— Не бойся, с тобой ничего не случится, — успокоил Эрих, а затем снова обернулся к Марку… и началась атака.

Брат на брата, кровь на родную кровь.

Мужчина взмахнул рукой — треснул асфальт подобно шоколадной плитке, разлом на глазах превратился волну, и волна эта резко двинулась в сторону Марка.

«Не зря они считали его столь сильным… Как же он силен!»

— Эрих! — закричала София, понимая, что вот-вот случится непоправимое. — Не убивай!

Марк взмахнул рукой — на миг «волна» застыла, будто наткнувшись на преграду…

В этот миг Эрих оскалился, всем своим видом показывая, что не боится, что сильнее, что может себе позволить значительно больше.

— Забыл ты, братец, каково это, соперничать с равным, — и волна резко рванула вперед, взрываясь под ногами у Марка и ударной волной откидывая того в сторону.

София закрыла рот рукой. Она не верила, не желала верить.

«Нет! Нет, так не бывает… я только его обрела… нет»

Марк лежал на земле, у головы — лужа крови, на теле множественные раны. Он был без сознания … либо мертв. Вокруг него валялись ошметки некогда гладкого ровного асфальта.

Весь участок трасы выглядел как после воздушной бомбардировки, машина Марка превратилась в обломок и валялась с нескольких метрах колесами вверх. Она была похожа на уродливого жука с подожжёнными лапками.

Женщина всхлипнула, тем самым привлекая внимание застывшего каменной статуей Эриха.

Он резко перевел взгляд на Софию. Смотрел очень долго, а затем сказал.

— Садись в мою машину. — София не сдвинулась с места. — Живо!

Испугавшись, женщина нырнула в салон, на пассажирское сиденье. Эрих Нойман продолжал стоять на том же месте, и смотреть на искромсанное тело родного брата.

Брат на брата, родная кровь.

•• • ••

Мгновение… еще одно. Десять минут… София боялась сделать громкий вдох, она неотрывно наблюдала за застывшим Эрихом. Глаза её были на мокром месте, но плакала она беззвучно, не желая привлекать лишнего внимания. Его внимания.

Какое-то время спустя, будто очнувшись ото сна, мужчина резко двинулся в сторону авто, открыл дверь, и сел на водительское место.

Оба молчали.

Эрих медленно выдохнул, и разбомбленный асфальт, кусок за куском, принялся возвращаться в изначальную позицию. Он ложился красивыми ровными полосами на трассу…

Минута — и на участке не осталось ни единого следа от происшествия… и только тело младшего Ноймана, и его машина (которая перевернулась в момент «взрыва») остались такими же — поломанными.

Теперь, когда бардак был убран, стало более очевидно, что Марк при смерти. София дернулась, её тело рвалось к умирающему мужчине.

— Если попытаешься выйти из авто, я его добью, — сквозь зубы пробормотал Эрих, не глядя на Софию. — Тебе. Это. Понятно?

София всхлипнула, истерика будто вырвалась наружу.

— Он твой брат! — закричала она.

София прикоснулась к плечу Эриха, заглянула ему в глаза. Мужчина внимательно посмотрел на её руку (которую София сразу же убрала) и недобро ухмыльнулся.

— Он твой брат! Эрих, не позволяй ему умереть! Я прошу тебя! Он же… он твой брат… ведь он…

Фраза прервалась. Она почувствовала, что своими мольбами делает только хуже, что Нойман её не слышит и не услышит.

— Эрих… я прошу тебя… — отчаянно, — он твой брат… Эрих…

— Брат, который позарился на моё! — взревел Нойман. — Как посмел!

Мужчина резко надавил на газ. Развернул авто, и направился в сторону дома. Она смотрела в окно заднего вида на отдаляющееся место происшествия.

Истерика, подобно снежному кому, нарастала. София запустила руки в волосы, наклонила голову, и взвыла от боли.

Мужчина на неё не смотрел, казалось, всё его внимание было сосредоточено на дороге.

— Успокойся, — процедил Нойман. — Он выживет… но ты сейчас должна успокоиться, и не злить меня. Не зли, София, это не лучшее время.

«Не зли… не зли…».

Как не злить?

Ощущение было такое, будто она не способна контролировать собственное тело. Из горла рвались боль и отчаяние. Только что она стала свидетелем того, во что даже поверить сложно. Поэтому тело на клеточном уровне отказывалось возвращаться в спокойное состояние.

Тем временем авто мягко рассекало воздух. В машину заглянул трепетный луч солнца. Мимо пролетал спокойный весенний лес, слышалось пение птиц. Это был прекрасный весенний день.

София находилась в авто с убийцей, который, вполне возможно, только что убил своего брата и, вполне возможно, скорее убьет и её.

Изоляция, он и она

На подъезде к его дому, София вспомнила то полузабытое чувство, что у неё возникло при первом посещении ноймановского дома. Замок, окруженной охранниками-волками. Волки не нападают, ждут команды от вожака.

Машина остановилась у крыльца дома. Какое-то время пассажиры не двигались.

— Выходи, — Нойман провел рукой по лицу, — иди к себе в комнату.

София так и сделала.

Пока она шла к дому, ловила на себе взгляды охранников. Волки, дожидающиеся тревожного приказа.

«Фас!»

Она почти слышала этот приказ, отданный равнодушным немцем.

Она прождала его в комнате весь вечер. Была уверена, что придёт, не может не прийти.

Не дождалась. Когда усталость взяла своё, она погрузилась в царство Морфея.

Проснулась от стука в дверь. Надавила на глаза в надежде почувствовать себе хоть немного бодрее.

Он пришел…

— Можно… войти? — вежливый вопрос, которого можно было и не задавать.

Эрих вошел в комнату. Горел только один ночник, а потому, когда мужчина присел на кровать, его тень растеклась по всей стене.

Их взгляды встретились.

— Плакала?

— Нет.

— Это хорошо, — задумчиво. — Что ты помнишь о прошлой жизни?

София выпрямилась и подтянула к себе ноги. Мужчина давил на неё своей энергетикой. Такова и была его цель — запугать, надавить, заставить прогнуться под его волю.

— Немного… помню тебя, день первого знакомства. Помню свою смерть. Помню Эльзу. — София вздохнула, она надеялась, что не совершает ошибку. — Я помню то, что она мне показывает.

— Она? — мужчина подбоченился. — Кто «она?»

— Это сложно объяснить. Я в снах вижу женщину, она служит проводником к моим воспоминаниям. Она назвала себя Сафрон…

На его лицо отразилось непонимание.

— Сафрон — это сосуд для энергии, — нахмурился Эрих. — Это понятие, обозначение, которое мы сами придумали. Это не живой дух, не проводник. Это не персонифицированный образ. Энергия не может… Она сама себя так назвала?

— Да.

— Как она выглядит?

— Высокая, с резкими чертами лица… брови прямые, поэтому кажется, что она постоянно хмурая.

— Скорее всего, этот образ — это некое воспоминание, что-то важное лично для тебя. Её внешность должна давать какие-то ответы, ведь ты сама наделила эту… Сафрон её возможностями и внешностью… Возможно, какое-то заклятие, или же…

Эрих будто забыл о существовании Софии, его поглотила новая загадка и разговаривал он с самим собой.

София не мешала ему размышлять, она посмотрела на стену, где красиво отображались две тени — его и её. Ноймановская тень была больше, имела какие-то хищные углы. Не тень, а оборотень, что прилег у стены отдохнуть!

«Он не должен узнать, что Марк и Тамара были любовниками…Почему не должен? Что, если он уже убил брата? Но что, если Марк выжил? Тогда Эрих уж точно не должен обо всем узнать, еще есть шанс».

София увлеклась своими мыслями. Когда она снова взглянула на Эриха, поняла, что и он на нее смотрит. Смотрит хищно, концентрировано, так, как в представлении Софии хищники смотрят на жертв перед тем, как напасть.

Она обхватила руками колени. Силы таяли, она хотела знать.

— Что ты со мной сделаешь? — прошептала на выдохе.

Он медленно поднял руку и положил её ей на колено. Задумчиво следил, как его же рука плавно скользит по ноге. Он надавил женщине на колени, заставив распрямить обе ноги. Его руки легли ей на бедра, выбивая из нее дыхание.