— Головку аккуратно держите.

На Влада смотрели большие, поразительно голубые, как чистое небо, глаза. У девочки уже были длинные густые белокурые волосы, пухленькие щечки и губки. Копия своей матери.

— Она просто ангел, — выдохнул Влад, — Доротея. Дора, доченька.

На следующий день, ближе к вечеру, Влада срочно вызвали в роддом. И сообщили, что у девочки найдены тяжелые нарушения мозга и ее срочно нужно перевести в специальную клинику, возможно, надолго.

— Хорошо. Я поеду с ней, — кивнул Влад.

— Нет, Вам туда нельзя, — решительно заявил все тот же доктор, — это режимное специализированное учреждение. Не волнуйтесь, там самые лучшие специалисты, о Вашей дочери хорошо позаботятся.

— Что еще за режимное учреждение! — взорвался Влад, схватив доктора за плечи. На его строгом сухом лице ни на мгновение не дрогнул не один мускул. — Что вы делали с моей женой все это время??! Что теперь с моей дочерью?!

— Успокойтесь, Влад. Вашей жене еще можно помочь. Мы наймем для нее лучших специалистов. И выведем ее из комы. Только подпишите согласие о переводе девочки в институт мозга. Это для ее же блага, ей там ничем не навредят. Поймите, в ее голове здоровенная опухоль, которая все растет и растет буквально по часам. Если ее не удалить, девочка и четырех дней не протянет. А так у нее есть все шансы вырасти здоровым, нормальным ребенком. Решайте.

И Влад, конечно, подписал. Девочку увезли. Доктор Вадим Орловский исчез из клиники. А как потом выяснилось, никогда в ней и не работал. А Оля умерла этой же ночью, не приходя в сознание.

Ни в каком институте мозга о белокурой девочке и слыхом не слыхивали, и Влад понял, что его обманули. Просто развели, как ребенка. Его дядя, который, может, и мог бы пролить свет на происходящее, скоропостижно скончался от сердечного приступа. А начальника Оли давно перевели военным послом в Израиль, и добраться до него Влад, как ни старался, не мог.

Он просто сходил с ума от горя и безысходности. Все пытался что-то нарыть, что-то накопать, но никак не мог, упираясь в стену глухоты и немоты тех, кто хоть что-то мог знать. Но однажды через полгода он проснулся от детского плача. Сначала он подумал, что это отголоски ночного кошмара. Так часто снилась ему эта белокурая девочка, похожая на ангела, которую он отдал неизвестно кому и зачем. Но плач не стихал, а становился лишь громче. И шел он из гостиной. Влад встал, включил свет, прошел в гостиную, включил свет там и увидел на ковре перед диваном ту самую маленькую белокурую девочку. Она сидела на ковре, терла глазки кулачками и горько плакала. Наверное, от страха, решил Влад.

Он бросился к малышке, подхватил ее на руки: те же пухленькие щечки и губки и голубые, как небо, глаза. Влад замер, как громом пораженный. Затем подхватил девочку на руки, та вроде затихла, посмотрела на него своими небесными глазенками, улыбнулась, потрогала своими малюсенькими ручонками его нос, погладила по щеке и, дернув губки, снова захныкала.

— Дора! Доченька! Это ты? Ты? Да? Не плачь, моя сладкая! Не плачь! Все хорошо! Папа с тобой! Не плачь, моя девочка. Что ты хочешь? Что, кушать? В туалет? Ой! Да ты мокрая! Переодеть, переодеть! Во что тебя переодеть? Влад носился с дочкой на руках по комнате, не зная, что делать. Пока, наконец, не сообразил взять телефон и позвонить.

— Алло, Олег! Это я, Влад! Слушай, у тебя же Светка в детском саду работает?

— Ну, — послышался сонный голос друга.

— А она не знает случайно, где детские вещи взять? Только быстро, прям сейчас?

— Тебе зачем? Что у тебя там за крики?

— Мне дочку вернули. Олег, представляешь?! Я просыпаюсь, а она в гостиной плачет. Она мокрая вся, ее переодеть надо, а у меня ничего нет.

Через час его друзья, Олег и Светлана Аверины, были уже на пороге его квартиры с вещами для малышки.

Что есть наша жизнь — всего лишь поток воспоминаний, в конечном счете.

Влад вздрогнул, услышав голос позади себя. Обернулся и увидел того самого белокурого мужчину из роддома. Врача, принимавшего роды у Оли. И он же, кажется, приходил на похороны Доры, назвался генералом Вадимом Пелегиным. В роддоме же был Вадим Орловский. На кладбище он сказал, что будет расследовать смерть Доры, ага, как же!

А еще за минувшие двадцать шесть лет мужик ни на грамм не постарел. Кожа такая же гладкая, подтянутая, глаза ясные, голубые.

— Кто Вы такой, в конце концов? — Влад бросился на мужчину и прижал его к стене, на лице мужчины, как всегда, не дрогнул ни один мускул. — Это вы? Это вы сделали мою дочь такой? Это вы убили ее? За что? Она выполнила какую-то миссию и стала вам больше не нужна, как ее мать тогда?

— Смерть — это был осознанный выбор Вашей дочери, господин Соколов. Она больше не хотела и не могла так жить, с таким грузом на сердце. Может, где-то есть и моя вина. Но сделанного не воротишь.

— Не воротишь! — взъярился Влад, хватая мужчину за горло. — Ты проводил эксперименты над моей женой, ты ее убил. Вы скрестили мою дочь неизвестно с кем, моя внучка оказалась нежизнеспособна, моя дочь наложила на себя руки. А тебе плевать!

— Каждый волен сам выбирать свой путь, Влад, — спокойно ответил генерал, кажется, совсем не обращая внимания на то, что его крепко прижимают к стенке за горло, — лучше скажите мне, где камень, что Вы взяли на месте падения НЛО?

— Да хрен тебе! — злорадно усмехнулся Влад.

— Ты сам не знаешь, — чуть улыбнулся в ответ мужчина, — кому ты его отдал? Своему другу? Аверину? Что ж, отлично! Отпустите меня, Влад. Я тоже отец, я знаю, каково терять детей, поверьте. Но право на смерть — тоже право, и его нужно уважать.

Руки Влада разжались сами собой под пронзительным взглядом голубых глаз, Влад отступил на пару шагов, мужчина спокойно одернул пиджак и уверенной, неспешной походкой вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. А Влад схватился за голову. Она гудела, словно по ней долбанули обухом топора. Это существо, похоже, основательно в ней порылось, и теперь знает о Владе все, вплоть до размера носков Влада.

Олег! Нужно предупредить Олега.

К счастью, друг ответил быстро.

— Привет! Олеж, как ты?

— Привет! Да неплохо, к счастью.

— Как твоя девочка? В порядке?

— Да неплохо. Держится, я даже не ожидал.

— Хочешь, я психологов наших по-тихому пришлю?

— Не нужно, она сама психолог-терапевт, так что справляется. Я отгулы взял, чтоб с ней побыть. Все хорошо.

— Ну и, слава Богу. Слушай. Тут ко мне этот мужик белобрысый приходил щас. Тот, что на похоронах Доры к нам подходил, помнишь? Выспрашивал, где камень. Я ничего не говорил, но он как-то сам догадался, что он у тебя. Так что будь осторожен.

— Хорошо, — Олег с тревогой посмотрел на Дору, пишущую что-то в тетради. Он знал, что она слышит весь разговор, причем, без особых усилий.

— А еще я его вспомнил его. Это он принимал роды у Оли и заставил меня подписать перевод Доры якобы в институт мозга.

— Уверен? — про себя Аверин сочно выругался.

— Да. За двадцать шесть лет он ничуть не изменился! Ни на грамм не постарел! А еще он мне сейчас сказал, что Дору никто не убивал. Это было самоубийство. Типа не могла и не хотела жить с таким грузом и ушла. Я не знаю, что и думать. Но, блин, что, если он прав?

— А много ли с того разницы, прав он или нет? Доры больше нет, и боюсь, что истины нам не найти.

— Да ты прав, Олеж, прав. И мне кажется, он прав: ее сердце просто не вынесло всей скопившейся боли. Измены мужа, гибель дочери, — Влад тяжко и надрывно вздохнул в трубку.

— Хочешь, я приеду?

— Нет. Не надо. У меня Женя гостит. Ужин на кухне готовит.

— У вас все хорошо?

— Ну да, насколько это возможно. А ты береги себя, пожалуйста.

— А ты себя. Я заеду в субботу.

— А Вам никто не говорил, Вадим Аркадьевич, что незаконное проникновение на частную собственность карается по закону? — громко осведомилась Дора, поглядывая на дверь. — Ну, заходи. Чего стоишь!