— Бедная девочка. Сегодня наверняка будет дождь…

***

— Эй, Идис! — Колдун, разъярённый словно стая бешеных псов, выскочил из покосившейся лачуги, из трубы которой жуткими клубами валил едкий, глубокого серого цвета, дым.

— Ты готова спалить дом и быть проклятой собственным отцом, лишь бы удрать подальше к своему треклятому морю. — Он было сделал ещё несколько шагов, но спохватился.

— Демоны, проклятые жуткие Демоны! — Мужчина как будто вспомнил о чём-то невероятно важном и заспешил обратно. Его чёрные, наполовину скрытые тяжёлыми веками глаза, пылали праведным гневом. Внутри лачуги практически ничего не было видно и Ковар, задыхаясь и выплёвывая очередные проклятия, спешно начал читать заклинания, но лишь только развиднелось, снова схватился за голову. Старинная карта миров была разорвана в клочья, и на одном из уцелевших фрагментов явно мерцал портал.

— Идис… — Колдун стремительно направился к берегу, попутно поправляя то и дело съезжавшую набок старую меховую шапку. Когда-то давно облюбованная молью она, вкупе с криво застёгнутым бархатным плащом, явно с чужого плеча, и спутанной смоляного цвета длинной бородой, делала образ Ковара довольно комичным, если не сказать совсем смешным.

— Непутёвая медведица! — Пробубнил колдун и не успел больше ничего добавить. Его взору предстала удивительная картина:

Рядом с Идис стояла большая погребальная лодка и никаких сомнений в назначении оной не было, иллюстрации с такими когда-то украшали страницы забытых университетских книг. Девушка обернулась и, завидев отца, не бросилась наутёк, как это обычно случалось, лишь что-то прокричала. За шумом ветра было не разобрать слов. Только когда колдун подбежал совсем близко, расслышал:

— Отец, чужеземка! И она, кажется, жива!

Ковар, воровато озираясь по сторонам, наконец, приложив немалые усилия, смог вытащить девчонку из посудины и пушинкой взвалил на плечо. Осталось лишь собрать вещи так, чтобы не осталось никаких следов. Он резко взмахнул рукой: на глазах, растворяясь голубоватой дымкой в воздухе, начала таять и сама лодка. Спустя лишь пару мгновений на берегу не осталось ни единого напоминания об этой интересной истории, а сами они заторопились прочь, всё дальше уходя от неприветливого берега, вглубь почти соседствующего с морем дикого леса.

— Что это ещё за фокусы? — Прерывисто спросил Ковар. Он почти что бежал. Было и так слишком холодно, а погода с каждой минутой портилась всё сильнее.

— Я лишь увидела яркую вспышку, из которой на воду выбросило лодку, а потом волнами прибило к берегу, оставив между Скользких камней. Она была такой странной и чудесной, что я решила только одним глазком взглянуть и точно никак не ожидала увидеть там человека. Кто вообще может заснуть в такой посудине? — Идис маленькими шажками семенила за отцом и едва успевала, попутно протирая глаза, пытаясь перекричать ревущий ветер и отплёвываясь от залетающего то и дело в рот снега.

— Она не спала, Медведица. Её похоронили. — Отец с силой открыл перекосившуюся, но ещё добротную дубовую дверь дома и зайдя внутрь положил чужеземку на покрытую звериными шкурами широкую лавку. Нужно было срочно зажечь очаг, иначе все они здесь рисковали закоченеть от пробирающей насквозь стужи.

— Хм… — Девушка беззаботно скинула плащ у порога, не утруждаясь даже хоть чуть-чуть отряхнуть его. Она всё никак не могла отвести взгляда от неведомой смуглой девчонки со странного цвета волосами, — Впервые слышу, чтобы кого-то в лодке похоронили, да ещё и в воде. Ну, разве что разбойники по привычке выбрасывают за борт тела.

Из большого кованного сундука она достала сшитое из разномастных кусочков шкур одеяло и укрыла им спящую.

— Отец, да она вся ледяная!

— Сейчас, сейчас! — Колдун что-то недовольно бурчал себе под нос, в попытках в большом мешке со склянками найти нужную. В его планы на сегодня никак не входило ни какое-то там спасение, ни врачевание. Наконец, довольный собой, он всё-таки вытащил тёмный пузырёк, а совсем близко поднеся его к тускло мерцающей лампе, прищурился, оценивая едва покрывающую самое дно водицу внутри. Удостоверившись в правильности выбора, Ковар смешал мутное содержимое с талым снегом и подал железную кривую миску дочери.

— Руки по локоть растирай до красноты, — приказал он, — а остатки вскипяти и пои по ложке. В этот раз обойдёмся без колдовства. Ковен и так наверняка заинтересуется моим сегодняшним подвигом. Если Демоны мешать не станут, то ей повезёт.

Опять этот Ковен! Всем сердцем Идис ненавидела Верховный Совет, которому поперёк горла встали выпускники Академии, а тем более их несанкционированное пользование магией в своих собственных, пусть даже самых безобидных, целях. Отец был из тех немногих, кто отказался работать под знаменем Правящего дома и был изгнан. Тогда же сбежала и мать, предпочитая беззаботную и полную роскоши жизнь в столице за спиной одного из самых известных и влиятельных торговцев. Дочь её даже не винила и не презирала, зная, что наверняка поступила бы так сама. Кому понравится жизнь в глуши по соседству с диким зверьём, где из развлечений-то только и есть, что холодные волны, иногда приносящие будто в подарок у кого-то жестоко отобранные сундуки? А уж имя какое подходящее, словно пророческое — Идис — медведица. Они — это сборище высокопоставленных недоумков лишили её мечты учиться, странствовать и просто быть человеком. Пусть развалится демонов Ковен. Пусть развалится и Дом Советов.

Все следующие дни Ковар по обыкновению где-то пропадал, не считая нужным посвящать в свои дела дочь, а она послушно сидела с чужестранкой, у которой, как ей чудилось, дыхание стало слышно отчётливее и теперь её сковывала не смерть, а здоровый, но очень крепкий сон. Идис показалось, что этим утром та даже слегка пошевелилась. Дочери колдуна нравилось рассматривать диковинную одежду, бусы и кольцо с рубином на неожиданной гостье. Она подолгу изучала плетёные узоры на поясе юбки и странную оранжевую ткань, а время сломя голову неслось мимо этого дома и его далёких от всего мира обитателей. Иногда девушка, как и сегодня, читала спящей старые книги со множеством интересных легенд или разговаривала с ней на всех языках, которые только хоть немного знала.

— Ладно, чужеземка. Мне пора. Ведь ты обязательно очнёшься, да? Тебе просто нельзя быть здесь в таком виде. — Девушка почему-то твёрдо была уверена, что вот-вот всё обязательно наладится, а потомственное чутьё её ещё никогда не подводило. Она вышла из дома и яркий солнечный свет вкупе с отражающим его белым снегом ослепили дочь колдуна.

— Жуткие демоны! — Идис выругалась и направилась в сторону ближайшей малюсенькой деревни, где намеревалась найти для новоприбывшей все необходимые вещи, а заодно и перекусить. Благо, погода и финансы сегодня позволяли.

Последнее время ей снился один и тот же кошмар: как бесконечно льёт дождь, а вдали на обрыве стоит черноволосый бог смерти Каа. Он усмехается, и собирая звёзды плетёт из них нить, чтобы связать ею месяц и забросить ржавым крюком в мирно качающуюся на морских волнах погребальную лодку. Тело сковало сотней оков. Не в силах пошевелиться от страха она смотрит в холодные глаза цвета остывшего пепла, а вокруг на тысячи вёрст никого. Скалистые берега в обрамлении неприступных гор позади усыпаны обжигающим босые ноги ледяным сахаром-снегом. Небо бесцветно-серое — напополам.

Сделав очередное усилие над собой девушке, наконец, удалось открыть глаза. Из них крупными каплями не переставая текли слёзы. Сознание всё ещё отказывалось принимать действительность.

В этом странном месте было довольно темно, разве что пылал очаг, в котором успокаивающе потрескивали сухие ветки. По комнате разносился незнакомый, но очень приятный аромат диких трав или, быть может, ягод, и он был всюду: в воздухе, в волосах, пропитал насквозь одежду.

Ллея медленно пошевелила пальцами и попыталась перевернуться на бок. Ей это не удалось — всё тело нестерпимо болело, как будто было покрыто огромными синяками. Через некоторое время глаза привыкли к полумраку и она, насколько это возможно, смогла разглядеть помещение.