Эрих Нойман всегда был в центре внимания. Он привык, что все было так, как он хочет.

Невольно она задавала себе вопрос, а каково ему было знакомиться с женщиной, которой предстояло стать его женой? Женой навязанной, от которой ни отгородиться, ни сбежать.

София помнила раздражение, скользящее в каждом его движении. Тогда ей была неприятно, сейчас же она его не винила.

Он не любил, и ничего не мог с этим поделать. Так бывает, когда тебя просто не любят. Он ведь не знал, что его нелюбовь — это проделки младшего брата. Эрих угодил в ловушку лишь потому, что не ожидал удара от самых близких.

… София сидела в гостиной, и слушала, как трепыхаются за окном все еще голые ветки. Ранняя весна не радовала солнцем, а утренний туман лишь отображал настроение Софии.

Женщина свыкалась с мыслью, что родилась в конце восемнадцатого века. Осознавать подобное оказалось нелегко.

Теперь она и о родителях думала по-другому, и воспоминания детства виделись под другим углом.

Получается, что её холодность, неумение ощущать краски жизни — это последствие нарушенного энергетического обмена. Сафрон — Тамара была создана, чтобы эмоциями её наполнял Эрих, а когда его рядом не оказалось — эмоции иссякли. Того, что оставалось, не хватало для полноценной жизни.

И вот в её жизни появился Эрих. Они спали вместе, и Эрих, сам о том не подозревая, передал своей сафрон излишки энергии, и жизнь Софии наконец-то обрела краски! Как просто, и в то же время как сложно!

Столько проблем оттого, что двое людей не захотели быть вместе. Как жаль! А если бы Тамара смирилась? Если бы захотела быть с Эрихом? Что, если бы… ведь при первом знакомстве, том самом, которого Эрих не помнит, она ему понравилась.

Что, если бы… Это была очень опасная мысль!

— Ты сегодня поедешь на работу?

София встрепенулась. В гостиную вошел Эрих Нойман. Их взгляды пересеклись — будто два моря соприкоснулись.

— Да, поеду… чуть позже. Устала.

— Тебя Марк утомил?

Глаза в глаза.

«Убить готов», — подумала София. «Но не убивает, ждет…Затаился».

— Хочешь запретить?

Резкое движение — и он оказался прямо перед ней. Присел на корточки перед тем креслом, на котором она сидела, и положил руки ей на колени.

София испугалась. Человек не может двигаться настолько быстро.

— Да, София, — он сильнее сжал её колено, — хочу запретить.

Его рука нагло оглаживала её колено. Женщина проследила за этим движением, а затем снова перевела взгляд на Эриха.

«Как же я тебя боюсь!»

Хищник усмехнулся, будто прочитал её мысли.

— Собирайся, я отвезу на работу.

«На работу? Находиться в его машине, ехать через лес?».

— Я бы не хотела…

— Вставай! — крикнул мужчина. — Немедленно!

В машину к Эриху София садилась с мыслью, что это конец.

Машина набирала скорость… как и паника Софии. Трасса, лес, туман и разозленный мужчина за рулем — не лучшие обстоятельства для выяснения отношений.

Эрих, видимо, имел другое мнение.

— Ты влюблена в моего брата? — немец не отрывал напряжённого взгляда от дороги. Руки, лежащие на руле, были напряжены.

София молчала. Туман, казалось, давил на полосы трассы, становился все ближе, грозясь вот-вот заглотнуть машину.

— Лапонька, сейчас не лучшее время для игр, — обманчиво-ласково заявил мужчина. — Я вижу твою энергию, я вижу твои чувства, но я хочу услышать ответ: ты влюблена в моего брата?

— Эрих…

— София! — взревел мужчина. — Отвечай на вопрос!

— Да… я люблю его.

Эрих резко выдохнул.

Вокруг — лес, машина набирала скорость, и Софии это очень не нравилось. Умирать ей, несмотря на навалившиеся проблемы, не хотелось.

И тут, внезапно, машина резко остановилась. Мужчина развернулся и посмотрел ей в глаза. Хищно усмехнулся.

— Первый раз я потерял любимую женщину по моей глупости, второй раз — по её вине. А сейчас — по вине брата. Кто бы мог подумать?!

Мужчина рассмеялся, а затем резко ударил по рулю, да так, что основа руля оказалась продавлена вниз, по панели пошла трещина.

София дернулась, чтобы выбраться из машины, но дверь была заблокирована.

— Нет, красавица, не отпущу.

Он придвинулся к ней, заправил за ухо прядь для волос. Схватил за шею, и придвинул к себе.

— Я буду глупцом, если отпущу тебя снова… Тамара.

Машина стояла на обочине, пустующая траса и туман навевали чувство тревоги.

Эрих удерживал ее за шею, он был так близко, что его дыхание оседало на её лице.

Мужчина едва сдерживал свою ярость… и боль. А может и не сдерживал, наоборот, показывал, что чувствует, в надежде что она поймет.

— Удивлена? — ухмыльнулся мужчина. — Я давно знаю правду, ты сама дала мне подсказку.

Он заставил её придвинуться еще ближе, его рука на её шее, в его глазах — ярость, в её — страх. Эрих удерживал её осторожно, но давал понять — дернешься, и пострадаешь.

— Кулон, — немец заботливо провел подушечками пальцев по её щеке. — На той девчонке, что ты мне подсунула, был твой кулон. Он был на тебе во время нашей первой встречи. Я не сразу это понял, лишь когда выпроваживал девчонку из дома. Она плакала, пыталась меня поцеловать, обнять. В какой-то момент девчонка резко дернулась, и побрякушка выпала из её рук. Я еще подумал, почему она в такой момент украшение в руках держит, а потом прочитал ауру украшения, и понял, что девчонка интуитивно тянулась к столь энергетически заряжённому предмету, искала у него подпитки.

София закрыла глаза. Вот и все, конец…

— София… посмотри на меня.

Она вынуждено открыла глаза. И удивилась тому, что в глазах этого жестокого мужчины увидела… нежность.

— Я провел несколько дней, вспоминая, где мог видеть это украшение. А потом вспомнил… В тот вечер, когда я решил приготовить нам ужин. Ты ведь помнишь тот вечер, не так ли?

Она лишь кивнула. Непрошенные слезы вырвались на свободу.

— Не плачь…

Эрих отпустил её горло, погладил скулу, заправил прядь волос.

— После того ужина я вернулся к себе в комнату, и мне впервые за долгое время было так спокойно, так хорошо… Думая о тебе, я не мог прекратить улыбаться. Осознание, что это твое украшение, пришло внезапно, будто я давно уже знал об этом, но не хотел признавать. София…

Её накрыло осознание, что он не видит в ней Тамары. Не видит и никогда не видел, в отличии от Марка. Для Эриха она, в первую очередь, София Коваль.

— Ты помнишь тот вечер? Как хорошо нам было? София… ты понимаешь, что я просто не выживу без тебя?

Его признание огорошило. Она не знала, что ответить, а он ждал. Ждал!

— Эрих… Ты меня почти не знаешь, — с мольбой. — Вспомни, как ты ко мне относился, когда мы только познакомились! Ты ненавидел меня!

— Глупая, глупая София, — он нежно очертил её скулу. — Я влечение к тебе испытал, которое не мог заглушить доводами рассудка. Я знал, что не имею права к тебе приближаться, что разрушу тебя, и от этого бесился еще больше. Ведь я думал, что ты — не моя сафрон, а значит близость со мной рано или поздно начала бы тебя разрушать. Ты ведь помнишь раны на тех девушках, которых ты для меня находила? Я не хотел, чтобы с тобой случилось нечто подобное…

Он прикоснулся щекой к её щеке. Вдохнул её запах.

— Как бы я хотел познакомиться с тобой в ресторане, или на улице. Завести разговор, легкий, необременительный, пригласить на ужин, гулять по городу, твоему или моему, но…

«Но это не про нас…» — подумала София с непонятной горечью.

— София…

Он резко дернул её на себя, посадил себе на колени, погладил спину.

— Эрих, пожалуйста… не нужно… — Она вяло попыталась оттолкнуть его.

Немец был намного сильнее… и София не надеялась на то, что сможет его остановить. Да и в то, что её просьба подействует, тоже не верила.