей, спи крепко, слушайся маму от сего дня и во веки веков. Умей отличить добро ото зла чистым сердцем своим. И иди по пути светлому, что богами завещан. Не повторяй ошибок отца своего.

Тарх произносил каждое слово с особым акцентом, словно мантру читал для гипноза. И вдруг веселым:

— Договорились?

Он взял малыша в правую руку, а ногтем на левой аккуратно, как ножом, перерезал пуповину. Пупочек малыша тут же зарос.

— Ну что, мамочка, поздравляю, у вас совершенно здоровый, крепкий малыш, вес три кило двести пятьдесят граммов, рост пятьдесят один сантиметр, — радостно объявил Тарх и передал ребенка Жене.

— Давай-ка еще послед родим, совсем чуть-чуть потужься, и я уберу.

Безропотно выполнила, что просят, пребывая на волне эйфории.

— Вот так, умничка.

Из-под меня убрали грязную клеенку и подстелили чистое сухое полотенце. Тарх вышел в кухню и пришел с миской теплой воды и чистым полотенцем.

Меня вдруг с головы до ног заполнила краска. И я лишь крепче зажалась.

— Да ладно тебе! Что я там не видел! — усмехнулся мой спаситель. — Сейчас в норму тебя приведу, расслабься.

— Я сама, спасибо тебе, — прошептала я севшим от потуг и криков голосом.

— Да ладно, чего уж там. Расслабься и поспи. Пока.

Тарх положил руки мне на живот, и я почувствовала, как уходит боль из измученного потугами и схватками тела, как останавливается кровотечение, встают на место тазовые кости, втягивается живот.

— Ну, вот и все, — улыбнулся бог, — как и не рожала. Так же стройна и прекрасна. Ножки расставь, подмыться нужно.

— Дай мне! — Женя взяла миску и полотенце. Тарх покорно уступил.

— Отлежишься, переоденься и возвращайся через разлом к отцу в его загородный дом. Там безопасно. Поживешь пока там. Дальше решим, как быть.

— А как же Олег? — с ужасом спросила я.

— Он получит по заслугам, — отчеканил Тарх. Синие глаза полыхнули яростью, и ведический бог исчез.

Из моих глаз покатились слезы. Как же так, любимый! Как так? Почему ты позволил ревности сожрать твою душу, разве я не старалась для тебя? Разве дала хоть раз повод? И тут призадумалась, а ведь дала! Тогда, в кофе, когда преклонялась перед бывшим, должно быть, он заметил мой безумный, голодный взгляд, что я подарила богу! Сама не знаю, что тогда было со мной! Может, и измену по ауре просек, он очень способный! В любом случае, что бы там ни было — пулю, пущенную в себя, я бы еще могла простить, а вот ту, что досталась персонально Илюше, никогда! Это уж слишком! До сих пор не верилось, что он так поступил! Он его так ждал, так радовался. Что же так сломало тебя, любимый!

Нужно попросить отца просмотреть ауру Олега до мельчайших подробностей. Возможно, он находился под чьим-то влиянием — Люцифера или нагов, например. И тогда ему, возможно, удастся сохранить жизнь, иначе она просто не сможет смотреть Илюше в глаза, когда года через полтора он спросит ее о папе.

— Не плачь! А то молоко пропадет!

Пока Дора всхлипывала, Женя закончила ее подмывать и убрала из-под нее намокшее полотенце.

— Да, ты права!

Дора утерла слезы, села на постели, сняла пропотевшую тунику.

— Есть еще горячая вода? Чуть омыться, я пропотела.

— Там в печке два здоровых чугуна горячей воды, в сенцах ванна стоит. Принести?

Я кивнула. Омывшись, переоделась в серое простое платье из сундука. Взяла сына, и мы поехали к Пелегину, Женя была под воздействием Тарха и лишних вопросов, к счастью, не задавала.

Я держала на руках сладко спящего и улыбающегося сына и понимала, что я — самая счастливая и несчастная женщина на свете одновременно.

Влад вошел в палату и с ужасом уставился на друга. Вид у того был самый несчастный, как у почти до смерти забитой собаки, умирающей собаки. Олег смотрел пустыми глазами в потолок, был бледен, словно труп. Да, водка еще никого до добра не доводила, особенно тех, кто ее пить не умеет.

— Здрасьте, приехали! Как так, Олеж? — покачал головой Влад. — Сколько ж надо было выпить, что б чуть не сдохнуть?

— Я покаяться перед тобой хочу, Влад, — тихо сказал Олег, посмотрев на друга, из глаз мужчины бежали слезы, — пока еще жив, хочу, чтоб от меня все узнал, а не от них.

— Слушаю.

Влад сел на стул рядом с кроватью.

— Это я убил Дору, — выдохнул Олег.

— Что? — опешил Влад. — Как так?

— Моя Оля — это Дора. И сегодня я их убил в пьяном угаре. Ее и нашего сына. Твоего внука.

— Да, я вижу, белочка еще недалеко ускакала, — вздохнул Влад.

— Оля твоя к бывшему своему ушла, забыл? — напомнил Влад версию, что озвучил ему Демитрий. — Так что у тебя точно белочка, родной.

— Сегодня днем она вернулась, и я ее пристрелил.

— Даже если и так, она дочка Пелегина, а не моя.

— Твоя, у нее вообще четыре отца, четыре планеты дали ей свои гены: ты — гены Земли, Пелегин — гены Глории, это побратим Земли, она с другой стороны от Солнца находится, там живут те, кого мы раньше богами называли, Сомов — гены Марса, он гуманоид, Демитрий — гены Ардонии, он рептилоид. Вспомни — она ведь со всеми вами танцевала первый танец на свадьбе.

И тут Влад вспомнил слова официантки-экстрасенса: «Перед одним и вовсе, как перед богом, преклоняется, руки целует. Папой зовет. В глаза его синие смотрит и замирает аж».