– Говоришь, ты умеешь видеть то, чего не видят остальные…

Игни захлебнулся очередным глотком травяного чая. Закашлялся.

– Я так говорил? – прохрипел он, как только сумел вдохнуть достаточно воздуха.

Алпин Фарелл поднял брови. Почесал кончиком самопишущего пера висок – красноречивый жест. На родине Игни никто не был столь затейлив в стремлении намекнуть на проблемы с головой, как в Белом городе.

«Ну так у них есть на то свои причины», – Игни подавил улыбку, спрятал её в чашке с травяным настоем.

– Я точно помню, что ты упоминал что-то такое, когда говорил о «пробитой голове» Бродэка, – напомнил шеф, придвигая смятый чистый бланк со звездой магической Академии к стажёру. Они покинули кабинет Бродэка и теперь сидели за одним из письменных столов в зале общей работы. Игни давился обрыдлым чаем, от которого мутило едва ли не сильнее, чем от отравления сырой магической энергией. Шеф задумчиво постукивал пальцами по столешнице и гипнотизировал взглядом бумажку.

– Опыт, шеф. Только опыт. Я просто знаю, куда смотреть, поэтому вижу.

«Могу вас научить», – эти слова Игни проглотил. Стянул домашнее печенье с чужой тарелочки – чтобы занять излишне болтливый рот и скрасить вкус травы, которая приносит удовольствие только первой чашкой. Ну максимум второй.

– Научи! – с поистине детской непосредственностью попросил шеф-искатель.

Игни сжал пальцы так сильно, что печенье раскрошилось и кусочки посыпались на стол. Стажёр аккуратно смёл их все до единой в ладонь и завернул в чистый носовой платок. Глаз при этом он не поднимал. Но наступил момент, когда дольше тянуть с ответом стало невозможно.

– Здесь, в Акато-Риору это не так распространено, зачем только голову забивать. В Резервации малефикаров отправляют на встречу с Предвечным огнем, так что…

– А ты сам у кого учился? У тех, кто отправляет, или у тех, кого отправляют? – с невинным видом перебил искатель.

Вежливая полуулыбка присохла к губам Игни.

– Я вырос среди тех, кто знает, – уклончиво ответил он. Дружелюбная маска соскальзывала с его лица – не удержать.

Шефа в полной мере удовлетворил его ответ. Он с видом сытого кота откинулся на спинку стула и всласть потянулся.

– Так и думал, парень, что твои корни среди законников. Ну вот чувствуется это в тебе. Как ты говоришь, «я просто вижу то, чего не видят остальные». У искателей это называется «профессиональный нюх».

У Игни после сегодняшнего обеда в ресторане появилось предчувствие, что отныне любой разговор с шефом будет вызывать ощущения, близкие к тем, какие он испытывал, балансируя на канате. Вот именно в тот момент, когда доходишь до центра, нужно сделать вид, что теряешь равновесие, но удержаться. Игни ненавидел этот номер. Когда мастер Шихлад вручил канатоходцу еще и факелы, тот плюнул и ушёл.

«Может, зря ушёл, – Игни пролистал страницы памяти, воскрешая в сознании неумолкающий плеск аплодисментов, – Пожалуй, играть с огнем, балансируя на канате, – это была только разминка перед встречей с шефом искателей».

– И мой профессиональный нюх говорит мне, что эта бумажка не пустая. Не простая, – после короткой заминки поправился господин Фарелл. – Видишь на ней что-нибудь, Древний?

Игни прихлопнул ладонью мятый лист. Перевернул его на обратную сторону. Протер уставшие глаза и как можно доходчивее объяснил очевидное для всех, кроме о-диурцев и риорцев, избалованных чудесами новой магии:

– У предметов нет Покрова. Я вижу то же, что и вы. Впечатанный в бумагу знак подлинности. Этот лист принадлежит канцеляристам Академии. Завтра с утра я подам официальный запрос…

– Нет, парень, так дела не делаются, – перебил шеф, теряя благодушие стремительнее, чем меняется ветер над приморским городом. – Официально мы спрашиваем лишь в том случае, когда сами знаем ответ. А здесь слишком много подвязок, дёрнем не ту – застрянем насмерть. Запоминай, стажёр. Лиса заметает хвостом собственный след, когда преследует зайца. Думай не только о цели. Просчитывай на два хода вперёд. И помни, что за тобой тоже могут идти охотники.

Игни безотчетно кивнул, соглашаясь с последней фразой. Об охотниках он помнил постоянно. Они шли за ним даже во сне. Безликие в черных шинелях крались в тенях, подслушивали мысли и заставляли Игни вскакивать посреди ночи, сминая холодное одеяло. Верный пёс императора О-Диура приходил в эти кошмары чаще всего. Человек, который носил ошейник и собачью кличку, смотрел на Игни сверху вниз, сложив руки на груди, и скалил белые зубы в усмешке.

Стажёр поднялся на ноги, не в силах усидеть на стуле, будто под ним развели небольшой, но жаркий костер.

– Хорошо. Никаких запросов. Но мне необходимо попасть в Академию или встретиться с одним из магистров. Как я могу это сделать?

Алпин Фарелл задумчиво почесал висок. На сей раз вроде без намёков на то, что «черепушку изнутри демоны скребут», как здесь говорят. Но серо-зеленые глаза глянули на Игни без одобрения.

– Ты прыгнул сразу к заячьей норке и хочешь ее разрыть. А зайца ты туда загнал? Потратишь силы и время, а добыча успеет ускакать на другой конец леса, только ее и видали, – шеф вновь перешёл на любимый язык охотничьих метафор.

Игни не стушевался из-за резкой отповеди. Пока шеф проводил аналогию с лисицей, стажёру пришла в голову следующая идея, так что он с трудом дождался, пока собеседник предоставит слово ему.

– Тогда я начну с того, что выясню, кто перевернул кабинет Бродэка. Тиро говорил о наглом уборщике со щепкой во рту. Не самое типичное описание для человека, который привык мыть полы и выносить мусорные корзины. Ну говоря уж о том, что обычно в Чайном домике убирает сури… то есть… – Игни сбился, растерялся, не сумел быстро подобрать нужное слово и замолчал, мучительно пунцовея.

Алпин Фарелл великодушно простил ему заминку.

– Другое дело, стажёр. Эта ниточка потянется-потянется и вытянет следующую подсказку, а то и две. Кто-то что-то искал в кабинете нашего Мэфелара в тот же день, как ему передали весточку из Академии. Кто? Что? По чьему приказу? Спроси у Ламеша, спроси у дежурных, проверь допуски и расписания. Кто пустил чужака в Чайный домик? Как он достал нужные для маскировки предметы? Не по улице же он тащился к нам в фартуке и перчатках, со шваброй наперевес, толкая перед собой тележку?

Игни стянул ещё одно печенье. Захрустел, обдумывая поставленную задачу. Под выжидательным взглядом матерого искателя думалось не очень успешно. Игни не утерпел, задал вопрос, который не позволил бы себе задать в присутствии отца, не терпевшего уточняющих вопросов от исполнителей.

– А вы, шеф, расскажете мне то, что знаете? Или будете издалека наблюдать за тем, как я копаю ямки, и ставить флажки?

Алпин Фарелл громко фыркнул, оценив, что ученик разговаривает на одном с ним языке.

– Ты прав, парень, я буду наблюдать. Но отчего бы и не рассказать, раз ты спрашиваешь. Матьяс Бродэк – наш лучший дознаватель, он ловит людей на лжи будто нюхом чует малейшую неправду. Я переманил его из Управления, из-за чего начальник городской гвардии господин Тарс со мной ещё долго отказывался разговаривать. Потом привык. Видишь ли, Игни, городская казна не может обеспечить гвардейцам такие жалования, какие плачу своим сотрудникам я, – шеф поднял указательный палец, со значением выделил последние слова, рассчитывая, что стажёр поймет, к чему это было сказано. – А старина Матьяс перешёл ко мне, когда я положил перед ним пачку билетов втрое толще его месячного заработка в качестве пса на королевской службе. И это было ещё до того, как у нашего короля, храни его Создатель, истощились запасы синей бумаги, и он перевёл свою стаю на патентную систему.

Лицо стажёра оставалось бесстрастным. Шеф решил, что его намеки не достигли нужного местечка под рыжей кудрявой копной, и, слегка раздражаясь, очень любезно пояснил: