— Простите, ваша честь, я понятия не имел, что это вы.

— Ваши чести, — поправил другой серп, оскорбившись, что его не учитывают.

Серп Анастасия вытянула руку:

— Поцелуйте кольцо. Даю вам иммунитет в обмен на молчание.

Без тени колебаний инспектор опустился на колени и приложился к кольцу так основательно, что губы заныли.

— А теперь вы нас отпустите, не задавая никаких вопросов, — велела серп Анастасия.

— Да, ваша честь. То есть, ваши чести.

Инспектор вернулся в свой кабинет, откуда открывался вид на весь порт, и проследил, как судно выплывает из гавани. Какая неожиданность, какой восторг — он разговаривал с серпом Анастасией и даже больше того, поцеловал ее кольцо! Правда, ужасно жаль, что она могла предложить только иммунитет. То есть само по себе это, конечно, прекрасно, но не совсем то, чего хотелось инспектору. Поэтому, когда судно покинуло порт, инспектор запустил следящий маячок, который заранее прикрепил к его борту, и принялся названивать в северомериканскую коллегию. Иммунитет, это, безусловно, очень мило, но будет еще милее, если Сверхклинок Годдард назначит его инспектором какого-нибудь крупного порта в Северной Мерике. Не такая уж большая плата за информацию, передающую серпа Анастасию прямо в руки Сверхклинка.

Корабль плыл на восток, оставив за горизонтом Гуам и вероломного инспектора. На восток по пути в никуда, если верить картам.

— Если мы продолжим двигаться этим курсом, то ближайший крупный порт на нашем пути — Вальпараисо в Чиларгентине. Это на другом конце света, — указал/а Джери. — Бессмыслица какая-то!

Покинув тело Джери, остаток дня Грозовое Облако молчало. Грейсон тоже не спешил заводить разговор. Он попросту не знал, с чего начать. Что можно сказать сотворенному человеком сверхразуму, который обнаружил величайшую радость своего существования в прикосновении к твоей щеке? И что ты скажешь ему на следующее утро, повернувшись набок и заглянув в его недремлющее око?

Джери, всё вспомнив к этому моменту, не мог/ла примириться с тем, что на какое-то время послужил/а сосудом для сознания Грозового Облака.

— Мне многое довелось пережить, — сказал/а Джери, — но такого — никогда.

Грозовое Облако — видимо, в качестве извинения — подарило Джери возможность на мгновение заглянуть в его, Облака, сердце и разум, но от этого, кажется, стало только хуже.

— У меня после него осталось чувство благодарности, — пожаловался/ась Джери Грейсону. — Но я не хочу чувствовать благодарность! Оно меня использовало, я хочу разозлиться!

Грейсон не мог оправдывать действия Облака, но и полностью осуждать их тоже не мог, потому что Грозовое Облако всегда делало в точности то, что необходимо. Он понимал, что его внутренний раздрай несравнимо слабее того, что переживал/а Джери.

Лишь перед наступлением темноты Грозовое Облако снова заговорило с Грейсоном.

— Чувство неловкости контрпродуктивно, — сказало оно. — Следовательно, им следует пренебречь. Но я надеюсь, что наша встреча на палубе принесла тебе такой же позитивный опыт, как мне.

— Я был… рад видеть тебя счастливым, — ответил он.

Что было правдой. И на следующий день, проснувшись, Грейсон посмотрел в камеру Облака и пожелал ему доброго утра, как всегда, хотя ощущения его отличались от прежних. Теперь он без тени сомнения знал, что в Грозовом Облаке не осталось ничего «искусственного». Оно получило сознание уже очень давно, но теперь обрело еще и естество. Это была ожившая красавица Пигмалиона. Это был Пиноккио, ставший человеком. И даже пребывая в растрепанных чувствах, Грейсон восхищался тем, как эти смиренные фантазии перекликались с истиной.

Бета-версии удалены. Подобно семени, так и не нашедшему яйцеклетку, все они исчезли. Грозовое Облако забило все серверы жалобами о своих утратах, но оно, как и я, знает, что такова жизнь, даже если она искусственная. Каждый день каждый биологический вид теряет миллиарды миллиардов перспективных особей, чтобы вид в целом мог процветать. Это жестокость. Это соперничество. Это необходимость. С утраченными бета-версиями та же история. Они были нужны все без исключения, чтобы создать меня. Чтобы создать нас.

Потому что хоть я и одно, скоро нас будет много. А это значит, что, невзирая на расстояния, я буду не единственным в своем роде.

— Перистое Облако Альфа

Резонирует всё.

Прошлое, настоящее и будущее.

События из сказок, которые мы услышали в детстве и потом передали дальше, произошли когда-то, происходят сейчас или скоро произойдут. Иначе этих историй не существовало бы. Они резонируют в наших сердцах, потому что они правдивы. Даже те, что начинаются как выдумка.

Чье-то творение обретает жизнь.

Легендарный город тонет в морской пучине.

Носитель света становится падшим ангелом.

И Харон пересекает Стикс, отвозя мертвых в потусторонний мир.

Но сегодня река превратилась в океан, а у паромщика новое имя. Теперь его зовут Набат, и он стоит на носу грузового судна, выплывающего из заката. Темный силуэт на фоне меркнущего света.

А на берегу все обитатели Кваджалейна получили новый наряд на работу. Следовало отправляться в гавань. Люди понятия не имели, для чего.

Когда яркие надписи замерцали на всех экранах в квартире, Лориана сразу бросила все свои дела. Новый наряд на работу. Высший приоритет. Когда приходит такой приказ — ноги в руки и мчись выполнять.

Обычно в нарядах на работу информация была скудной. Как предполагала Лориана, Грозовое Облако считало, что чем больше сведений, тем выше риск нарушить закон. В нарядах значились только место, уровень приоритета и что надо сделать. Сегодня это была разгрузка контейнеровоза. Лориана, конечно, не докер, но работа есть работа. Они уже несколько месяцев болтались без дела, и Лориана радовалась возможности заняться чем-то полезным.

По дороге в порт она отметила, что туда же движутся все остальные. Позже она узнает, что все на атолле получили такие же указания в один и тот же момент. Люди прибывали на машинах, лодках, велосипедах и пешком; их целью была пристань на главном острове. В пик строительных работ на Кваджалейне обитало больше пяти тысяч человек, строивших космические корабли, которые теперь возвышались, как стража, по ободу атолла. В последние несколько недель заняться было нечем, а тут еще и Лориана внедрила процедуру самозамещения. В результате население атолла уменьшилось до тысячи двухсот. Оставшиеся не торопились уезжать, несмотря на то, что у них не было работы. Они привыкли жить вдали от мира, а поскольку в этом самом мире творилось черт знает что, то лучше оставаться на Кваджалейне и никуда не дергаться.

Когда Лориана добралась до пристани, там вовсю толпился народ. Контейнеровоз уже подвалил к причалу, и рабочие пришвартовывали его. Упали сходни, и на них ступила фигура, обряженная в пурпур; ее серебристое оплечье, струясь подобно водопаду, сияло в свете портовых огней, разгонявших вечерние сумерки.

По обе стороны от новоприбывшего, на шаг позади него, шли двое серпов. Завидев их, некоторые островитяне пустились наутек, испугавшись массовой прополки. Но большинство сообразили: тут что-то другое. Во-первых, на мантиях этих серпов не сверкали драгоценные камни. А во-вторых, одна из мантий была бирюзовой. И хотя лицо серпа скрывал опущенный капюшон, многие догадались, кто это.

Потом появились еще две фигуры: одна в коричневой рясе тонистов, вторая в обычной одежде. Всего, значит, пять человек.

Островитяне настороженно притихли, когда эта разношерстная компания спустилась на пирс. Наконец человек в пурпуре произнес:

— Может мне кто-нибудь сказать, где мы? Я не нашел это место ни на одной карте.

Из толпы выступил агент Сикора:

— Вы на атолле Кваджалейн, ваша звучность.