— Вы что, знакомы?

Но прежде чем они успели ответить, за спиной Моррисона возник Мендоса и похлопал его по плечу.

— Вечно ты путаешься под ногами, Моррисон, — буркнул он, не зная, кто стоит перед входом.

Моррисон сделал шаг в сторону, пропуская курата. Едва завидев Анастасию, Мендоса впал в такое же остолбенение, как и Моррисон за минуту до этого. Хотя глаза курата заметались из стороны в сторону, ему удалось сохранить молчание. Оба спутника Набата застыли по обеим сторонам выхода в своем обычном построении. Потом, пройдя между ними, из пещеры выступил и сам Набат.

Он запнулся, точно так же, как до него Моррисон и Мендоса, и разинул рот — вот уж неподобающее поведение для святого.

— Отлично! — пробормотала серп Анастасия. — Вот теперь я точно знаю, что сошла с ума.

Грейсон догадывался, что Грозовое Облако получает от происходящего безмерное наслаждение. На окрестных деревьях стрекотали камеры, поворачиваясь в разные стороны, чтобы во всех подробностях разглядеть эту нелепую сцену и выражения лиц участников. Неужели трудно было заранее подкинуть Грейсону хоть слабенький намек? Дать понять, что он встретится не просто с давней знакомой, но с человеком, в некотором смысле ответственным за то, какое причудливое направление принял весь жизненный путь Грейсона? Конечно, Облако не могло сказать прямо, но могло хотя бы намекнуть. Впрочем, сделай ему Облако хоть тысячу намеков, Грейсон все равно так бы ни до чего и не додумался.

Он решил не доставлять Облаку удовольствия видом своих изумленно вытаращенных глаз и отвисшей челюсти. Поэтому, когда Анастасия предположила, что сошла с ума, он воскликнул насколько мог невозмутимо:

— Твердыня восстала со дна! Возрадуемся же!

— Твердыня не восстала, — сказала Анастасия. — Всплыла только я.

Грейсон не смог надолго сохранить официальную мину, по лицу его неудержимо расплывалась улыбка.

— Значит, ты действительно жива! Я сомневался, реальны ли эти твои передачи.

— Э-э-э… с ним ты тоже знакома? — пожелал выяснить амазонийский серп.

— По прошлой жизни, — ответила Анастасия.

Тут в компании новоприбывших раздался смех:

— Вот это поворот! Великое воссоединение сомнительных покойников!

Грейсон отвлекся на говорившую. Было в ней нечто, притягивающее внимание. Или в нем.

Мендоса, пытаясь соблюсти хоть какую-то видимость церемониальной торжественности, прочистил горло, напыжился и прогремел лучшим своим театральным голосом:

— Его звучность Набат приветствует вас и дарует вам аудиенцию!

— Личную аудиенцию, — тихо намекнул Грейсон.

— Личную аудиенцию, — прогрохотал Мендоса, но уходить явно не собирался.

— Это значит, — подчеркнул Грейсон, — что я и серп Анастасия будем беседовать с глазу на глаз.

Мендоса повернулся к нему, в глазах его плясала паника.

— Не думаю, что это мудрое решение. Пусть с тобой останется хотя бы Моррисон для защиты.

Но Моррисон немедленно вскинул обе руки, словно сдаваясь:

— Меня в это дело не впутывайте. Я не пойду против серпа Анастасии.

Камеры Грозоблака стрекотнули, и Грейсон мог бы поклясться, что услышал в этом звуке электронный смех.

— Отведите остальных внутрь, — предложил Грейсон, — и дайте им что-нибудь поесть. Наверняка они умирают с голоду. — Он повернулся к тонистам, ставшим свидетелями этого странного, но судьбоносного воссоединения: — Все хорошо, — сказал он им, затем сделал Анастасии приглашающий жест: — Прогуляйтесь со мной.

И они вдвоем вошли в лес.

— «Прогуляйтесь со мной»? — передразнила Анастасия, когда они оказались за пределами слышимости. — Да ладно? С чего это ты вдруг такой напыщенный?

— Это часть моей роли, — ответил Грейсон.

— Значит, признаёшь, что играешь роль!

— Да, я изображаю пророка, но я не негодный — это правда. И Грозовое Облако действительно говорит со мной. — Он лукаво улыбнулся. — Может, это награда за то, что я спас твою жизнь, позволив твоей машине меня стукнуть.

— Машина была не моя, — возразила Анастасия. — Она принадлежала серпу Кюри. Я только училась водить.

— Видишь, как здорово! Если бы ты водила лучше, ты бы в меня не врезалась, и мы все взлетели бы на воздух, — заметил он. — Значит, серп Кюри тоже осталась в живых?

При мысли о том, что придется произнести это вслух, сердце Анастасии упало. Она сомневалась, что когда-нибудь станет легче.

— Мари умерла, делая все возможное, чтобы меня рано или поздно могли оживить.

— Ах вот оно что — тебя оживили! Теперь понятно, почему ты выглядишь точно так же, как три года назад, ни на день старше.

Она присмотрелась к собеседнику повнимательнее. Он и правда сильно изменился, и дело было не только в одежде. Подбородок стал тверже, походка увереннее, а взгляд приобрел такую остроту, что, казалось, вторгался прямо в душу. Он научился отлично исполнять свою роль, так же как Анастасия свою.

— Последнее, что я слышала, — ты отказался от убежища, которое я тебе организовала в Амазонии. Значит, решил остаться с тонистами?

Его взгляд стал ещё более пронзительным. В нем не было осуждения, лишь более глубокое понимание. Словно само Грозовое Облако смотрело сейчас на Анастасию.

— Это же ты предложила спрятаться у тонистов, забыла?

— Нет, я не забыла, — ответила она. — Но я не предполагала, что ты у них останешься. Что превратишься в их пророка. — Она окинула взглядом его облачение. — Ну и видок у тебя! Не могу понять, величественно это или смешно.

— И то, и другое, — признался он. — Штука в том, чтобы убедить людей, что необычная одежда поднимает тебя над ординарностью. Но кому я это рассказываю? Ты и без меня это знаешь.

Анастасия была вынуждена признать его правоту. Мир относится к тебе иначе и характеризует тебя иначе, если ты носишь мантию и регалии.

— Лишь бы только ты сам в это не уверовал, — сказала она.

— Когда я снимаю этот наряд, я по-прежнему Грейсон Толливер.

— А когда я сбрасываю мантию, я по-прежнему Цитра Терранова.

Он искренне улыбнулся.

— Вот, значит, как тебя назвали родители! Цитра. Мне нравится.

Услышав свое имя из его уст, она ощутила прилив ностальгии. Тоску по тем временам.

— Осталось совсем немного людей, которые так меня называют.

Он взглянул на нее с печалью.

— Забавно, раньше мне было нелегко с тобой разговаривать. А сейчас проще, чем с кем бы то ни было. Наверное, мы стали во многом похожи.

Она рассмеялась. Не потому, что это было смешно, а потому, что это было правдой. Весь остальной мир воспринимал их обоих как символы. Неосязаемые лучики света, ведущие всех в темноте. Теперь она понимала, почему древние люди превращали своих героев в созвездия.

— Ты не сказала мне, зачем тебе понадобилась аудиенция у Набата.

— Серп Поссуэло считает, что ты знаешь безопасное место, где нас не найдет Годдард.

— Ну, если Грозовому Облаку известно такое место, мне оно об этом не сообщило. Впрочем, оно мне много чего не сообщает.

— Да нет, все нормально, — сказала Анастасия. — Это Поссуэло пытается меня защитить, но я не хочу прятаться.

— А чего ты хочешь? — спросил Грейсон.

Чего она хочет? Цитра Терранова мечтает сбросить мантию, найти свою семью и препираться с братом из-за всяких мелочей. Но серп Анастасия не может этого себе позволить.

— Я хочу свалить Годдарда, — ответила она. — Как мне удалось выяснить, он был на Марсе в момент катастрофы. Но это не означает, что он ее и устроил.

— Он пережил Марс и пережил Твердыню, — заметил Грейсон. — Подозрительно, но обвинить его не в чем.

— Вот именно, и поэтому мне нужно кое-кого отыскать, — сказала Анастасия. — Ты слышал о серпе Алигьери?

В полдень Поссуэло пришлось их покинуть. Верховный Клинок вызвала его обратно в Амазонию.

— Тарсила предоставляет мне большую свободу действий, — объяснил он Анастасии, — особенно когда речь заходит о том, чтобы оберегать тебя. Но просочилась информация, что я привез в Субсахару нашего друга художника, и Тарсила велела мне вернуться, иначе нас обвинят в сговоре с тонистами. — Он вздохнул. — У нас очень толерантный регион, но после нападения на дворец Тенкаменина даже самые спокойные регионы ополчились против тонистов. Верховный Клинок не хочет портить себе репутацию.