А вот последние слова шеф-искатель адресовал персонально Игни.

Когда люди говорят про Нижний город Акато-Риору, особенно в тех случаях, когда о нем говорят вполголоса, в мыслях держат не только те рыбацкие развалюхи на сваях, которые безо всякого Разлива половину года стоят по самое крыльцо в воде. И совсем уже редко вспоминают, что деревни фермеров посреди заливных лугов и посёлок старателей на берегу Золотой реки на картах в столичном Магистрате включены в границы этого городского округа.

О нет. Мирные отдаленные деревушки или даже кварталы, в которых никто не зарабатывает и половину риена в день, никогда не добились бы такой скандальной славы среди жителей, как настоящий Нижний город, окутанный флёром мистических и жутких историй.

Когда люди говорят про Нижний город, чаще всего они имеют в виду сеть подземных каналов, проходов и галерей прямо внутри того самого холма, на вершине которого сияет ослепительный и гордый Белый дворец.

Правительство отрицало его существование.

Нижний город в отместку отрицал существование правительства.

Закон не приветствовал тех, кто селился в старых выработках под холмом. Но делать этого напрямую не запрещал. В своё время часть входов в старые штольни завалили, где-то перекрыли решетками, а где-то поставили ворота. Отделили магическими барьерами от новых шахт, уходящих в глубины холма. На большее рвения властей не хватило. Да и местная охрана смотрела на всё сквозь пальцы. Не будешь же постоянно требовать у грязных уставших рабочих, которые следят за стоками и трубами, патент на службу и спрашивать, где они живут.

Выработанные штольни и природные галереи, вымытые грунтовыми водами, стали домом для тех, кому не нашлось места под солнцем. По иронии судьбы, здесь было куда теплее и суше, чем на поверхности. Академию заботила сохранность скрытых под городом шахт, в которых добывали кристаллы с магической энергией.

Быть может, именно из-за человеческой алчности Разлив ежегодно приносил столько проблем Белому городу, что правителям приходилось раскошеливаться на королевскую компенсацию для горожан.

Тощий парень в расстегнутом кожаном жилете, запинаясь, брел по широкой «улице», освещенной лишь тусклыми пятнами красного света от вечных бумажных фонариков. Мокрая рубашка прилипла к ребрам. На непокрытой голове топорщились сосульки влажных прядей. Седой, как сова, парень безумно таращил яркие желтые глаза на собственные обожженные руки. Кожа на внешней стороне кистей превратилась в плотную черную корку.

– Су-у-ка, – скулил парень. Крупная дрожь сотрясала его сухое лёгкое тело. Стучал зубами он вовсе не от холода, а от ужаса. Его ловкие руки, которыми он всегда гордился, на глазах превратились в две обугленные головёшки. Выбравший собачью кличку вместо ненужного имени человек горестно выл, как пёс, оплакивающий отрубленные лапы.

Он шёл от одного пятна кровавого света к следующему. А когда ряд путеводных огоньков внезапно оборвался, остановился рядом с последним и сел на земляной пол, стараясь держаться в круге света, потому что он дарил обманчивое ощущение тепла. Подтянул колени к животу. Осторожно уложил на них локти и вытянул вперёд руки, чтобы ненароком не задеть ожоги. Запрокинул голову и прижался затылком к древней кирпичной кладке. Закрыл глаза, отдыхая.

Он не помнил, сколько просидел так. Может, минуту, а может, пару часов. Под землей время течет иначе. Нужно жить в этом мире, чтобы приноровиться и научиться ощущать ход часов в самом себе, без оглядки на изменчивое небо.

В какой-то момент Щенок собрался с духом и решил сунуть правую руку в карман, чтобы достать из него склянку с волшебной красной водой, которая, по слухам, могла исцелить любую рану, если смешать ее с кровью. Шипя от боли и проклиная все на свете, он кое-как выцарапал вёрткую, как скользкая рыбешка, мелкую бутылочку. Это было бы куда проще сделать, если бы конечности не превратились в бесполезные куриные лапы с растопыренными непослушными пальцами-когтями.

Уже не радуясь первой победе, Щенок заёрзал, пытаясь нащупать выкидной нож, не прибегая к помощи рук.

А его не было!

Выбил его крысеныш, паскуда, рыжая погань! И заточка, и ножик – все осталось валяться в той же поганой луже, где стоило утопить малефикара без разговоров. Утопить, а только потом обыскивать!

– Сука! – сквозь зубы прошипел Щенок, прислушиваясь к звуку падающих капель, разносимых эхом по всей подземной галерее. Чуткий слух уловил шорох шагов и шелест одежды.

Раздумывая, чего ему больше хочется – драться и выжить или покорно ждать, пока добьют и избавят от боли, Щенок не тронулся с места. Выжидательно смотрел из-под криво подстриженной челки на того, кто следом за ним нырял из одного пятна кровавого света в другое. Пока был виден только силуэт, но Щенок не сомневался, что преследователь подойдет достаточно близко, чтобы он смог разглядеть лицо.

«Если не решит прикончить издалека», – беззвучно шепнула темнота. Не будь клетчатая рубашка Щенка мокрее половой тряпки, она прилипла бы сейчас к спине от холодного пота.

«А если я скажу ему про красную воду? – Щенок, волнуясь, облизнул пересохшие губы. – Если скажу, что знаю фраера, который спрятал где-то целый чемодан с красной водой?»

«Попробуй», – усмехнулась темнота.

«Ага, щас только про чемодан красной воды ему затирать, – тоскливо подумал Щенок, теряя крохи надежды. – Ради одной склянки глотку мне вскроет и уйдет».

Черный силуэт остановился поодаль. Гораздо дальше, чем рассчитывал Щенок. Нехорошее предчувствие перехватило горло, холодным киселем забралось в живот.

– Т-там ф-фраер од-дин ч-чемодан прип-прятал…

«Хорошая попытка», – неслышно рассмеялась темнота.

Черный силуэт пошевелился.

– Неужели? – этот хриплый голос трудно было не узнать. Ледяные колкие мурашки бегали уже не только по спине. Щенок судорожно сглотнул. Дрожащей рукой нашарил рядом с собой на полу склянку и толкнул её тому, кому она полагалась по статусу.

– Это был демонов выродок, Волк. Глянь, чё он сделал с моими руками! – протянул обе ладони вперед, чтобы наниматель видел, что исполнитель жизни не жалел ради дела.

– А ты не знал? – задумчиво спросил тот, кого назвали Волком. Щенок видел, как тот шагнул ближе и наклонился, поднимая с пола мелкую бутылочку. Красная вода мерцала в неверном свете дешевых красных фонариков. Волк сделал неуловимый жест – и склянка исчезла из его пальцев. Щенок моргнул.

– Да чтоб мне сдохнуть, Волк! Он сжёг мне руки до костей! Голыми руками!

– Ты должен был его убить, а ты дал себя коснуться, идиот, – равнодушно проговорил Волк. – Давай научу, как надо.

Короткое, смазанное движение – и Щенка обожгла вспышка новой боли. Он дернулся. Медленно поднял руку, которая ощущалась скорее как деревянный протез. Коснулся уха, где свила гнездо злая пульсирующая боль. Не ощутил – увидел на пальцах густую кровь.

– Вот так. Понял?

Щенок втянул вонючий, спёртый воздух канализации сквозь стиснутые зубы.

– Я понял, Волк. Понял.

октябрь 2019 – июнь 2020