— Это ничего, — рассвет раскрасил комнату нежным золотистым цветом, Тамара закрыла глаза, поддаваясь ласке лучей. — Я переживу.

— На всякий случай, постарайся не подходить к Эриху слишком близко…

— Хорошо. Когда ты мне расскажешь весь свой план?

— Скоро.

•• • ••

— Каков он?

Они сидели у ручья, куда Тамара часто сбегала, чтобы побыть в тишине. Не так давно она показала это место Марку, и оно ему, как ни странно, понравилось.

Вчера состоялась её встреча с Эрихом Нойманом.

Тамара, подкатив подол платья, опустила ноги в ручей, Марк повторил за ней.

Вода была чистая, сотни маленьких пузатых рыбин боязливо плавали туда-сюда, иногда подплывая к человечески ногам, и снова давая деру.

— Каков? Самоуверен, на меня внимания не обращал. Я даже засомневалась, что он меня заметил. — Марк недовольно улыбнулся. — Кажется, я видела вашу мать. Представляешь, она со мной поздоровалась!

— Я не удивлен! В балетную школу тебя отправили по настоянию нашей матери. Они полагала, что это сделает тебя более пластичной. Наша мать, Хайке Нойман, знает о тебе даже больше, чем я. Она часами за тобой наблюдала в детстве. Она тебя очень любит.

— Как странно… а я её даже не знаю. Иногда мне кажется, что я не до конца верю во все это. Не верю, но делаю то, что ты мне говоришь.

— Я могу тебе напомнить.

Он взмахнул рукой — водная гладь заурчала, начала отплевываться, пока из водной глади не выпорхнул дельфин, полностью сотканный из воды.

— Красиво, не так ли? — спросил с легкой улыбкой, без какого-либо удивления наблюдала за застывшим перед ним дельфином.

— Марк, ты — бог? — Тамара уставилась на него.

— Вот еще!

Мужчина взмахнул рукой — водный дельфин упорхнул обратно в воду.

— Нет, Тамара, я — не он.

Некоторое время они сидели молча, наблюдали за играми мальков под водой, и думали каждый о своем.

— А у тебя… есть Сафрон?

— Нет. Я не настолько силен. Это и плохо, и хорошо, так как я могу сам управлять своими потоками, я могу скопить в организме и использовать только ту энергию, которая мне не навредит. Другое дело — Эрих, при желании он мог бы этот материк в себя впитать.

— Что значит «впитать»? Разрушить?

— Можно и так сказать. Он этого не сделает — правила, и все же, он может.

— Тебя это огорчает? То, что он сильнее?

— Сейчас — да, а в детстве он мне завидовал. Мне давали больше свободны, в то время как за каждым его движением следили. Отец учил его контролировать силу, ему вбивали в голову правила, говорили, как он могущественен.

Марк смотрел куда-то за горизонт, далеко-далеко.

— Это действительно так, Эрих — очень сильный ктарх, такие среди нас редко рождаются. Но, увы, это сделало его очень… сложным человеком. Единственные люди, с которыми он считается, это мать, отец, я, и еще некоторые люди в совете, те немногие, что сильнее него.

— Это должно быть сложно — жить в такой семье.

— Пожалуй, да.

Она накрыла его руку своей. Так и сидели, глядя на подрагивающую водную гладь.

•• •• ••

Знакомство Тамары и Эриха хоть и медленно, но все же набирало обороты, они виделись на званых вечерах, благотворительных мероприятиях, где изредка перекидывались несколькими словами.

Благодаря наставлениям Марка, Тамаре не просто удалось не заинтересовать старшего Ноймана — она видела, что была ему чуть ли не противна.

Она полагала, что старший Нойман ни за что не попросит её руки, ведь как можно жениться на той, которую даже видеть неприятно? Марк придерживался другого мнения.

— Как бы он себя ни вел, он скоро начнет делать более решительные шаги.

— Но… он ко мне с таким пренебрежением относится! — злилась Тамара. — Неужели он думает, что я соглашусь на брак с таким мужчиной?

— Да, Тамара, именно так Эрих и думает. С социальной точки зрения, он для тебя — выгодное замужество.

Тамара вспомнила, как радовалась тетушка её знакомству с Марком, и засмеялась.

— Ты, кстати, тоже. Моя тетушка была так счастлива, когда ты пригласил меня на танец.

Марк рассмеялся, подмял Тамару под себя, и крепко поцеловал.

Спустя несколько дней в дом к Тамаре пожаловал Эрих Нойман с предложением руки и сердца.

Пришел так, будто его в дом Тамары на веревке тянули.

Родители поспешили позвать дочь — не каждый день такие гости появляются. Они оставили Эриха и Тамару наедине.

«Он уверен, что я соглашусь», читала Тамара во всей его позе. «Он уверен, что я — его, что никуда не денусь. Но… что мне мешает отказаться?»

Тамара улыбнулась этой мысли. Действительно, почему она не может отказать? Такого правила нигде не было!

«Ну что ж, получайте, уважаемый господин. Я с удовольствием сотру с вашего лица эту ухмылку!».

Молодые люди сели в гостиной. Разговаривать им было не о чем, но старший Нойман даже не пытался как-то поддержать разговор. Он был нахмурен, сердит, ему было неприятно находиться в этом доме.

Она смотрела на Эриха, и думала, как сильно непохожи два брата. Одного она любила, понимала, второй был спесивым и эгоистичным.

Она вдруг подумала, а каким было бы их знакомство, если бы не вмешался Марк, если бы не скрыл настоящую суть Тамары, её ауру? Что было бы, если бы Эрих увидел её настоящей, такой, какой увидел в тот самый первый раз? Может, и не сидел бы он с таким недовольным видом, маясь мыслью о женитьбе.

— Вы закончили балетную школу, Тамара, не так ли? — спросил Нойман внезапно.

— Да, всё верно.

— И каковы же ваши дальнейшие планы?

— Если получится, я бы хотела продолжить обучение.

— А если не получится, — он подался вперед, как хищник, почуявший добычу. — Вам уже восемнадцать, пора бы замуж выходить, не так ли?

Он смотрел на неё внимательно, с непонятной хитрецой и выжиданием, как маленький избалованный мальчишка, что вот-вот разрежет брюхо пойманной лягушке.

Тамара вздохнула.

— Да, пора.

— Но… — он выгнул бровь. — Вы не замужем.

Она прекрасно понимала, какую игру он ведет, и удивлялась жестокости, с какой мужчина давил на гнилые раны в душе каждой незамужней девушки.

«Зачем он это делает? Зачем делает больно? Просто потому, что может?»

— Мне не предлагали, — Тамара посмотрела ему в глаза, прямо, не таясь.

— Почему? — Его лицо исказила искусственная сочувствующая улыбка.

— Об этом судить не мне.

Она знала: не предлагали потому, что Нойманы отгоняли от неё возможных ухажеров. Но Эрих считал, что она об этом НЕ знает. И, кажется, полагал, что она, Тамара, находит причины незаинтересованности мужчин в себе самой, что корит себя за то, что до сих пор не замужем.

«Мерзок! Как же те мерзок! Марк мне всё рассказал, ты целый год оттягивал наше знакомство, и тянул бы и дальше, если бы Хайке Нойман не потребовала нашего знакомства и последующего обручения. А пока ты тянул, ко мне другие не смели приблизиться!».

— Возможно, вы капризны? — Нойман с удовольствием развивал эту тему.

— Не мне судить, — Тамара сложила руки за спиной и изо всех сил царапала себе ногтями ладони. Девушка надеялась, что боль отрезвит, сдержит порыв ответь Нойману так, как он того заслуживал: дерзко, резко, грубо.

— Вы не умеете следить за домом? — любопытствовал мужчина.

— Не мне судить, господин Нойман.

— Вы некрасивы?

— Не мне судить, — так же покорно повторила Тамара.

Мужчина скрипнул зубами. Он был недоволен её уступчивостью, тем, что ему не удалось её разозлить.

Тамара выждала некоторое время, а затем спросила:

— Могу ли я узнать, зачем вы пожаловали в наш дом?

Его глаза хищно вспыхнули. Тамара, чтобы не смотреть ему в глаза, подошла к окну.

— Разве я не могу навестить понравившуюся мне девушку?

Опавшая листва забрызгала двор разноцветными перышками. Светило солнце, пылала на горизонте узкая река, та самая река, у которой Тамара недавно встречалась с Марком.