И в какой-то момент результат удовлетворил настолько, что надобность в самом изобретателе отпала.

— Зачем тогда весь этот спектакль? Нападение и остальное?

— Точно не скажу, все-таки передо мной, скажем так, не отчитывались, что и понятно, но, полагаю, проблема в криворуком исполнителе. Никогда не доверяйте серьезное дело людям со стороны. Девчонка сперва влюбилась до одури, а потом бедолагу возненавидела. Вот и решила действовать не по плану. Ей бы устроить аварию, несчастный случай, так нет, захотелось излить душу и все такое.

Труди поморщилась.

— Дилетанты все губят.

Или, скорее, дают шанс.

— Что с ней?

— А что с ней? Ничего. Заболела и умерла. Бывает.

— Тогда…

— Почему дело просто не довели до логического финала? Во-первых, авария и без того привлекла внимание. Ненужное внимание, — Труди потянулась и замерла, прислушиваясь к самой себе. — А смерть, глядишь, и расследование за собой потянуло бы. Возникли бы вопросы, чем там на станции таким занимались… да и людей посторонних вокруг собралось. Ты же не думаешь, что круг посвященных так уж велик? Умника окружили заботой и вниманием. Врачи постановили, что угрозы для жизни нет, он просто парализован. Так стоит ли дергаться? Терпение, мой друг…

— Я не твой друг.

— Но и не враг. Враги мои долго не живут… так вот, терпение — величайшая добродетель, что я и объяснила этому истерику. Сам наворотил, сам бы и убирался… вот, — она сделала глубокий вдох. — Погоди… сейчас… так вот… что еще? Тебе просто не повезло.

Или повезло.

Кахрай пока не знал точно. Подумает, когда будет время. А чтобы было, следовало говорить. И он задал следующий вопрос:

— Куда выйдет корабль?

— Я же…

— Ты знаешь.

— Нет, — Труди покачала головой. — Мне дали координаты. Я внесла в программу и только. Я ведь специалист, конечно, но не настолько широкого профиля.

— Ты ведь их сохранила?

— Конечно…

Лотта прижалась к стене, пытаясь унять стучащее сердце. И вовсе это не симптом, и совсем не признак того, что болезнь внутри. Нет, она внутри, здесь сомнений нет, поскольку все, что удалось прочитать про чуму — а было в документах семейных не так уж и мало — указывало на то, что не заразиться ею невозможно.

Но…

Время еще есть.

Мимо по коридору прокатился мяч, а за ним проскакал паренек.

— Звините, — крикнул он.

И Лотта кивнула.

Если она не справится, то этот паренек умрет. Как и его мать. Или отец… или с кем он путешествует? Правда, это не так и важно.

— Нервничаешь, — тихо спросила Эрра. И Лотта кивнула. — И я… что я там буду делать?

— Меренгу готовить, — также тихо ответила Лотта. — И все остальное. Проследишь, чтобы ужин подали вовремя…

Кухня занимала отдельную палубу и по плану представляла собой несколько цехов, соединенных с кладовыми. Здесь царил хаос, управляемый пухлым человеком в белом комбезе. От других, обряженных в схожего кроя комбезы, его отличал лишь ярко-алый квадрат GT-кода на груди и спине.

— …а я тебе говорю, ставь малый цикл, иначе горох разварится! — донеслось до Лотты.

— Не разварится, его варить надо несколько часов!

— Это если цельный сублимированный, а этот колотый. И под давлением. Каша будет…

— Посторонним, — человек с кодом заступил дорогу. — Доступ запрещен.

— Я не посторонняя, — Лотта подняла планшет, раскрывая карту доступа. — Я с инспекцией.

— У нас ужин скоро! — возмутился он.

Он был немолод.

И сердит.

И не было понятно, сердит он на Лотту или сам по себе. Или может, просто атмосфера, его окружавшая, жар печей, гудение робоповаров и суета раздатчиков, делала его таким.

— Ужин, это хорошо, — Лотта вытолкнула перед собой упирающуюся Эрру. — Она проследит, чтобы все шло по плану… вы, к слову, давно здесь служите?

— Первый сезон.

— И как вам?

— Дерьмо, — человек хотел сплюнуть, но удержался. — Продукты дерьмо. Машины старые. Функционал ограничен. Рецептурники устарели лет пять тому. И они хотят, чтобы я готовил на уровне! Какой, я вас спрашиваю, может быть уровень, если здесь сплошная вторичка? Мясо, мало того, что ненатуральное, так даже безволокнистое. А рыба? Что можно приготовить из порошкового фарша?

— У вас замечательно получается, — Лотта попыталась успокоить разошедшегося повара.

— Делаю, что могу, — буркнул он. — Но чтобы я еще раз… так значит, инспекция?

Лотта кивнула.

— И чего инспектировать будете?

— Запасы. Насколько их хватит?

— Да… стандартно… дня на два, если в обычном режиме. До Зафара точно дотянем.

— А… если не до Зафара?

Повар нахмурился.

— А до куда?

— Пока не знаю, — Лотта прикусила губу. — Но… весьма вероятно, что полет затянется… и тогда…

— Будет плохо, — совершенно спокойно произнес повар.

— Насколько плохо?

— Если сократить меню на треть и уменьшить отходность, то еды хватит дня на четыре. Если сократить еще больше… — он посмотрел на Лотту, выжидая. И она кивнула. — То до недели… чтобы по составу и калорийности в нормы вкладываться. Если еще больше…

— Нет, — она покачала головой. Не хватало еще вызвать страх голода. — А со стационарными пайками? Сколько их?

Повар потянулся к браслету.

— Да… как и положено, семь тысяч стандартных порций. Так что еще на две недели…

— И где они лежат?

— Проверить хотите? — он насупился, но кивнул, соглашаясь, что мысль в общем-то здравая. А Лотта ответила:

— Хочу.

Что-то подсказывало, что не стоит доверять одному лишь реестру.

— Эрин, — крикнул повар, заглушив надолго и гул автоматики, и все голоса. — Закрывай второй мясной, смену отправляй сюда. Корректируй меню. Один суп, одна закуска, одно горячее… Давай, делай, что говорят. И с минимальной отходностью. Что? Да в жопу красоту! И вообще жрать надо меньше! Идемте.

Это уже предназначалось Лотте. Шагал повар быстро, умудряясь уворачиваться и от платформ с подносами, и от прицепов, на которых в переработку подвозилось, что мясо, что чаны с сублимированным фаршем, которому предстояло отмокнуть в питательном растворе.

Все это выглядело весьма неаппетитно, но…

— Вот, — он добрался до двери и быстро выстучал код доступа. — Прошу… убедиться.

Лотта и убедилась.

За дверью было не то, чтобы совсем пусто, однако ей казалось, что семь тысяч порций должны были бы занимать больше места, чем пара ящиков в углу.

— Твою ж…

Этот человек умел выражаться образно и с выдумкой. Впрочем, ситуацию это не исправляло.

— Неделя… — выдохнул он. — И потом пару дней на остатках. Есть еще собственные теплицы, там тоже можно переработать. Зеленая масса, конечно, не самый лучший продукт, но… аппараты старые, переварят.

…лучше, чем ничего.

— Вы только…

— Буду молчать, — он потер лысину. — Я ведь понимаю, паника никому не нужна.

И хорошо, что понимает. Вот только сколько еще получится хранить этот секрет? А не этот? И что будет, когда все они выйдут наружу?

Лотта не знала.

К такому ее бабушка точно не готовила.

Боги всех миров, существующие или выдуманные, — вдруг это перестало иметь хоть какое-то значение. Главным было, что Тойтек соскучился по работе.

Он и сам не представлял, насколько соскучился.

Душа горела.

Руки… с руками было не все так хорошо, все-таки Тойтек не настолько доверял себе, чтобы прикоснуться к пробиркам из ашшарского кварца. Хотя желание было. Острое. Почти на грани сознания. Хотелось оттолкнуть женщину, которая орудовала слишком уж уверенно, чтобы можно было придраться, и самому…

Гудела центрифуга.

Подмигивал желтым светодиодом сепаратор, плавно подбираясь к завершению цикла первичной очистки. Тихо пощелкивала установка высокомолекулярного синтеза. А по блеклым, переведенным в рабочий режим — никогда-то не любил Тойтек чересчур резких, каких-то ненастоящих словно, заводских установок — ползли змеиные полосы графиков.