— Нормально, вот вышел проветриться.

— Слушай, друг, у нас для тебя две новости, — вмешался Дима, — первая — это то, что они точно живы, а вторая в том, что мы нигде не можем их найти, они оборвали или заблокировали все ментальные связи, даже Аркадич их не видит, а это значит, они сбежали. Получается, что вместе.

— Я знаю, — кивнул Олег.

— Откуда?

Пелегин появился за спиной Демитрия, словно из-под земли вырос.

— Она говорила с тобой? Где она? Покажи, что видел, я верну её.

— Не надо, пусть сама решит, с кем ей лучше, — тоном, не терпящим возражений, заявил Олег.

— Ты ее саму видел, ардонит был на ней? — спросил Демитрий.

— Не помню, — покачал головой Олег.

— Вспоминай, полковник, вспоминай!

Аверин впервые видел Демитрия таким возбужденным.

Вспомнил ее голову, лежавшую на коленях Тарха, провел взгляд ниже — цепочка была на ее шее, да, была, точно была.

— Была.

— Ну и хвала богам. Все хорошо. Пока ардонит на ней, она с тобой. Сам он его не снимет, не нарушит своего обещания хранителя. А вот если снимет она сама, тогда да, это будет ее выбор.

— Не снимет — прошипел Пелегин.

— Не смей, — Олег схватил тестя за руку, боясь, что он исчезнет прямо сейчас, — ты же дал ей свободу. Так вот и пусть теперь сама принимает решения и отвечает за них.

— Хорошо, — кивнул Пелегин, развернулся вокруг своей оси и исчез.

— Покажи свой ардонит, — попросил Дима, едва мы вошли в дом.

Олег вытащил из-за пазухи белый холодный камень.

— Странно, у нас они так выглядят, когда кто-то в паре умирает. Ты точно видел именно ее и живой?

— Да, она вне сознания, сил едва хватает, чтобы поддерживать свою жизнь и малыша.

— А он что, помочь не может? — насторожился Демитрий.

— Сам еле жив, по ходу. Сказал, что дня за два наберется сил. Тогда и ей поможет.

— Понятно. К семье он обратиться не может, к отцу не хочет, поэтому подпитывается естественным путем, от природы. На то, чтобы восстановить полный баланс таким способом, реально нужно время, ну что ж, подождем. И ты это зря так про нее думаешь. Не спит она с ним. Она тебя любит.

— Любовь и секс, Димочка, для людей вещи разные и зачастую отношения друг к другу не имеющие, — тяжко вздохнул Олег.

— Только не тогда, когда на тебе ардонит. Да и зачем он ей, в твою голову вложить куда проще, чего, как и сколько раз ей хочется.

— Как бы там ни было — я приму любое ее решение.

— Мамочка, мамочка я кушать хочу, мамочка! — зазвучал в моем сознании звонкий, чистый голос сына.

— Просыпайся, родная. Возвращайся, моя любимая. Тебе нужно покормить нашего сына, он голоден, — уговаривал меня полковник.

— Вставай, сестрица, вставай, два дня уже дрыхнешь, аки царевна в хрустальном гробу. Да только я не Енисей, целовать не буду, не надейся.

Их голоса доносились до меня откуда-то издалека. Все чего-то хотели от меня, а мне самой даже дышать было лень, глаза открыть и вовсе было выше моих сил.

— Отвали! Я спать хочу, — отмахнулась я от него мысленно и отключилась.

— Але, мамаша, инстинкт свой материнский активировала быстро и накормила сына! Ты можешь хоть до родов валяться здесь и питать его энергией Земли, воды и Солнца и спать дальше, как медведица в берлоге. Но боюсь, твой полковник застрелится от ревности раньше. 4 дня уж пьет без просыху, раза два уж руку его от пистолета отводил. А я в ангелы ему не нанимался вообще-то, — возмутился Тарх.

— А че случилось-то?

Я таки открыла глаза, морщась от яркого света. Судя по тому, каким ярким было все вокруг, и какой чистейший воздух, наполненный кислородом больше, чем на Земле, мы были на Глории. Тело жутко затекло, я потянулась так и этак, разминая кости.

— Вы посмотрите на нее! Не знает она! — усмехнулся Тарх. — У него беременной жены дома неделю нет. А первые сутки он тебя вообще погибшей считал.

— Боже. Мне нужно вернуться, мне нужно к нему, — я невольно сжала в руке потеплевший ардонит.

— Проснулась наконец — то, спящая царевна, — усмехнулся бывший.

— Да не снимал я его, не бойся. Хотя мысль была. Каюсь. Но только для того, чтобы силы восстановить. Так быстрее было бы просто. Но от тебя так пахнет его телом, что тупо противно стало, — поморщился Тарх, — хорошо тебе с ним? Нет, ну, просто интересно….

— Очень, — честно призналась я, невольно улыбаясь при одной мысли о его губах на моей коже.

Меня пробрала дрожь.

— Он уже сам с полу вздоха, как я, понимает, что ты хочешь, или все еще внушаешь ему позы и ласки, какие хочется, как другим своим людям?

— Ради всех богов Вселенной, прекрати, пожалуйста! Ты сам отдал меня ему. Жестоко обманув при этом.

— Прости, малышка, прости, добровольно у нас бы не хватило сил расстаться. А надо было. Постепенно по капле я заставил тебя разлюбить и возненавидеть меня. Но заставить себя разлюбить тебя не могу. Да, я люблю тебя. Хочу тебя и ревную до безумия, до ужаса. Но ты больше не моя пара. Его. И душа твоя будет с ним, покуда он будет жив, и тело должно быть только его. А я подожду. Ждать я умею.

— Я могу дать ему бессмертие.

— Ну, тогда я убью его, когда устану ждать, — усмехнулся ведический Адам.

Я не стала ничего отвечать. Понимая: любое мое слово сейчас будет лишним. Хотя Тарх смотрел на меня с явным ожиданием ответа.

— Прости за ту ночь! — наконец сказал он. — Я и подумать не мог, что буду так по тебе сучить. Не сдержался. Больше не повторится, если сама не захочешь, конечно.

Лукавый взгляд прямо в глаза. Но я выдержала его с достоинством, гордо вскинув голову

— Не захочу!

— Не зарекайся.

— А ты не нарушай собственных заповедей! — обрубила разговор я.

Он начал разбирать большую корзину с едой и готовить мне бутерброды с мясом и салат, не смотря более мне в глаза.

— Кушай и вали уж к своему полкану. У него сегодня в планах вены вскрыть.

— Ох, ты ж! А ты что, сказать не мог, что я тупо отсыпаюсь, а не померла?

— Я сказал, но ты пролежала без памяти и ответа куда дольше, чем я думал, и он подумал, что я лгу, и ты решила остаться со мной. Ты вообще в курсе, что он думал все это время, что ты ко мне по ночам бегаешь, а не в спортзал?

— Что? — я аж подавилась, каким-то до невозможности сытным и вкусным плодом, просто тающим во рту. — Ну, полковник! Ну, засранец!

— Мужчинам в его возрасте свойственно сомневаться в своих сексуальных возможностях при молодой и такой горячей штучке, как ты. Хвали его побольше, что ли.

— Щас похвалю! Я щас его так похвалю…

Я чувствовала, что свирепею. Разве дала повод хоть словом? Хоть взглядом? Да я вообще за эти месяцы о Тархе и не вспомнила ни разу!

— Он всего лишь человек, не забывай, не мерь его по себе или по мне.

— Как мы здесь оказались?

— Кто-то из хранителей перекинул в последний миг. Так бы каюк нам пришел там.

— Отец?

— Нет. Он тоже слился с нами и потерял много сил, не он. Кто-то посильнее. Тот, кто не сливался. Да и неважно, кто. Главное, мы живы.

Доев бутерброд, я уставилась на свой значительно подросший живот.

— Это я так объелась? Или малыш так быстро подрос, пока я спала?

— Да здесь время по соотношению к земному чуть быстрее бежит, рожать можешь начать со дня на день, и сил какое-то время у тебя не будет. От отца подзарядишься потом.

Даждьбог снова положил мою голову себе на колени, пытаясь подпитать меня. Хотя сам был почти истощен еще, судя по бледной ауре.

— Мне страшно, Тарх. очень. А вдруг он будет таким же, как она?

— Не будет. Его отец — обычный смертный, и у тебя внутри его маленькая копия. Одаренная такая. Мудрая. Смешливая и ласковая. Прелестный мальчуган будет.

— Я боюсь, что Люций с ним что-нибудь сделает.

— Он к нему не прикоснется. Я дам вам отличного охранника. Его, как огня, будет бояться даже он.

— И кого же так боится сам дьявол?