Первый советник Наймара — молодой мужчина с неестественно бледной кожей, имеющей скорее даже болезненно-сероватый оттенок, и с льдисто-голубыми глазами, был вне себя от ярости. Он то и дело нервно постукивал длинными аристократическими пальцами по старинному резному столу, еле справляясь с почти непреодолимым желанием поколотить прислугу, разнести к шакалу Дом Советов, высказаться в крайне неприемлемой форме и швырнуть уже на пол все эти свитки с доносами и планами, осуществить которые не предоставлялось возможным. Правитель сегодня превзошёл сам себя, издевательски отослав к границам Хатта-Ара на серебряном подносе бережно покрытые белоснежной окровавленной тканью пшеничный хлеб и голову, некогда принадлежавшую первой красавице — дочери Южного Владыки, вместе с тем сопроводив весьма оскорбительным посланием, надолго сохранившемся в памяти советника.

«Дорогой друг, возможно, я должен лично выказать тебе свое уважение и почтение за столь огромное внимание, но важные дела заставили меня остаться на собственных землях. Быть может эти дары смягчат твоё каменное сердце. А я ведь говорил, что предпочитаю отдавать вдвойне.»

Будто всякий раз нужно вступать в конфликт с каждым, на кого пало хоть малейшее подозрение!

Адлаир медленно, но верно сходил с ума. С каждым днём его поведение становилось всё более неуправляемым, а мысли, кажется, занимают одни лишь только поиски — пока безрезультатные. Будь проклят тот день, когда весьма туманное пророчество из Книги Судеб, которую, якобы, Верховные демоны Астрала пишут, прочно засело в его голове.

С какой жестокостью ныне проводятся пытки в подвалах горных темниц! Несчастные от отчаяния готовы откусывать себе языки, предпочитая захлебнуться кровью, нежели ждать, когда их, ещё возможно живых, но обезображенных и измученных, свалят в общую яму с гниющими трупами. Да, это всего лишь закоренелые преступники — точнее, убийцы и шпионы. Что с того? Великий Наймар стараниями Каа надолго погряз в хаосе. А напускное равнодушие, которое едва способно скрыть рвущее изнутри бессилие?

Дурная репутация правителя добралась неожиданно далеко и желающих не только сражаться, но и заключать союзы тоже поубавилось. Это было странно: как самая могущественная страна воинов, магов, кузнецов и ювелиров практически полностью могла зависеть от Хатта-Ара с его пшеницей, мукой и мёдом, и от Ярейи, поставляющей сахар, специи, масла и редкие фрукты?

Несмотря на то, что последние события выбили из колеи весь Правящий дом, не смотря на негодование и непонимание, мысли демонического потомка именно сейчас были как никогда чёткими.

Элиан впервые за долгое время молчания посмотрел на чёрные песочные часы, уже наполовину пустые сверху, и покорно склонивших головы слуг.

— Я, кажется, давно сказал вам всем пойти вон! — Он сам не заметил, как сорвался на крик. Едва успевшие захлопнуться двери слетели с петель, с диким грохотом падая на каменный пол, а на столешнице появилась глубокая, рассекающая её надвое трещина — внутренняя магия не любила эмоций и как всегда отреагировала самым неожиданным образом.

Советник небрежно поправил длинные белоснежные волосы — густые, но тонкие словно паутина, собранные простой серебристой лентой в конский хвост высоко на затылке, и поспешил выйти из комнаты.

Он почти забыл о долгожданном собрании и был намерен поквитаться с дурацким своеволием Адлаира. В конце концов тот обязан подчиняться Совету, и Элиан сделает всё, чтобы его заставить. Даже если придётся помочь в очередной нелепой затее.

Быстрым шагом мужчина пересёк большой заброшенный сад, где по-прежнему росло множество волшебных цветов, заботливо скрытых от почти круглогодично падающего снега толстыми стеклянными крышами. Сейчас это место, когда старые двери, хромоногие лавки и потёртые столы были увиты плющом, а каменные дорожки покрылись лоснящимся изумрудным мхом, ему нравилось даже больше. Почему-то он вспомнил о доме — о своём настоящем с ярко-голубым небом и тёплым летом доме, не существующем в реальности этого мира. Не было ни больно, ни тоскливо, и вернуться, как ни странно, не хотелось тоже. Таким место только на земле их предков.

Широкие пыльные коридоры, длинные, как Сэххишские змеи, наконец привели к главной широкой лестнице, за которой начинались тронные залы. В некоторых принимали важных гостей, некоторые запрещалось посещать даже правителю. Двери одного из них были распахнуты.

Элиан, сложив на груди руки, и не решаясь пока зайти внутрь, прищурившись смотрел на трясущихся и клацающих зубами то ли от холода, то ли от злости Хатта-Арских послов в их чудаковатых красных халатах, вышитых золотом и драгоценными каменьями. Сам же повелитель Наймара, невероятно высокий и статный, стоял к ним спиной, в очередной раз выказывая тем самым свое неуважение и пренебрежение.

За южной границей тоже давно ходили слухи, что разум Каа почти помутился от очередных безрезультатных поисков несуществующего древнего артефакта, несуществующего портала, несуществующих тайных знаний, описанных в такой же несуществующей Книге Судеб.

Впрочем, удивляло то, что сам их Владыка на смерть своей старшей дочери, изначально высланной в залог нерушимого союза в качестве невесты, почему-то никак не отреагировал: лишь довольно плохо попытался изобразить некое подобие скорби. Зато не преминул воспользоваться ситуацией и собрать войско — так, на всякий случай. Когда же они поймут, наконец, что игры с Наймаром гораздо опаснее, чем кто бы то ни было мог себе представить?

— Каа, так будешь ли ты учтиво молить о прощении или же передать Великому Кайге об отказе от милостей его, объявляя о грядущей войне? — Казалось, раздосадованные послы чувствовали даже на расстоянии ледяной холод, исходивший от неподвижно замершего человека в чёрном простом шерстяном плаще, созданном скорее для походов, чем для тронных залов — холод, который сжимал в тиски само сердце.

— Скажите, — Адлаир говорил размеренно, тихо, даже слегка надменно, — что я обязательно ещё отблагодарю его за искреннюю дружбу.

Тонкие бледные губы правителя сложились в мрачную и даже зловещую улыбку. Он точно знал, что подданные Хатта-Ара там, за его спиной, готовы сквозь землю провалиться от страха, в панике отвешивая последние поклоны и как можно скорее пытаясь, толкая друг друга, покинуть обоюдно неприятное общество. А ещё он знал, что его аудиенции терпеливо ждёт Элиан со своей постоянной отвратительной усмешкой, которая любого выведет из себя.

— Заходи. — Правитель едва заметно махнул рукой и, сев на трон, наконец посчитал нужным хоть кому-то за сегодняшний день уделить должное внимание.

Советник же давно привык и к отстранённо-усталому взгляду Каа и к его вечному состоянию всепоглощающей ненависти в сотнях оттенков. Не было там только любви. Ни к миру, ни к себе.

Элиан почти вальяжно прислонился к одной из многочисленных, держащих своды, серых колонн и с пафосом произнёс:

— Я Элиан, первый советник Верховного Совета и сын Правящего Дома, потомок демонического рода первых Каа.

— Всё время забываю. — Правитель ухмыльнулся. Это была не более, чем формальность, которую из уважения к внутренним правилам Дома стоило соблюдать, и которая, тем не менее, внутри того же самого Дома давно стала поводом для нелицеприятных шуточек.

— Ты снова не подчинился Совету! Так не может продолжаться бесконечно. Иначе зачем он тогда был создан, как не для поддержания в равновесии чаши нашего и без того расколотого мирка?

— А ты, верно, переоцениваешь его значимость. Или свою? — Каа закрыл глаза, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, что давно терзали его голову: мыслей о злосчастном пророчестве и о том, что Кайге где-то прячет вторую дочь. Но зачем? Может быть она и есть единственный оставшийся в живых потомок Чёрных песков? Почему бы не использовать силу, данную ему от рождения и по праву, чтобы узнать? Но нет же, есть этот поганый, везде сующий свой длинный общий нос, Верховный Совет, состоящий из маразматиков, которые считают себя равными. Кучка жалкого сброда из Правящего дома — семей с довольно сомнительной славой, чьи предки, верно, от слёз стыда и усопнуть толком не могут.