Нойман давил на девочку Катю всей своей мощью! Тем, как он говорил, как резко перебивал Катю, когда её ответы его не удовлетворяли.

Как случайно (совсем не случайно) прикасался к ней. Катя, несмотря на некую агрессивность «жениха», понемногу сдавала позиции, она была готова хоть сейчас идти за Нойманом на край света.

— Передайте девушке, — обратился Нойман к Софии, — что я хочу встретиться с ней еще раз. Назначьте встречу, скажите, что я от нее в восторге.

У Софии глаза полезли на лоб! Она была уверена, что еще максимум полчаса — и немец попросит девушку на выход.

Он не был в восторге! Немец был раздражен. София терялась в догадках, зачем ему еще одна встреча, если весь его вид буквально кричал о том, что ему хочется как можно скорее закончить с этими брачными ритуалами.

— Когда вы бы хотели встретиться с девушкой? — спросила София. Сидящая рядом Катя если и поняла, о чем речь, не подала виду.

— Послезавтра, — и посмотрел на Катю.

Это был очень, очень хищный взгляд!

София передала слова Ноймана, облачив их в более уместную форму. Обрадованная и окрыленная Катя ушла со встречи, перед этим получив от Ноймана законные и привычные деньги «на такси».

Это не были деньги на такси, это была своеобразная форма оплаты за то, что девушка пришла на свидание. Так было заведено испокон веков, с тех самых пор, как иностранцы начали приезжать в страны постсоветского пространства в поисках жены.

— В следующий раз, вас на встрече быть не должно, — сказал мужчина холодно, как только потенциальная невеста покинула ресторан.

Софии нечего было возразить — она лишь кивнула.

— Как скажете. Я предупрежу Катерину, если она согласна на такое свидание — я не приду.

— А если не согласна? — прищурился немец. — Будете над кроватью со свечкой стоять?

— Не буду. Это не входит в сферу моих обязанностей. Если девушка захочет к вам в кровать — это ее право.

Немец хмыкнул.

— Еще как захочет… А что входит в сферу ваших обязанностей?

Он откинулся на спинку кресла, и уставился на неё. Софии очень не нравился этот взгляд.

— Вы очень хорошо знаете английский, — сказал мужчина. — Где вы его изучали?

— В университете, по учебникам. Я просто хорошо училась.

— Отличница? — спросила немец презрительно. — Я с такими никогда не находил общего языка.

«Оно и видно», подумала София, и поспешила вернуть разговор в рабочее русло.

— Следующая девушка придет через 20 мин. Напомнить вам, кто она и…

— Не нужно ничего напоминать, — перебил мужчина. — Вероника Ткаленко, двадцать шесть лет, родом из Черкасс.

— Ну надо же!

— Не ожидали? — усмехнулся мужчина. — Но я, как-никак, жену себе выбираю. Думаете, я не читал их анкеты.

— Вы не похожи на мужчину, который заинтересован в женитьбе, — осторожно выдала София.

— А вы не похожи на владелицу брачного агентства. Такое ощущение, что вам на всё и на всех плевать.

София даже не обиделась — холодной рыбешкой ее называли все ее бывшие любовники, и будущие наверняка придут к такому же выводу.

— Вы не такая, как я себе представлял, София, — выдал внезапно немец.

Софии очень не понравилось его утверждение. Трактовать его можно было только так: «Вы меня заинтересовали».

— А вы часто представляете владельцев брачных агентств?

— Нет. Это грязная работа — разводить иностранцев на деньги.

— Вы считаете, что в этом заключается моя работа?

— А разве нет?

— Некоторые девушки ищут своего счастья. Разве можно их в этом винить? А то, что они пользуются услугами агентства… Раньше, например, молодых знакомили родители, и это считалось нормой. Или вы считаете, что это тоже было неправильно.

Он как-то странно на неё посмотрел. Внимательно, будто она задела что-то очень личное.

— Да, раньше знакомили… это действительно считалось нормой. Но…

Зазвонил телефон, пришла следующая девушка. Узелок разговора порвался, и София так и не узнала, в чем заключалось его «но».

Следующие две девушки немца совершенно не заинтересовали, хоть они, на вкус Софии, были не хуже смущенной Кати.

Нойман задавал те же вопросы и внимательно выслушивал ответы, но, видимо, что-то в этих ответах его не устроило. К концу третьего свидания он был не просто раздражён — зол.

— На завтра еще несколько свиданий назначьте, — бросил он, как только третья девушка покинула ресторан, перед этим наевшись до отвала и получив три сотни «на такси».

— Я проверю почту. Если девушки ответили на мое сообщение и согласны на встречу с вами — так и сделаю.

— Очаровательно! Кто бы мог подумать, хожу на встречи с переводчицей, и плачу женщинам за то, чтобы они пошли со мной в ресторан.

Софии стало неловко. И вроде бы он сам просил об этих встречах, но в тот момент она почувствовала себя так, как будто это она ему их навязывала.

— Ну что ж, нужно, значит нужно, — подытожил он, подписывая чек после оплаты счета. — До встречи, госпожа Коваль.

Он кинул на стол чаевые, и спешно покинул ресторан.

В течении следующей недели было организовано еще несколько свиданий, и еще три девушки оказались отобраны для второго свидания с Нойманом.

Немец действовал очень педантично. Он приходил на встречи вовремя, разговаривал с кандидатками, уделял каждой внимание, но София так ни разу и не смогла раскусить, по какому шаблону он отбирает понравившихся.

Это было похоже на головоломку, которую ей почему-то хотелось разгадать.

Женщины, которым он давал добро на второе свидание, разнились друг от друга — возрастом, ростом, весом, цветом волос и манерой поведения.

На второе свидание (которых у него было назначено уже четыре, с разными девушками) немец Софии приходить запретил в весьма категоричной форме.

Она не очень-то и рвалась. София даже помышляла спихнуть его свидания на помощниц, но Нойман, услышав подобный намек, внезапно взбрыкнул:

— Я к вам привык. Никого другого видеть не хочу.

Софии пришлось смириться, хоть её отношение к немцу ухудшалось с каждым днем.

Он был резок, невежлив с обслуживающим персоналом, к Софии относился неуважительно. Но главное — он играл с девушками, даже с теми, которых хотел видеть на втором свидании.

Одну из них, помнится, немец очень жестко унизил. Хотя… София признавала, что Инга в некотором смысле заслуживала подобный щелчок по самолюбию.

Это девушка всегда считала, что должна получать все и сразу только потому, что была красивой. Ее многие иностранцы звали замуж, но Инга тянула с них подарки, соглашалась на встречи, а затем вежливо (или не вежливо) говорила им: «До свидания».

Увидев Ноймана, Инга, конечно же, повела себя иначе. Она нацепила на лицо маску доброй скромной простушки, и приготовилась позволить немцу себя завоевать.

Немцу Инга не понравилась чуть ли не с первого взгляда. Сначала это была легкая неприязнь, которую Инга не распознала, и по глупости продолжила свою шарманку про: «Мужчина должен обеспечивать женщину» и «Женщины слабые создания, мужчины должны»…

Видимо, Нойман считал, что мужчины никому ничего не должны.

— Как вы относитесь к творчеству Айн Рэнд? — в какой-то момент спросил он у Инги.

Пауза. Глаза Инги забегали по ресторану.

— Извините, я не читала этого автора…

— Вот оно как! — вздохнул Нойман. — А что читали?

— Ну…

— Кстати, а где вы учились? — зашел с другой стороны немец.

— Я закончила техникум… экономика.

— О, так вы были влюблены в экономику! — воскликнул Нойман. Уровень сарказма в его крови зашкаливал. — Это так похвально!

— Не совсем… Я просто… мне посоветовали родители, — скукожилась девушка.

— Они, должно быть, тоже экономисты! А чем вы сейчас занимаетесь? Ведь вы же работаете, верно?

— Я… я подрабатываю моделью…

— Вот оно как! — изумляется немец, а затем резко сбрасывает маску простака: — Итак, подобьем итоги. Ты нигде не работаешь, и ищешь себе мужа-иностранца, из которого планируешь тянуть средства. Ты ничего не умеешь, нигде не училась, но пришла сюда и ведешь себя так, как будто мы с тобой равны по положению, воспитанию, уровню развития. Ты рассказываешь мне, как я должен себя с тобой вести, хотя это только наша первая встреча.