Мне стало страшно. Страшно от глупости людей, что меня окружают, и от собственной глупости. Эльза, сама того не ведая, подписала себе смертный приговор.

— Что ты наделала, Эльза?!

Меня ударил женский смех.

— Я не буду на вторых ролях, Эрих, — сказала она, медленно подходя ко мне.

Мне это осточертело. Я чувствовал такую ярость, что словами не передать.

Я просто подошел к Эльзе, и обхватил её за голову. И начал считывать.

Мне нужно было знать, что она сделала, и как моя Сафрон оказалась в доме, который я снимал для любовницы.

… Это всегда похоже на сон, в котором тебя никто не видит, но ты видишь всех.

Я оказался в комнате Тамары. Она сидела у окна, и читала.

Вот к ней заходит Эльза, у нее на глазах слезы.

— Тамара, нам нужно поговорить.

Тамара закрыла книгу.

— Эльза… что случилось?

— Твой жених, — слезы, — ты не знаешь, — слезы, — каков он! Тамара, я хочу тебя спасти! Он… он изнасиловал меня!

Я видел в мутных воспоминаниях, как сволочная Эльза разыгрывает перед Сафрон роль жертвы. Наблюдал, как Тамара не желает верить… как отворачивается от Эльзы, как спрашивает с отчаянием:

— Зачем ты мне это говоришь, Эльза, зачем врешь? Это неправда, Эрих не такой!

— Не такой! Тогда идем со мной, я покажу тебе, какой он!

Она отвезла Тамару в ту квартиру, что я снимал для Эльзы. Моя Сафрон не сопротивлялась, в глазах застыли сухие слезы.

— Эрих не такой… Эрих не такой, — шептала Тамара всю дорогу.

Она по-прежнему верила… верила в меня. А я смотрел на эти воспоминания, и знал заранее, что вскоре её вера разобьется. Сломается. И я буду в этом виноват. Вспоминать больно, насколько сильно я виноват перед этой доброй девочкой! Моей невестой! Женой!

Эльза привела Тамару в спальню.

— Он придет сюда вечером, — сказала. — Занавесь окна, распусти волосы, одень мою ночную рубашку. Пусть он примет тебя — за меня. Посмотришь, как он будет себя вести, и сама всё поймешь.

— Если бы это бы это была правда, — всхлипнула Тамара. — Если… почему ты позволила ему? Почему не сопротивлялась, почему не сказала нам, отцу моему?! Почему согласилась жить в этой квартире, ведь мы тебя не выгоняли из нашего дома!

— Я боялась! Он угрожал, что отыграется на тебе! Тамара, ты разве не понимаешь, кто твой жених? Он — Нойман, ему всё можно, он бы стер нас с лица земли!

— Я тебе не верю!

— Не веришь? — оскалилась Эльза. — Тогда чего ты боишься? Жди!

Сафрон, плача, взялась распускать волосы. Вынимала заколки, переодевалась в ночную рубашку.

— Я буду в комнате прислуги, — сказала Эльза. — Стоит тебе закричать — и мы с Анни сразу придем.

… Как ты понимаешь, София, никто не пришел. Появился я, принял Мою Сафрон за Эльзу, и… и было, что было.

… Когда я вынырнул из воспоминаний, Эльза упала на пол и заплакала. Мне было её совершенно не жаль, змею, которая пыталась разрушить жизнь своей кузины, которая пыталась моими руками её убить. Ведь именно на это она надеялась — что я в порыве злости убью Тамару. Она не знала, что Тамара — особенная, что ей все будет нипочем. Узнала от меня обрывки правды, думала, что я перестану себя контролировать, и убью Тамару. Глупая, глупая Эльза!

— Это не я придумала, это всё он, — шептала Эльза, слезы стекали по лицу. — Не я… он хочет её для себя!

Я рассмеялся, её оправдания меня не волновали. Страх Эльзы ударил по мне взрывной волной, и стало так хорошо! Как же она меня боялась!

Я до сиз пор не понимаю, как она посмела сделать то, что сделала, ведь Эльза так меня боялась! Даже в постели боялась, не говоря уже…

Я решил её не разочаровывать. Правильно делала, что боялась!

— Эльза, — я приблизился к ней, её сердце билось как сумасшедшее. — Маленькая моя… да я же тебя в ад за такое оправлю.

Я прикоснулся к её щеке тыльной стороной ладони, заправил за ухо непослушную прядь.

— Кожу сдеру, но в живых оставлю, — шептал, а самого раздирали на части клыки ярости. — Будешь годы вымаливать у меня прощение…

— Не трогай её!

Я обернулся, и увидел Тамару, которая медленно приходила в себя. Ее взгляд был затуманен, глаза прищурены, но она была Сафрон, и поэтому очухалась от моего влияния достаточно быстро.

Она пыталась встать с кровати, но из-за слабости, у неё ничего не получалось.

Я подошел в Тамаре, осторожно прикоснулся к её тонкой красивой руке. Длинные красивые пальчики моей невесты дрогнули, она попыталась от меня отстраниться.

— Мерзость, — прошептала. — Мерзость, мерзость…

В её глазах плескались боль и ненависть. Я понял, что не простит, что не поверит, уж слишком всё выглядело неправдоподобно. Да и что прощать, София, разве не спал я с Эльзой? Я делал это, не испытывая угрызений совести.

Она встала с кровати и подошла к Эльзе, закрывая ту своей спиной. Маленькая храбрая Тамара. Храбрая, но такая наивная!

— Тамара…

— Не подходи! — закричала она. — Не смей!

— Тамара, ты не понимаешь?!

— Не понимаю, — всхлипнула она. — Чего я не понимаю, Эрих?! Я все видела, это со мной происходило!

Меня этот вопрос изнутри ножом царапал. Даже воспоминания по-прежнему приносят боль. Как же тяжело мне было в тот момент на неё смотреть: напуганную, растерянную, и такую… родную.

— Я видела, Эрих… — Тамара плакала.

И я тоже видел, успел поймать мимолетную ухмылку Эльзы, что жалась к стене позади Тамары. Мерзкая сука радовалась: хоть и не так, как она ожидала, но её план сработал — она разрушила наши отношения с моей Сафрон.

— Ты — моя будущая жена, — сказала я на выходе, заглядывая в широко распахнутые глаза невесты, — я бы никогда не сделал тебе больно, Тамара…

— А другим?! — закричала она. — С моей троюродной сестрой, значит, можно?!

— Тамара…

Я хотел оправдаться, хотел убедить. Я еще верил, что смогу выбраться из этой передряги в целости и сохранности. Мне всегда всё давалось так легко, я привык выходить сухим из воды.

В тот раз не получилось.

Я не успел.

Я не успел!

Секунда — Эльза делает резкий рывок, я вижу в её руках нож, который она у меня на глазах всаживает в спину Тамары.

В глазах моей Сафрон я успеваю уловить удивление. Она еще не верит, не понимает, что скоро умрет. И я не понимаю — кидаюсь к ней, подхватываю на руки, чувствуя, как жизнь медленно покидает тело женщины, которая была создана для меня.

В тот вечер Тамара умерла… у меня на глазах, у меня на руках. Несмотря на всю мою силу, несмотря на власть… я потерял единственную женщину, которую терять не имел права.

Официант, щурясь от холода и кутаясь в безрукавку, выставлял лежаки у берега Днепра. Город просыпался. Медленно просыпались мосты, дороги, и гасли фонари.

София и Нойман заказали себе по чашке горячего чая, и заняли два лежака у берега.

Лежаки были влажные от росы. Официант удивился капризам клиентов — от воды тянуло холодом, да и нечего людям делать у берега реки в такую рань, в будний день. Чай он принес быстро, а заодно прихватил два пледа. София рассеяно поблагодарила официанта за проявленную заботу.

Женщина чувствовала усталость, ведь они за одну ночь, пешком, обошли полгорода. Обошли, и не заметили, так их увлекла история.

Она выдохнула и откинулась на спинку лежака. На душе было пусто, будто кто скалкой эмоции раскатал, сделал их плоскими.

Рассказанная Эрихом история была Софии незнакома, она слышала её впервые. И в то же время… что-то в этой истории задевало в женщине струны, о существовании которых София даже не подозревала. Она будто пыталась уловить мысль, которая постоянно ускользала!

Ведь это моя история! Как я могу её не помнить!? Что тогда случилось на самом деле?!Я — Тамара!

— Получается, Сафрон-Тамара умерла? — медленно проговорила София.