— Не знаю, — ответила она. — В прошлый раз было то же самое. Просто надо поворачивать его снова и снова. Через какое-то время заведется. Он собирался отремонтировать…

Металлическое пощелкивание продолжалось.

— Гм… В жизни ничего подобного не видел, — раздраженно произнес Лэндон. С техникой он всегда был на «вы». Можно сказать, у них была взаимная неприязнь. Потертые провода от утюга или расшатавшиеся розетки то и дело жгли ему пальцы. Торговые автоматы пожирали его монеты, а потом стояли и молчали, не собираясь выдавать товар. Лэндон еще несколько раз крутанул ключ туда и обратно.

— Ну давай же, черт тебя дери, — прошипел он, вспыхнув от злости. Маргарет начала плакать.

— Я показывала ее автомеханику, — заговорила она сквозь всхлипывания. — Он сказал, там что-то износилось. И в холодную погоду не всегда срабатывает. А починить у него времени не было… Я собиралась ее туда отвезти…

Лэндон сконфузился и положил руку на руку Маргарет. Бедная дамочка! И что он разорался? У нее свои проблемы.

— Ну ладно. Просто нам немного не везет. — Он мрачно засмеялся и извлек на свет божий акцент прусского офицера. — Сфёсты нам сефотня не улипаются, та? — Он тут же все вспомнил — хоть вырывай себе язык. Разве сейчас время валять дурака? Однако же она вытерла глаза, и на лице ее появилась еще одна тусклая улыбка.

— Сколько я вам хлопот причиняю. — Лэндон снова повернул ключ и был вознагражден: раздалось медленное гортанное урчание. — Сейчас заведется! — воскликнула Маргарет.

— Похоже, — согласился Лэндон, испытывая какое-то странное ликование. Ведь он уже готов был сдаться. Еще несколько попыток — и норовистое зажигание схватилось, машина заработала. Лэндон прижал ногой педаль газа и услышал, как затрепетал, оживая, мощный двигатель. Его терпение праздновало победу. — Что ж, теперь за дело, — возбужденно сказал он и подался вперед — разобраться в панели приборов. Двигатель захлебывался, через открытые окна машины поплыли выхлопные газы. Лэндон отпустил ручной тормоз и, чуть нервничая, вывел «де-сото» в ночь, фары залили светом деревянный забор, и взору предстало убийственное объявление какого-то злопыхателя-трепача. Ох уж эта местная трансляционная сеть, до чего бесцеремонна! Никуда от нее не денешься. Грязные сплетни. Он вспомнил собственное детство: его мать слушала, сердясь и негодуя, но все-таки слушала старую миссис Фини.

На улице нервы его унялись. Громоздкая машинища оказалась абсолютно надежной и прекрасно шла даже по скользкой мостовой. Маргарет сказала, что ее мать отвезли в больницу Сент-Майклз, и он повернул на восток — придется ехать через весь город. На углу Хоскин-авеню и Сент-Джордж-стрит Лэндон затормозил перед светофором. Крупа тем временем превратилась в вязкий тяжелый снег, при порывах ветра он налипал на лобовое стекло. Они ехали по городу, и Лэндон поражался — до чего уютно в большой машине! В этом пузырьке из хрома и стали они неслись прямо к эпицентру урагана. Эх, так бы да при других обстоятельствах! Да в настоящее путешествие! А что погода — мерзость, это ничего, Лэндон чувствовал, что смог бы ехать всю ночь. «Запилить» бы через всю страну — вон из этого осточертевшего города коммерческих директоров и начальников отделов сбыта. Заднее сиденье завалено пакетами: бутерброды с беконом и яйцами, термосы со сладким кофе, плитки шоколада «Херши». Что-нибудь вкусненькое от Кнайбеля. Бумажник набит дорожными чеками. Лэндон улыбнулся этим детским мечтам. Попозже они включат встроенный приемник — старинный, солидного вида — и поймают какого-нибудь диск-жокея. И он пустит для них пару-тройку старых танцевальных мелодий. Что-нибудь Джимми Лансфорда[15] или Томми Дорси[16].

Вместе с соседкой — через весь доминион. Сквозь северный кран, где полощутся на ветру верхушки пихт. А за ними — вымерзшая тундра, тут уж рукой подать до края планеты, до далекого северного моря. Дальше — развороченные докембрийские породы, укутанные сейчас глубоким снегом, а потом — через леса в прерии. Эге-гей! Мимо городов и полустанков — в свое время он мельком, сквозь сон видел их за вагонным окошком. А где-нибудь подальше — такой буран, что не видно ни зги, да в придачу ветрище миль эдак на семьдесят в час разгуливает по плато площадью в тысячу миль. Но нашему сухопутному крейсеру все нипочем. Взбираемся на Скалистые горы, и толстенные шины надежно вписываются в каждый предательский поворот. Перед выездом на Роджерс-Пасс[17] он бы их обязательно проверил. Выше, еще выше — и вот наконец начинается спуск к морю. Тихий океан! Ворота на Восток!

На развязке у Куинс-Парк-Креснт они повернули на юг и уже почти выехали на Юниверсити-авеню, как вдруг Лэндон, чей мысленный взор все еще бродил у ворот на Восток, почувствовал: машину качнуло и занесло. Задняя ее часть словно выбрала себе самостоятельный маршрут. Рядом с ним Маргарет судорожно выдохнула:

— Осторожней!

Точно — машину вело. Мало того — двигаясь по собственной прихоти, она набирала скорость. Только не тормозить. Телевизионная собачонка Спот зря не посоветует. Эти телемультяшки, если их внимательно смотреть, могут тебе и жизнь спасти. Заплутался в лесу — вспоминай прибаутки медведя Смоки[18]. Лэндон вцепился в руль, не зная толком, что делать; главное — не ударить по тормозам. Большую машину медленно водило, и душа его наполнялась ужасом. Маргарет схватила его за руку… но все-таки хорошо, что она рядом. По счастью, в это время суток движения в южную сторону почти не было. Впереди, от светофора на Колледж-стрит, несколько машин двинулись сквозь непогоду к северу. С Лэндоном за штурвалом «де-сото» проплыл по широкому проспекту метров сто и лишь тогда резко причалил к тротуару, метрах в шести от статуи взиравшего на них сэра — как бишь его — Прайера[19], на холодной бронзовой голове которого покоился холмик снега. В ушах Лэндона пульсировала кровь. Он опустил голову на руль и ждал — вот сейчас его хватит удар, в груди что-то взорвется. Минуту спустя он подмял глаза — в лучах фар белыми мотыльками плясали снежинки. Глянул и зеркальце заднего вида — и заметил полицейского на мотоцикле. Он испустил стон.

— Что с вами? — спросила Маргарет тихим надтреснутым голосом.

— Ну все, мне крышка! Он с меня шкуру спустит.

Мысли Лэндона заметались, замелькали мрачные перспективы. Полицейский участок. Мировой судья. Гонорар адвокату. Виновен, ваше преосвященство! Полицейский слез с мотоцикла и пошел к ним — в кожаной куртке, меховой шапке, перчатках с крагами и высоких шнурованных ботинках он выглядел устрашающе. Лэндон опустил стекло, и полицейский, уперев локти в раму, заглянул внутрь — красивый малый лет тридцати с лишним, маленькие подстриженные усики. Не говоря ни слова, Лэндон протянул ему водительское удостоверение; сердце бешено колотилось, рядом прерывисто дышала Маргарет. Уж лучше бы ее тут не было! Через открытое окно снег залетал ему на колени, радио в мотоцикле кудахтало и верещало о происшествиях на дороге и подозрительных типах в подворотнях. Полицейский снял перчатку и принялся изучать удостоверение Лэндона, чуть поглаживая ус костяшками кулака.

— Так что, Фред, — сказал он, не поднимая головы, — с какой скоростью вы там ехали? На повороте, когда вас занесло?

Лэндон сделал глубокий вдох.

— Тридцать… Может, тридцать пять… но я сейчас объясню, инспектор.

— А мне показалось, что примерно… сорок пять.

— Ну что вы… что вы…

— Почему такая спешка? Погодка не сахар…

— Конечно. Куда хуже. Дело в том, что…