— Отлично. Ладно, давай сделаем это. Давай честно вскроем карты. Все. У меня две сестры: Мари и Люси.

Я поежился.

— Прекрати, пожалуйста.

— Мы не общаемся. Я самая старшая, Люси — младшая. Она совсем не умеет контролировать эмоции.

Забавное утверждение, потому что в данный момент именно Джейн находилась в состоянии эмоционального срыва.

— И она точная копия моей матери, которая умерла много лет назад. Отец бросил нас, когда мне было девять лет. Я даже не могла винить его — моя мать была с приветом.

Ударив ладонями по столу, я повернулся к ней лицом.

— Чего ты хочешь от меня, Джейн? Хочешь, чтобы я сказал, как зол на тебя из-за того, что ты ничего мне не рассказывала? Хорошо. Я зол. Хочешь, чтобы я сказал, что понимаю тебя? Хорошо. Я понимаю. Хочешь, чтобы я сказал, что ты поступила правильно, бросив этих людей? Отлично. Да, ты права, что бросила их. Теперь я могу вернуться к работе?

— Расскажи мне о себе, Грэм. Расскажи о своем прошлом — том самом, о котором никогда не говорил.

— Брось это, Джейн. — Я отлично умел сдерживать свои чувства. Прекрасно умел справляться с эмоциями, но она давила на меня, словно испытывала на прочность. Я очень хотел, чтобы она остановилась, потому что если какие-то чувства и вырвутся на свет из темных глубин моей души, то это будут не грусть и страдание.

Это будет гнев.

Гнев закипал, а она била по мне, как воображаемый кузнечный молот по наковальне. Джейн вынуждала меня снова превращаться в чудовище, о существовании которого даже не подозревала, укладываясь каждый вечер со мной в одну постель.

— Давай же, Грэм. Расскажи мне о своем детстве. Как насчет твоей мамы? У тебя ведь она была, верно? Что с ней случилось?

— Остановись, — сказал я, сильно зажмуриваясь и сжимая кулаки, но Джейн не унималась.

— Тебе не хватало ее любви? Она изменяла твоему отцу? Она умерла?

Я вышел из комнаты, потому что почувствовал: все это вот-вот выплеснется наружу. Я чувствовал, что гнев очень быстро нарастал, становясь слишком сильным и почти бесконтрольным. Я пытался уйти от нее как можно дальше, но она следовала за мной по пятам через весь дом.

— Ладно, ты не хочешь говорить о своей матери. Давай поговорим о твоем отце. Скажи мне, почему ты презираешь его. Что он такого сделал? Тебе не было обидно, что он все время был занят работой?

— Ты не понимаешь, что делаешь, — еще раз предупредил ее я, но она уже слишком далеко зашла. Джейн решила сыграть в очень опасную игру, но выбрала для этого не того человека.

— Он отнял у тебя любимую игрушку? Не разрешил завести питомца? Он забыл про твой день рождения?

Мой взгляд потяжелел, и Джейн, встретившись со мной глазами, заметила это.

— О, — прошептала она, — он забывал о многих днях рождения.

— Мы целовались! — рявкнул я в итоге, повернувшись к жене всем телом. У нее отвисла челюсть. — Ты этого добивалась? Ты хотела услышать от меня эту ложь? — прошипел я. — Клянусь, ты ведешь себя, как идиотка!

Она ударила меня по лицу.

Сильно.

Каждая последующая ее пощечина пробуждала во мне новые эмоции. С каждым новым ее ударом сердце сжималось от непонятного чувства. В данный момент от раскаяния.

— Прости, — выдохнул я, — мне очень жаль.

— Ты не целовал ее? — спросила она дрожащим голосом.

— Конечно, нет.

— Сегодня был тяжелый день, — прошептала она и согнулась от боли. — Ой.

— Что такое? — Я встретился с ней взглядом, и у меня сдавило грудь. Она стояла в моей растянутой футболке, обхватив руками живот, а ноги ее были мокрыми и дрожали. — Джейн, — прошептал я, смущенный собственным волнением. — Что это сейчас было?

— Кажется, у меня отошли воды.

Грэм

— Еще слишком рано. Слишком рано. Слишком рано, — шептала Джейн, пока я вез ее в больницу. Она держалась руками за живот — схватки продолжались.

— С тобой все хорошо. Все в порядке, — уверял я ее вслух, но внутренне был охвачен ужасом. Слишком рано, слишком рано, слишком рано…

Как только мы добрались до больницы, нас быстро поместили в палату. Вокруг суетились врачи и медсестры. Они задавали вопросы, пытаясь разобраться в том, что происходит. Но на каждый мой вопрос они улыбались и говорили, что придется подождать, что скажет дежурный неонатолог.

Время тянулось бесконечно долго — каждая минута ощущалась часом. Я знал, что для появления ребенка на свет еще слишком рано — шла всего тридцать первая неделя. Когда же неонатолог наконец-то добрался до нашей палаты, у него в руке уже была карта Джейн. С легкой улыбкой он придвинул стул к ее кровати.

— Здравствуйте. Меня зовут доктор Лоуренс, и в ближайшее время я еще успею вам надоесть. — Он полистал карту и провел рукой по бородатому подбородку. — Мне кажется, Джейн, сейчас предстоит нелегкий бой за твоего ребенка. Срок беременности очень мал. Мы обеспокоены, ведь преждевременные роды всегда опасны, а до положенного срока еще добрых двенадцать недель.

— Девять, — поправил его я. — Осталось девять недель.

Сдвинув кустистые брови, доктор Лоуренс принялся листать бумаги.

— Нет, точно двенадцать, и это влечет за собой очень большие проблемы. Знаю, что вы, вероятно, уже обсуждали все эти вопросы с врачами в приемной, но тут крайне важно понять, что происходит с вами и вашим ребенком. Итак, в последнее время у вас были стрессовые ситуации?

— Я юрист, так что вся моя жизнь — это стресс, — ответила она.

— Вы принимали алкоголь или наркотики?

— Ни то, ни другое.

— Курили?

Джейн нерешительно замолчала.

Я приподнял бровь.

— Да ладно, Джейн. Серьезно?

— Всего несколько раз в неделю, — возразила она, повергая меня в шок. Джейн повернулась к доктору в попытке оправдаться. — На работе у меня часто возникают стрессовые ситуации. Узнав, что беременна, я старалась бросить курить, но ведь несколько сигарет в день лучше, чем полпачки.

— Ты говорила мне, что бросила совсем, — процедил я сквозь зубы.

— Я пыталась.

— Пытаться не значит бросить.

— Не смей повышать на меня голос, — завыла она, дрожа всем телом. — Я совершила ошибку, мне очень больно, и от твоих криков легче не становится. Господи, Грэм, иногда мне хочется, чтобы ты был помягче. Как твой отец.

Ее слова что-то затронули в глубине моей души, но я старался не реагировать.

Доктор Лоуренс поморщился, но тут же снова улыбнулся.

— Ладно, курение, конечно, может привести к различным осложнениям, когда дело касается родов. И пусть точная причина нам не известна, все равно хорошо, что мы располагаем данной информацией. Ввиду того, что схватки начались на таком раннем сроке, мы применим лекарство, подавляющее родовую деятельность, чтобы попытаться не допустить преждевременных родов. Ребенок совсем незрелый, поэтому мы будем прилагать все усилия к тому, чтобы помочь ему удержаться в утробе еще хоть немного. Ближайшие сорок восемь часов вы проведете здесь, под нашим наблюдением.

— Сорок восемь часов? А как же моя работа?

— Я напишу вам очень хорошую медицинскую справку. — Доктор Лоуренс подмигнул Джейн и встал, собираясь уходить. — Через секунду я пришлю медсестру, чтобы еще раз вас осмотреть и начать лекарственные процедуры.

Когда он вышел, я быстро встал и последовал за ним.

— Доктор Лоуренс.

Он обернулся и шагнул в мою сторону.

— Да?

Я скрестил руки и прищурил глаза.

— Мы ссорились… прямо перед тем, как у нее отошли воды. Я накричал на нее и… — сделав паузу, я нервно провел рукой по волосам, а потом снова скрестил руки. — Я просто хотел узнать, в этом ли причина… Это из-за меня?

Доктор Лоуренс улыбнулся уголком рта и покачал головой.

— Такое случается. Точную причину узнать невозможно. А от самобичевания пользы мало. Все, что сейчас можно сделать, это жить сегодняшним днем и делать все возможное ради блага вашей жены и ребенка.