Красота плана основывалась на самоуверенности тонистов. Они много раз проверили и перепроверили нового кондитера, прежде чем пригласить его на работу. Для Моррисона было плевым делом подделать удостоверение личности и влезть в чужую шкуру, после того как тонисты решили, что безопасности их пророка ничто не грозит.

Моррисон вынужден был признать, что новая должность ему по душе. Печь торты и пирожные оказалось гораздо интереснее, чем он полагал раньше. Может, он сделает это своим хобби, как только покончит с заданием. Ведь серп Кюри, кажется, тоже готовила ужины для родственников тех, кого выпалывала. А он, серп Моррисон, будет угощать их десертом.

— Всегда готовь больше, чем надо, — наставлял его су-шеф в первые дни. — Набат любит схрумкать что-нибудь среди ночи. И как правило, это что-то сладкое.

Бесценная информация.

— В таком случае, — сказал Моррисон, — я закормлю его десертами до смерти.

Набату довелось столкнуться с бесчисленными врагами — как в этой жизни, так и за ее пределами. Когда вестник смерти проник в его святилище и обхватил своей холодной рукой его горло, он отказался покориться. Смерть, облаченная в потертый голубой саван, запустила в него свои когти, и — о да, предательски оборвала его земное существование, но это не стало концом Набата. Он вознесся в верхнюю октаву. Возрадуемся же!

Комментарий курата Симфония

Не давайте ввести себя в заблуждение — смерть сама по себе не враг, ибо мы верим, что естественная смерть должна прийти ко всем в надлежащее время. Неестественная смерть — вот о чем толкует этот стих. Это еще одно упоминание о серпах, которые, по всей вероятности, действительно существовали, — сверхъестественные существа, пожиравшие живые души с целью накопления темной магической силы. То, что Набат смог побороть такое существо, есть доказательство его собственной божественности.

Эксперт Кода: Анализ комментария Симфония

Не подлежит сомнению, что во времена Набата серпы существовали, и, насколько нам известно, возможно, все еще существуют в Местах Покинутых. Тем не менее предположение, что они пожирали души, — это слишком даже для Симфония, склонного выдавать слухи и догадки за непреложный факт. Важно отметить следующее: ученые достигли консенсуса относительно того, что серпы не пожирали души своих жертв, они лишь потребляли их мясо.

Набату не пристало расхаживать по залам и дворам Клойстерса в одиночестве — кураты неустанно твердили ему об этом. Ни дать ни взять чересчур заботливые родители. Вечно приходится напоминать им, что десятки охранников стоят на страже по периметру аббатства и на его крыше, что камеры Грозового Облака ведут непрерывное наблюдение. Какого черта? Достали уже со своими страхами!

В начале третьего ночи Грейсон сел на постели и сунул ноги в шлепанцы.

— Что такое, Грейсон? — спросило Грозовое Облако еще до того, как он встал с кровати. — Тебе нужна моя помощь?

Вот, опять эти странности. Говорить, пока его не спросили — это так не похоже на Грозовое Облако!

— Просто не могу уснуть, — буркнул Грейсон.

— Наверно, это интуиция, — сказало Облако. — Возможно, ты ощущаешь нечто неприятное, но не можешь взять в толк, что это?

— Единственное, чего я не могу взять в толк в последнее время, — это ты. И это главная неприятность.

На этот выпад Грозовое Облако отвечать не стало.

— Если тебе не по себе, для успокоения нервов предлагаю отправиться в далекое путешествие, — сказало оно.

— Как, прямо сейчас? Посреди ночи?

— Да.

— Вот так вот взять и уехать?

— Да.

— И как это успокоит мои нервы?

— Это был бы… разумный образ действий на данном этапе твоей жизни.

Грейсон вздохнул и направился к двери.

— Ты куда? — спросило Облако.

— А ты как думаешь? Съесть чего-нибудь.

— Не забудь наушник.

— Зачем? Чтобы ты меня без конца дергало?

Грозовое Облако мгновение поколебалось, а затем сказало:

— Обещаю, что не стану дергать. Но ты должен надеть наушник. Рекомендую это самым настоятельным образом.

— Ладно.

Грейсон схватил с тумбочки наушник и вставил его в ухо, лишь бы Грозоблако отвязалось.

Набата всегда держали на некоторой дистанции от прислуги. Моррисон подозревал, что тот и понятия не имеет, сколько народу работает за кулисами его «простой» жизни — ведь при приближении пророка слуги разбегались как мыши. Крепость, населенная десятками людей, для Набата выглядела почти пустой. Так хотелось его куратам. «Набату нужно личное пространство. Набату нужен покой, чтобы побыть наедине со своими великими мыслями».

Каждый вечер Моррисон допоздна торчал на кухне: готовил желе, ставил тесто для утренних пирогов и прочее в этом же роде, но истинная причина его рабочего рвения состояла в том, чтобы оказаться на кухне, когда туда придет Набат за ночным перекусом.

Прошло пять дней, и он дождался.

Приготовив жидкое тесто для утренних блинчиков, Моррисон выключил свет и принялся ждать в уголке, то задремывая, то просыпаясь. И вот глухой ночью по лестнице спустился некто в атласной пижаме и открыл холодильник. В слабом свете лампочки Моррисон рассмотрел молодого человека, на вид не сильно старше его самого — двадцать один или, может, двадцать два, не больше. Ничего особенного в нем не было. Не походил он на «святого», о котором все шепчутся, трясясь от страха. Моррисон ожидал увидеть у Набата спутанную бороду, всклокоченные космы и сумасшедшие глаза. Из этого набора у парня были только сбившаяся шевелюра да «сухарики» в глазах, как у человека, только что вставшего с постели. Моррисон выступил из тени.

— Ваша звучность, — произнес он.

Набат отшатнулся, чуть не уронив тарелку с чизкейком.

— Кто здесь?

Моррисон подошел туда, где на него упал свет из холодильника.

— Всего лишь кондитер, ваша звучность. Не хотел вас напугать.

— Да ничего, — сказал Набат. — Просто вы застали меня врасплох. Я вообще-то даже рад встретиться с вами. Хотел сказать, что вы мастер своего дела. Уж конечно получше прежнего.

— Ну, — сказал Моррисон, — я долго учился.

Было очень трудно поверить, что Грозовое Облако выбрало этого заурядного, ничем не примечательного парнишку в качестве своего голоса на земле. Может, скептики правы, и вся эта суета с «пророком» — чистой воды мошенничество. Еще одна причина, чтобы помочь ему покинуть сей бренный мир.

Моррисон шагнул ближе, открыл ящик стола и вытащил вилку. Протянул ее Набату. Это, по его разумению, будет выглядеть как чистосердечный жест. И к тому же позволит подойти ближе к «пророку». Достаточно близко, чтобы схватить его и сломать шею.

— Рад, что вам нравится моя стряпня, — сказал Моррисон, вручая ему вилку. — Ваша похвала для меня бесценна.

Набат подцепил вилкой кусочек чизкейка, положил в рот и посмаковал.

— А я рад, что ты рад, — проговорил он.

А потом поднял вилку и вонзил ее Моррисону в глаз.

Грейсон знал.

Он понял всё. Его выводы основывались не на том, чтó Грозовое Облако ему сказало. Он все понял как раз потому, что оно молчало.

Фрагменты пазла вдруг легли на свои места. Все это время Грозоблако пыталось предупредить его, фактически не предупреждая. «Отправиться в странствие»… Речь шла не о путешествии, а о бегстве. А ванна почти что с кипятком! Поговорка «попасть в горячую воду» означает «ты в беде». Грейсон обругал себя за то, что не понял намека сразу. Грозовое Облако не могло предупредить его напрямую — это стало бы вмешательством в дела серпов, что противозаконно. Грозоблако способно на многое, но нарушить закон — никогда. Все, что ему оставалось, это беспомощно наблюдать за тем, как Грейсона выпалывают.

Молчание в наушнике! Оно вопило громче любой сирены.

Когда кондитер выступил из тени, Грейсон шарахнулся, но в этом движении было нечто большее, чем просто реакция на неожиданность. У него подпрыгнуло сердце и почти что включился механизм «бей или беги». Когда что-то подобное случалось в прошлом, Грозоблако было тут как тут, чтобы успокоить его. Сейчас оно должно было прошептать ему на ухо: «Это всего лишь кондитер. Он надеялся хотя бы одним глазком взглянуть на тебя. Будь с ним поласковее».