— Это действительно по-детски, — настойчиво произнес Грэм, демонстративно подавая Олли его коричневую фетровую шляпу. — Спасибо, что заглянули, профессор Оливер.

— Конечно-конечно. Люси, рад был познакомиться. Грэм очень хорошо о тебе отзывался.

Я рассмеялась.

— Верится с трудом.

Олли сморщил нос и хмыкнул.

— Верно-верно. Он мало говорил о тебе. В общем, этот засранец не очень-то разговорчив, да? Видишь ли, Люси, я мог бы открыть тебе один секрет…

— Я с удовольствием выслушаю любые секреты и советы — все, какие возможно.

— Профессор Оливер, разве вы не говорили, что у вас еще одна встреча?

— О, он становится брюзгой, не так ли? — Олли рассмеялся и продолжил говорить: — Вот тебе ключ к общению с мистером Расселом. Он мало говорит ртом, но всю историю рассказывают его глаза. Если внимательно присмотреться, его глаза поведают обо всем, что у него на душе. На самом деле, он — открытая книга, если научиться читать на его языке. На мой вопрос о тебе Грэм сказал, что ты хорошо справляешься, но в его глазах я прочел, что он очень благодарен тебе. Так что, Люси — девочка с карими оленьими глазами — Грэм в тебе души не чает, даже если не говорит об этом вслух.

Я посмотрела на Грэма: губы сурово сжаты, но от мелькнувшей в глазах искры нежности мое сердце растаяло. Во взгляде Тэлон была та же красота.

— Ладно, старик, думаю, с нас достаточно твоей пустой болтовни. Ты определенно злоупотребляешь моим гостеприимством.

Улыбка на лице Олли стала еще шире. Его совершенно не волновала холодность Грэма.

— И, тем не менее, ты не перестаешь снова и снова приглашать меня. Увидимся на следующей неделе, сынок, и, пожалуйста, меньше жира, больше мяса. И перестань размениваться на мелочи. Не трать себя на маленькие рассказы — ты способен на гораздо большее. — Олли повернулся ко мне и слегка поклонился. — Люси, мне было очень приятно.

— Мне тоже.

Проходя мимо меня, Олли сдвинул шляпу набекрень и направился к машине, подпрыгивая и насвистывая.

Я улыбнулась Грэму, но он не улыбнулся в ответ. Несколько минут мы стояли в коридоре и просто молча смотрели друг на друга. И, несомненно, оба чувствовали себя неловко.

— Тэлон спит, — сказал он, разрывая зрительный контакт.

— Это хорошо.

Я улыбнулась.

Он поморщился.

Все как обычно.

— Ну, я могла бы немного помедитировать на твоей террасе, если ты не против. Возьму с собой радионяню, чтобы знать, когда проснется Тэлон.

Он кивнул, и я отошла от него, но Грэм заговорил снова:

— Сейчас уже шесть часов.

Я обернулась и, не понимая, к чему это сказано, приподняла бровь.

— Да, верно.

— В шесть часов я ужинаю в своем кабинете.

— Да, я знаю.

Грэм откашлялся и переступил с ноги на ногу. На несколько секунд он опустил взгляд в пол, после чего снова посмотрел на меня.

— Мэри, жена профессора Оливера, прислала мне замороженных готовых обедов на целых две недели.

— Ого! Это очень мило с ее стороны.

Он коротко кивнул.

— Да. Один из обедов сейчас в микроволновке, но она сделала порцию, которая слишком велика для одного человека.

— А-а-а.

Он продолжал смотреть на меня, но ничего не говорил.

— Грэм?

— Да, Люсиль?

— Ты просишь меня поужинать с тобой сегодня?

— Если хочешь, конечно.

Меня охватили сомнения: а вдруг это сон? Но я знала, что если дать ответ сразу, то сомнения мгновенно исчезнут.

— С удовольствием.

— У тебя есть пищевая аллергия? Ты не вегетарианка? Ты соблюдаешь безглютеновую диету? Или безлактозную?

Грэм перечислял все это строгим тоном и с таким серьезным видом, что я не удержалась и рассмеялась.

— Нет-нет. Что бы там ни разогревалось, мне все подойдет.

— Там лазанья, — сказал он, повышая голос, словно опасаясь, что блюдо не подойдет.

— Чудесно.

— Ты уверена?

Я хихикнула.

— Да, Грэм-Сухарь, уверена.

В ответ никаких эмоций — только сухой кивок.

— Я накрою на стол.

Обеденный стол был до смешного огромным — настолько, что за ним свободно разместится дюжина людей.

Грэм поставил тарелки и положил столовые приборы на противоположные концы стола и жестом пригласил меня сесть. В гробовой тишине он разложил еду по тарелкам и сел на свой стул. Через весь стол от меня.

В доме Грэма и так немного ламп, так еще и шторы частенько были задернуты, не позволяя дневному свету проникать внутрь. Мебели тоже немного, и вся она выдержана в темных тонах. Уверена, что я в своей яркой одежде и с непослушными волосами была единственным ярким пятном во всем его доме.

— Знаешь, для ранней весны в Висконсине сегодня на удивление хорошая погода, — сказала я после нескольких минут неловкого молчания. Погода — самая тупая из всех тем для разговора, но ничего другого мне в голову не приходило. Раньше такие разговорчики ни о чем всегда помогали разрядить любую ситуацию.

— Неужели? — пробормотал он безо всякого интереса. — Я не выходил из дома.

— Да. Погода отличная.

Он ничего не сказал и просто продолжил есть свой ужин.

Хм.

— А ты не думал о том, чтобы разбить перед домом сад? — спросила я. — Сейчас идеальное время для высадки саженцев. У тебя такой прекрасный двор. Все, что нужно, это просто немного обрезать кусты, разбить клумбы, и это место станет по-настоящему красивым.

— Меня это не интересует. Пустая трата денег.

— А-а-а. Ну ладно.

Хм.

— Олли мне показался очень милым, — заметила я, делая последнюю попытку. — Он отличный парень, да?

— По-своему он хорош.

Склонив голову, я наблюдала за его взглядом, памятуя о секрете, которым Олли поделился со мной.

— Он действительно тебе очень дорог, да?

— В колледже он был моим преподавателем, а теперь — мой наставник в писательском деле. Не больше и не меньше.

— Я слышала, как вы смеялись вместе. Думаю, немного есть людей на свете, с кем ты смеялся бы по-настоящему. Но в его присутствии я слышала твой смех. Не знала, что у тебя есть чувство юмора.

— У меня его нет.

— Ну да, конечно, — согласилась я, понимая, что он лжет. — Однако мне показалось, что вы двое очень близки.

Грэм ничего не ответил, и на этом наш разговор закончился. Ужин продолжался в тишине, и когда радионяня оповестила нас о том, что Тэлон плачет, мы оба вскочили со своих мест.

— Я подойду к ней, — сказали мы хором.

— Нет, я, — сказал он, но я покачала головой.

— Ведь я здесь именно для этого, помнишь? Доедай свой ужин, и спасибо, что пригласил разделить его с тобой.

Он кивнул, и я пошла проверить Тэлон. Ее глазки были широко открыты. При моем появлении она перестала плакать, и слезы сменились улыбкой на ее личике. Именно такой я представляла себе улыбку Грэма. Когда я приготовила бутылочку и начала кормить малышку, в комнату вошел Грэм и встал, прислонившись к дверному косяку.

— С ней все в порядке?

— Просто проголодалась.

Он кивнул и откашлялся.

— Профессор Оливер довольно эксцентричная личность. Он прямолинеен, любит поговорить, но в девяноста девяти процентах о разной чепухе. Не представляю, как жена и дочь терпят его чудачества. Для восьмидесятилетнего мужчины так вести себя — это ребячество. Он больше похож на клоуна с университетским образованием.

— А-а-а.

Ну, по крайней мере, я узнала, что не единственная, к кому он придирается.

Грэм опустил голову, сфокусировав взгляд на сцепленных в замок пальцах рук.

— А еще он лучший из людей и лучший из друзей среди всех, кого я знаю.

Он развернулся и вышел, не сказав больше ни слова. Вот так. На долю секунды Грэхем Рассел позволил мне заглянуть в уголок своего сердца.

Около одиннадцати вечера я закончила убираться в комнате Тэлон и направилась в кабинет Грэма, где он работал, с головой погрузившись в переплетение рождающихся слов.

— Эй, я собираюсь домой.

Он замер, потом допечатал предложение до точки и повернулся ко мне лицом.